— У меня была истерика?

— Нет. Ты была убийственно спокойна, все понимала, отвечала на вопросы.

— А что было не так?

— Твои слезы. Я думал, это никогда не кончится. Ты улыбалась, говорила и при этом заливалась слезами.

— Это душа из меня изливалась.

— Ну что-нибудь да осталось? — предположил Антон с грустной улыбкой.

— Поживем — увидим, — вздохнула я.

Антон включил торшер, посмотрел на часы:

— На работу через час. Можно еще поспать.

Я занервничала:

— Мне нужно отвезти Митьке вещи, а еще съездить на проспект Мира, успокоить родителей.

— Все обязательно сделаешь, а сейчас спи, — он закутал меня в халат и прижал к себе.

— Интересно, — прошептала я, — как я теперь буду писать?

— У тебя что-то болит? — заволновался Антон, — Он бил тебя по почкам?

— Нет, я, кажется, выплакала всю жидкость из организма.

Антон тихо рассмеялся:

— Утром налью тебе литровую кружку чая. Спи!


С утра пораньше я накупила сладостей и поехала к Кораблевым. Перед отъездом в Сингапур хотелось повидаться с дочкой, обсудить с родителями Митькину судьбу.

Толком поговорить не удалось — все торопились на работу, и было решено оставить все как есть до моего возвращения. Полдня я провела с Алисой, а к обеду вернулась домой. Перво-наперво вымыла пол, привела в порядок кухню, уложила Митькины вещи в большую спортивную сумку. Пока я чистила ковер, стекольщик занимался окнами, и уже к вечеру в квартире было тихо и тепло. Осталось только съездить к Митьке, зарядить врачей купюрами и собраться, наконец, в дорогу.


В положенный час я поднялась в отделение, отыскала ординаторскую, спросила, где лежит Кораблев.

— Это вчерашний? — мужчина в мятом халате с трудом оторвался от бумаг, — Вперед по коридору, — он задал направление рукой, — дойдете до окна, увидите кровать.

— Как он, доктор?

— Что-то конкретное говорить еще рано. Его промыли, теперь наблюдают. Лечащий врач будет с утра, так что смотрите часы посещений.

И мятый доктор вернулся к делам.

В отделении было людно. Мужчины с серыми лицами и мутным взором лежали тут же в коридоре. Мое появление встретили настороженно: алкоголики всех мастей оторвались от дармовой овсянки, и только самые «уставшие» не удостоили своим вниманием. Митькина кровать оказалась в конце коридора. Сам Митька спал, закутавшись в одеяло. Когда я подошла, он с трудом повернул ко мне голову, разлепил глаза и пробормотал что-то бессвязное.

— Здесь твои вещи и домашняя еда, — я поднесла пакет к Митькиному лицу, — Ставлю все в тумбочку.

Он утвердительно кивнул.

— Ты в порядке? — спросила я в самое ухо, — Чего принести?

Едва ворочая языком, он выдавил нечто похожее на «привет» и снова заснул. Минут десять я ждала, что он проснется, но так и ушла ничего не дождавшись.


По дороге домой я вспомнила, что осталась без связи, зашла в ближайший телефон-автомат и набрала Кораблевых.

— Митьку промыли, теперь он отсыпается, — прокричала я сквозь шум проезжей части, — В доме прибралась, окно вставила, теперь буду ждать телефонного мастера. Алису заберу, когда вернусь. Берегите ее и обязательно навестите Митьку!


Сад, где цветы говорили:

Прими… вдыхай….постигни…

Рейс на Сингапур вылетал в шесть утра. В столь ранний час здание аэропорта выглядело пустынным, и только у стойки толпился народ. Артамоныч подал нам знак, и мы двинули чемоданы под светлы очи российской таможни.

Посадку объявили строго по расписанию. Бортпроводницы с кукольными лицами показали нам наши места. Я села в кресло, пристегнулась и закрыла глаза. Проснулась во время посадки.

— Ну ты и спать! — с уважением произнес Антон.

— Кажется, я впала в зимнюю спячку, — ответила я, потягиваясь и растирая затекшие суставы.

— Рановато, — улыбнулся Антон, — еще жир не нагуляла, до весны не дотянешь.

— И правда, есть хочется!

Антон протянул мне плитку шоколада:

— Два раза кормили, но ты проспала все блага.

— Чего давали? — спросила я, надкусывая шоколад.

Антон хитро сощурился:

— Я взял курицу по старой совдеповской привычке.

— Вкусно было?

— А под коньяк все вкусно, — усмехнулся он и расстегнул ремень.


