Антон выехал из ворот, мигнул мне фарами и лег на крыло. Я помахала ему рукой и вернулась в детскую, где Алиса развлекала Малыша фокусами из новой книжки.

Целый час мы играли, читали, смотрели мультяшки, но Малышу становилось все хуже. Еще через час прибыла неотложка. Сухая древняя бабулька прошаркала в ванну, вымыла руки, изучила флакончики, баночки, плитку, форсунки и краны, потом прошествовала в детскую, помяла Малышу живот, послушала легкие, простукала спину, заглянула в горло и, как результат, выдала все тот же стандартный набор.

После ее отъезда я позвонила Антону. На том конце было шумно: гремела музыка, народ смеялся, перекрикивал друг друга.

— Ну что, отпустило?

— Боюсь, что нет. Ты Леху поздравил?

— Поздравил и Леху, и Юльку, объяснил ситуацию. Сейчас поговорю с мужиками и сразу же перезвоню.

— Да уж, перезвони! И долго не рассиживайся! — попросила я, — Будешь звонить, выбери место потише, а то тебя совсем не слышно.

— Договорились!

И Антон повесил трубку.

Я вернулась в детскую. Состояние Малыша, мне совсем не понравились: его явно лихорадило, под глазами залегли тени, носик заострился. Я померила температуру, оказалось 38. Плохо дело! Я обтерла Малыша, дала ему попить, но вода не усвоилась. Никуда не годится! Что происходит? Терапию провожу аккуратно, советы врачей выполняю, а ребенку все хуже и хуже. Через пятнадцать минут градусник показал 39,5, я обтерла Малыша водкой и позвонила Антону.

— Срочно домой! У Малыша жар и рвота!

— Сейчас не могу! — донеслось из трубки.

— Что значит, не могу?

— Мы тут обсуждаем важные дела, — беззаботно ответил Антон.

— Какие могут быть дела, важнее сына? К тому же, вы слишком пьяные для умных разговоров.

— А чем я могу вам помочь? — задал Антон страшно мудрый вопрос.

— Ты в своем уме? — закричала я, — Ты нужен здесь. Нам плохо, нам страшно, в конце концов!

— От меня сейчас мало толку, — устало промямлил Антон, — и за руль мне нельзя.

— Да черт с ним, с рулем, просто приезжай! — взмолилась я.

В это время в трубке загремела музыка, зазвучал смех, и голос Антона потонул в общем гаме.

Я набрала еще раз, но услышала шум, треск и невнятное бормотание.

В сердцах я швырнула мобильник на диван, но тут же подняла его и набрала 03.

Бригада явилась минут через двадцать. Врач осмотрела Малыша, пощупала живот и покачала головой:

— Срочно в больницу. Похоже на острый панкреатит.

— Это опасно?

— В вашем возрасте все опасно. Амбулаторно мы его не вытащим.

— Меня с ним положат?

— Положат, только на одну кровать.


Была уже ночь, когда машина въехала во двор знакомой клиники. Малыш лежал у меня на коленях и вяло конвульсировал пустым желудком.

В приемной стоял полумрак. Амеба в коротеньком белом халате окинула нас равнодушным взглядом и указала на кушетку:

— Садитесь, сейчас позвоню насчет мест.

Несколько минут она терзала циферблат, потом встала с места и надолго исчезла в глубинах отделения. Появилась с лицом, еще более заспанным.

— Берете или нет? — врач скорой помощи едва скрывала раздражения, — Мы держим машину из сочувствия к ребенку. Если у вас нет мест, мы поедем на Филевскую.

— Берем в инфекцию, — ответила девица апатично и уплыла в соседний кабинет.

— Нам пора, — вздохнула врач, — у нас еще вызовы.

— Спасибо! — улыбнулась я болезненно — новый приступ скрутил ослабевшее тельце Малыша.

Минут через пять появилась амеба, она сунула Малышу градусник, ткнула пальцем в горшок:

— Мочу на анализ! — и села заполнять бумажки.

Когда с бумажками было покончено, амеба вызвала детину в камуфляже:

— Отведи их в инфекцию!

Пятнистый дождался, пока я одену Малыша, вышел из здания, зашагал в темноту. Мы побежали за ним через двор, но сделав несколько шагов, Малыш пошатнулся и рухнул на снег.

— Ну, что же вы смотрите! — крикнула я, — Возьмите хоть сумку!