По стремительной смене картин поездка била все рекорды. Мы быстро миновали паспортный контроль, одним махом прошли таможню, поймали такси и на полной скорости помчались к отелю.

Из окна машины я наблюдала, как реки огней растекаются по многоуровневым развязкам, эстакады уходят в проспекты, капилляры сливаются в могучий поток. Такси подкатило к отелю, швейцар ловко извлек наш багаж, а секунду спустя мы оказались в лобби. У стойки мы провели не более пяти минут и получили три ключа от номеров на разных этажах.

— Встречаемся через пятнадцать минут, — скомандовал Антон, посмотрел на меня, вздохнул и добавил, — Ну, ладно! Через полчаса.

Лифт вознес нас к небесам, выплюнул каждого на своем уровне, и мы тут же разбрелись по номерам. Первым делом я залезла под душ и минут десять простояла под теплой колючей струей. Разбирать чемодан не было нужды: в поездку я успела собрать лишь деловой костюм да пару маек. Я высушила голову, провела тушью по ресницам, заколола волосы и спустилась в фойе. Моих спутников еще не было. Я устроилась на низеньком диванчике, заказала чашку кофе.

Отель «Марина Мандарин» представлял из себя гигантский атриум, взметнувший конус этажей под самый купол. Красный пол и золотые шары погружали в атмосферу сна. Отель светился, словно елочная игрушка. Его обитатели порхали с уровня на уровень, не уставая поражаться смене интерьеров. Ступеньки и мостки, переходы и лифты — все мерцало и струилось, уводя в страну грез. Официантки в длинных красных платьях расставляли перед гостями коктейли и вазочки со льдом. К моему столику подплыла фарфоровая фея, элегантно приземлилась на одно колено. Глубокий разрез на ее бедре обнажил точеную ножку. Фея улыбнулась, и уплыла вглубь зала, оставив на столе фарфоровую чашечку и чувство умиления в душе.

В густой синеве купола вспыхнули первые звезды. Залив дрогнул огнями, янтарем брызнул каскад этажей, из рояля полилась музыка и вслед за низким голосом певицы я поплыла в другое измерение.

— Красиво сидим!

Российский диалект прозвучал пощечиной восточной сказке.

Артамоныч плюхнулся в соседнее кресло и вытянул ноги. У столика тут же образовалась девушка в красном. С детской улыбкой она протянула мне счет.

— Whisky on the rock, — бросил ей Артамоныч и плотоядно улыбнулся, — Хорошо бы успеть до прихода начальства.

Я подписала счет и хмуро посмотрела на Артамоныча. На фоне последних событий любые стимуляторы, крепче кофе, вызывали у меня отвращение.

Минуту спустя появился Антон, в тот самый момент, когда официантка, преклонив колено, выставляла на стол запотевший стакан. Артамоныч тихо чертыхнулся и, не долго думая, выдул всю порцию за присутствующих дам.

— Сегодня смотрим город, — объявил Антон, — а завтра на переговоры. Советую настроиться — работы будет много.

Он сурово посмотрел на Артамоныча и потянул меня на выход.

— Надеюсь, ему хватит ума не надраться.

— Юрка — мужик неглупый, — откликнулась я, — должен соображать.

— В том-то и дело, что «соображать» он уже начал, — буркнул Антон, — Ладно, черт с ним! Пошли, покажу тебе торговые ряды. Что хочешь купить? Решай сегодня — завтра времени не будет.

Я оживилась:

— Нужно найти электроорган для Алиски и что-нибудь в подарок родителям.

— Все понял. Нам сюда, — ответил Антон и нырнул в переход.

Через лабиринт тоннелей мы попали в огромный подземный город. Золотые ряды сменились в нем сувенирными лавками, а следом хлынули павильоны разных мастей. Мы остановились у витрин с видеокамерами, и в тот же миг со всех экранов разулыбались наши собственные лица.

Телевизоры остались позади и какофония экранных звуков перетекла в музыкальный бедлам — близились шеренги клавишных. Со всех ярусов квакали Ямахи разных калибров и поколений, а впереди уже слышалось мяуканье караоке и бульканье бас-гитар. Я выбрала симпатичный орган со всеми модными наворотами, и Антон пошел оформлять покупку.

— Теперь только в отель, — крякнул он, вынося длинную увесистую коробку, — Сувениры купишь в аэропорту.

Мы вышли на поверхность, и на нас обрушился ночной Сингапур. Город взорвался каскадом огней, затянул в музыкальный водоворот. Рестораны и бары вспыхнули гирляндами, замигали вывесками, загалдели и запели на разные голоса. С шумом распахнулись двери ночных клубов, центральные улицы наводнил гул дискотек.