Бравый молодец подхватил мою сумку, я подняла Малыша и понесла его к строению с табличкой «Инфекционное отделение».

Дежурный врач, благослови его Господь, тянут не стал: осмотрел Малыша и отправил в палату:

— Занимайте свободную койку. К вам сейчас подойдут.

— Будем пить растворы?

— Нет, будем капать.

— Утром?

— Немедленно!

— Давайте остановим рвоту! Он сорвет вам все капельницы!

— Именно этим мы сейчас и займемся: в раствор добавим препарат, который остановит рвоту, немного успокоительного. До утра он проспит, а вы подежурите. Когда раствор закончится, сестра сменит капельницу.

— Сколько раз?

— Сколько понадобится, — ответил врач и склонился над картой.

В графе «состояние больного» он вывел слово «тяжелое».


В палате было темно. Сестра включила ночник, указала на свободное место. Мальчишки на соседних койках повертелись и затихли. Я надела Малышу пижаму и, обессиленный, он рухнул на кровать. Сестра уколола ему вену, поставила катетер, пустила раствор.

Я подоткнула одеяло, чтобы Малыша не продуло из окна, тяжело вздохнула:

— Как тут уснешь, когда тебя полощет?

— Не бойтесь, рвоты больше не будет, — услышала я голос медсестры, — Следите за раствором, зовите, если что.

Малыш немедленно заснул, жар быстро спал, а я еще долго сидела у кровати, прислушиваясь к ровному глубокому дыханию. Я так боялась, что Малыш проснется, и я услышу его слабый, полный отчаянья голосок: «Мамочка, мне больно, я устал!»

Но Малыш спал, раствор капал, и в такт ему в окно стучался зимний дождик. Я вынула из сумки телефон, позвонила Антону.

— Привет! Как дела? — спросил он беспечно.

— Все замечательно: лежим в больнице, — сказала я и отключила аппарат.


Антон явился рано утром. С видом побитой собаки он заглянул в нашу дверь, из-за его спины выпорхнула испуганная Алиса:

— Что с Малышом? Он в порядке? Почему он под капельницей?

Всегда энергичный активный Малыш лежал неподвижно, и было от этого не по себе.

— Все будет в порядке, — я крепко обняла Алису, — он просто очень устал.

— Что привезти? — спросил Антон хриплым голосом.

Я посмотрела на него холодным взглядом:

— Все вопросы к врачу.

— Чего тебе хочется? — Антон склонился над кроватью.

— Хочу мультяшки, — просипел Малыш.

— Хорошо, — взбодрился Антон, — сейчас поеду на Горбушку, куплю тебе новые фильмы.

— Прямо сейчас? — обрадовался Малыш.

Антон замялся, виновато улыбнулся:

— Только с Эдиком встречусь …

— Не торопись! — произнесла я сквозь зубы, — Мы как всегда подождем. Беги к своему Эдику. Что может быть важней!

— Я скоро вернусь, — промямлил Антон и вышел из палаты.

Алиса проводила его хмурым взглядом и протянула мне пакет:

— Я подумала, что ты захочешь кушать и приготовила завтрак.

В пакете лежали вареные яйца, бутерброд с колбасой и зеленый огурец. Я тут же вспомнила, что сутки ничего не ела.

— Когда же ты успела?

— Я встала раньше всех! — ответила Алиса гордо.

— Моя ты девочка! — глаза защипало, сердце сдавила волна теплой нежности.

Тут дверь палаты распахнулась, и на порог ступила дама в изысканном брючном костюме.

— Марго! — мой голос дрогнул и осел.

— Не ожидала увидеть тебя в лазарете, — рассмеялась Марго.

— Как ты меня нашла?

Марго подмигнула Алисе и хитро улыбнулась.

— Все утро звонила тебе на мобильный, но он у тебя отключен. Позвонила домой, пообщалась с твоей дочкой.

— Когда прилетела?

— Сегодня ночью.

— А почему не предупредила?

— Хотела сделать сюрпрайз, но твой мобильник меня презирает.

— Да не тебя, глупая, а некоторых пьяных уродов!

— Расслабься, я не в обиде, — ухмыльнулась Марго, — Нет худа без добра: зато пообщалась с Алисой. Молодец девчонка, прекрасно говорит по-английски. А это и есть тот самый Малыш? — Марго присела на кровать, — Hi, Baby!

— Привет! — хрипло ответил Малыш.

— На языке не говорит?

Я покачала головой.

— Ну ты даешь! Алиску с самого рождения учила!

— Со вторым все иначе, — улыбнулась я, — Хочется, чтобы подольше оставался маленьким.

— Одно другому не мешает! — с чувством ответила Марго.

— Ты лучше про себя. Как жизнь? Как семья?

— По-прежнему за Джеймсом, бессовестно богата, воспитываю дочь, бросаю курить, но пока безуспешно.

— Ты должна остановиться у меня, — произнесла я убежденно.

Марго обвела глазами больничные стены, застиранные одеяла, обшарпанный пол:

— Выбирайтесь отсюда, а там поговорим.

Она отвернулась к окну, и что-то в этом взгляде, в неуловимом движении ресниц, в самом повороте головы говорило о том, что неспроста эта женщина прилетела в Россию.

Марго, прошедшая советское горнило, должна иметь весомую причину, чтобы покинуть сытую благополучную Канаду. Что-то заставило ее вернуться в этот ад, в это кромешное пекло, где с таким упоением ей сокрушили хребет, где так искусно изнасиловали душу. Я вспомнила советские психушки и внутренне содрогнулась.

Марго посмотрела на меня с печальной улыбкой:

— А ведь я за тобой.

— За мной? Не поняла.

— У меня в Канаде положение, огромный особняк, море свободного времени. Найдем тебе работу, а пока поживешь у меня.

— С ума сошла! У меня же дети…

Марго открыла сумочку, достала продолговатый конверт. Пацаны с соседних коек вытянули тонкие шейки, пытаясь разглядеть, что привезла мне эта красивая заграничная тетенька. Под их любопытные взгляды я открыла конверт и достала оттуда билеты.

— Твои дети поедут с тобой. Дата вылета открыта.

— Марго, что ты творишь? — мне было страшно осознать всю глубину ее поступка.

— Я делаю то, что должна была сделать много лет назад — забрать тебя с собой.

Вместо ответа я громко икнула и от смущенья надкусила бутерброд.

— Поешь, подумай, — рассмеялась Марго, — а я пока пройдусь по первопрестольной. Вечерком созвонимся. И смотри, не залеживайся — я собираюсь поселиться у тебя и сэкономить на отелях. В пакете подарки, но это не все — остальное на дне чемодана.

Она помахала рукой и выпорхнула за дверь.

Малыш приподнялся на подушке, Алиса обняла его за плечи. Я раскрыла пакет и выложила на кровать красивую коллекционную машинку, куклу с целым ворохом одежды, две красочные книжки и сверток с запиской «На скользкий выход». В красивой красной упаковке лежало нижнее белье.

— Шельма! — прошептала я ласково, — Все та же бедовая Марго!

Я мысленно представила, как разгуливаю в шелковом черном белье по сумрачным больничным коридорам, и громко прыснула. Вслед за мной рассмеялась Алиса, а за ней рассмеялся Малыш. Палата залилась разноголосым детским смехом и тут же унеслась в другое измерение, без боли и без слез. Смеялась я, смеялись мои дети, мальчишки на соседних койках, смеялись весело, импульсивно, заражая друг дружку все новыми приступами смеха.

В таком душевном состоянии и застал нас Антон, появившийся в дверях с большой коробкой, явно электронного содержания.

— У вас тут весело! — удивился он.

— Смехотерапия, — сквозь слезы хрюкнула Алиса.

— Это хорошо! — ответил он и начал распаковывать коробку.

Еще один магический сеанс… и на столе возник красивый новый плеер, а рядом выросла гора блестящих дисков. Подключенный к питанию агрегат разинул пасть, заглотил новый фильм… заиграла музыка, на экране побежали титры, дети захлопали в ладоши, и гордый Малыш придвинул к себе пульт.


Нас выписали в пятницу после обеда, и в тот же вечер Антон повез меня в шикарный ресторан. За ужином он пел мне о любви, о верности, о доблести, о славе…

— Не бросай меня — я без тебя пропаду! — закончил он куплет и отбыл в неизвестном направлении.

Минут пятнадцать я сидела в одиночестве, перебирая в памяти события прошедших дней. Антон все не шел, и от нечего делать я набрала Алису.

— Алло, — ответил детский голосок, но тут соседний стол затеял «Happy Birthday», я поднялась, рукой прикрыла трубку, вышла в холл.