На секунду мы замерли, поддавшись нечаянной слабости, желанию слиться с ночным балаганом, нырнуть в его мутные воды, забыть обо всем, что отравляло нам жизнь: о промозглой московской погоде, о непутевых друзьях и безумных супругах, о брошенных детях и рвущих душу сомненьях. Теплая ладонь ветра ударила по лицу, смахнула грезу с ресниц. Мы виновато улыбнулись ночному городу и молча побрели в отель.

Даже самые колючие ежики поют на Луну

Утром я выгнала Антона из номера и попыталась привести себя в порядок. День предстоял суматошный, хотелось встретить его достойно. Волосы традиционно не желали слушаться, за это я обдала их лаком и скрепила заколкой. Покончив с гривой, я занялась ногтями и провозилась до самого завтрака. Спохватилась поздно — времени на лицо уже не оставалось. Я поводила щеткой по ресницам и побежала к лифтам — на десять была назначена первая встреча.

Ровно в десять я выпала из реальности, чтобы погрузиться в пучину терминов, хитросплетение финансовых схем и новые для меня, но страшно модные в деловых кругах вопросы инвестиций. Переговоры в банке длились до обеда и возобновились с приходом группы инвесторов, готовых вложиться в строительство завода. Едва инвесторы покинули банк, на их место высадился бодрый Харди. Он вручил мне букет орхидей и со словами «You look skinny» раскрыл дорожный кейс.

На это раз из-за стола мы вышли в девять.

— А теперь передай господину Харди, что мы едем в торгпредство, — велел Антон, — Сегодня вечером российский торгпред устраивает ужин с представителями деловых кругов.

Я перевела последнюю фразу и запросилась в отель.

— Не выйдет, — отрезал Антон, — придется ехать с нами.

Красоты торгпредства я не оценила, равно как и кулинарных изысков. Меня мотало от усталости, в горле пекло, в глазах двоилось. Когда миссис торгпред объявила кофе, а в зале у мужчин подали бренди и граппу, передо мной нарисовался Харди. Он выразил озабоченность моей бледностью и пригласил на прогулку. В разговорах о разных пустяках мы обошли весь сад, цветники, фонтан, сонно журчащий на ветру, остановились под раскидистой старой магнолией:

— Уour boyfriend will be jealous. Let’s return to the mansion, — улыбнулся он и неожиданно спросил, — Have you ever had an oriental boy?

Я удивилась:

— Never, why?

— Amazing experience, tender and sensual.

Его глаза за стеклами очков игриво блеснули.

Я погрозила ему пальчиком, он сделал невинное лицо и тихо произнес:

— Think it over. I shall wait.


Когда пробило полночь, мы распрощались с хозяином и отбыли в отель. Такси зашелестело по городу, живущему в свете реклам.

— Поработали ударно, — зевнул Антон, — Завтра с утра на сафари, а после обеда летим на Бали.

Последние слова он произнес шепотом, чтобы Артамоныч не мог их расслышать. Посещение Артамонычем Бали в наши планы, видать, не входило.

— Нам с тобой тоже пора отдохнуть, — шептал мне на ухо Антон, — Помотаемся по джунглям, окунемся в океан. Харди сосватал нам классный отель — «Картика Бич Плаза» — то ли Кута, то ли Нуса Дуа.

— Найдем как-нибудь, — пробормотала я.

Мои глаза уже слипались. Из последних сил я старалась держаться, но кажется, на время задремала и уронила голову Антону на плечо, тут же вздрогнула, отпрянула назад.

— Кончайте, ребята, — раздался голос Артамоныча, — весь Альбатрос про вас знает. Так что спите спокойно.

Я прижалась лбом к стеклу и зажмурилась. Катись оно все! Завтра еду смотреть носорогов!

Мир — большой прайд. Рявкни на врагов — и можешь рвать добычу!

По сафари мы ездили в крытом авто. На территории хищников вели себя прилично: окон не открывали, конечностей не высовывали, а вот в гостях у травоядных откровенно дурачились: заигрывали с обитателями, кормили их и гладили. Волоокие ламы заглядывали к нам в окна и требовали пошлину. Страусы носились наперегонки с машиной, создавая помехи движению, подрезая и притирая, словно заправские бомбилы. Львы и ягуары обращали на нас столько же внимания, сколько слоны на слепней, и только один шалый тигр пробежал перед самым капотом, дико скалясь в кусты. Но вот экскурсия закончилась, мы высыпали из машины и вдоль вольеров зашагали к слоновьей площадке.