В Двенадцатую ночь король повелел устроить маскарад в парадном зале Стерлинга.

– Маскарад? – с отчаянием выпалила Эллен, оставшись наедине с мужем. – Наша одежда и без того бедна в сравнении с той, что носят здешние придворные! Что нам делать? А ведь я должна быть в зале! Какой же костюм мне надеть?

– Пойди поговори с леди Маргарет, – посоветовал муж.

– Верно! – обрадовалась Эллен. – Она знает, что делать! Тетка короля предложила Даффдурам одеться древними греками.

– Белая ткань. Простой покрой. Никаких ухищрений. Мои служанки помогут вам сшить костюмы. На Дункане будет короткая туника, тем более что у него красивые ноги.

Служанки дружно захихикали.

– А тебе, Эллен нужно надеть хитон в дорическом стиле. Пойдем! – деловито пригласила леди Маргарет, вставая. – Сейчас совершим набег на кладовые. – И она вышла из комнаты в сопровождении Эллен и служанок.

В кладовых замка они нашли то, что искали: тонкую, легкую, белую шерсть – и, немедленно забрав ткань, отнесли в покои леди Маргарет. Сняв мерки с Эллен, принцесса отослала ее в зал. Она, одна из немногих, знала истинную причину присутствия леди Даффдур при дворе. После ухода Эллен она велела служанке позвать лэрда, чтобы снять мерки и с него.

В ночь праздника Дункан с женой вошли в парадный зал Стерлинга, где уже веселились гости, одетые в самые причудливые костюмы. На Дункане была белая туника с короткими рукавами, доходившая до колен. Круглый вырез был отделан лентой с бело-черным зубчатым орнаментом. Такая же отделка шла по рукавам и подолу. Голова была повязана серебряной лентой. На ногах красовались греческие сандалии, совершенно неуместные в этом климате, тем более что по полу гуляли сквозняки, холодя ноги и ступни. Эллен была одета в дорический хитон, верхняя часть которого была собрана в виде блузки, называемой «колпос». Хитон завязывался на плечах лентами и был отделан по линии бюста, талии и подолу лентой с крохотными фиолетовыми кругами. Волосы были забраны в золотую сетку, а на ногах блестели позолоченные сандалии. Их костюмы по сравнению с нарядами окружающих казались совсем простыми.

Король облачился в одежду своих предков: грубый шерстяной плед, голая грудь, круглый кожаный щит, усаженный медными шипами, и копье из ясеневого дерева с железным наконечником. В этом виде он был поистине великолепен!

Рядом стоял испанский посол, дон Педро де Айала, в костюме знатного мавра: длинное одеяние из полосатого шелка и золотой тюрбан с огромным рубином в центре.

– Он не может быть настоящим! – ахнула Эллен, любуясь камнем, ярко сверкнувшим, когда дон Педро повернул голову и улыбнулся ей.

– Это подделка, леди, – объяснил он и снова одарил ее чарующей улыбкой.

Эллен оглядела бурливший весельем зал.

– Поразительно, ваше величество. Прекрасно, порочно и, возможно, немного опасно.

– Для некоторых, моя красотка. Для некоторых это действительно опасно, – согласился король.

– Идеальная ночь для покушения, – пробормотал граф Босуэлл, одетый в длинный темный балахон, усеянный звездами, полумесяцами и кометами. – Я волшебник Мерлин, – пояснил он, – и мой долг – заботиться о безопасности короля.

В эту ночь давался роскошный пир. Говяжьи туши обваливали в каменной соли и жарили над открытыми ямами, пока от углей не стали подниматься снопы искр при каждом падении капли сока в огонь. Подавались также оленина, утки с поджаристой корочкой, в сладком соусе из корицы и слив, форель и лососина, мидии и морские гребешки, блюда с плавающими в вине артишоками, миски с овощным супом, каплуны, пироги с крольчатиной и мелкими птицами, большие караваи, головы сыра, мягкого и твердого. В центре столов стояли солонки и тарелки со сливочным маслом. Вино и эль лились рекой. Эллен с мужем сидели на дальнем конце высокого стола, как приглашенные королем гости.

В завершение обеда один из слуг дона Педро принес сахарные вафли и графин со сладким испанским вином, которое специально для короля велел подать испанский посол. Слуга тоже был одет мавром. Когда он нагнулся, чтобы налить вина в чашу Эллен, она случайно поймала его взгляд. Слуга на миг оцепенел, но тут же пришел в себя и, выпрямившись, отступил. Дон Педро поднялся, чтобы произнести тост.

– Нет! – вскрикнула Эллен, вскакивая. – Подождите! – Взяв чашу, она отдала ее слуге и велела: – Пей!

– Сеньора? – недоуменно переспросил мужчина, пожимая плечами.

– Мои слуги не говорят на вашем языке, – пояснил дон Педро. – Что случилось, миледи? Неужели мой слуга оскорбил вас? Этого просто быть не может!

– Он не ваш слуга, милорд посол, – покачала головой Эллен. – Перед вами Йен Джонстон, и вино, которое он разливал, наверняка отравлено. Он убил бы всех сидящих за высоким столом, чтобы покончить с его величеством. Где твой хозяин, ты, вероломный трус?

Вместо ответа Йен проворно повернулся и спрыгнул с возвышения.

– Схватить его! – велел король.

Далеко уйти не удалось: сразу несколько человек схватили Джонстона. Когда мнимого слугу снова подвели к высокому столу, дон Педро подался вперед и пристально вгляделся в его лицо. Провел пальцем по его щеке и удивленно уставился на коричневое пятно.

– Это действительно чужак. Но в таком случае где же мой слуга?

Дункан поднялся и встал перед Джонстоном:

– Где Колби?

– Не скажу! Никому ничего не скажу! – завизжал тот. – С чего я должен с вами откровенничать?! Вы отвергли меня! Свели жену в могилу! Убили моего сына! Я ничего не скажу!

– Ты безумец, Йен! Это ты предал приграничных лордов! – усмехнулся лэрд Даффдура. – Избил жену до смерти. И твоя жена выкинула ребенка еще до последнего набега Колби. Ты сговорился с ним и предал свою страну и короля! А потом еще задумал убить своего повелителя!

– Он поимел ее! – злорадно ухмыльнулся Джонстон. – Ты знал это, Армстронг?! Колби сам мне сказал.

– Лжешь! – холодно бросила Эллен.

– Разве? – с широкой улыбкой спросил Джонстон. – Поклянешься ли ты именем Господа, что вернулась к мужу такой же, какой оставляла его?

– Поклянусь! – не задумываясь ответила Эллен громко и уверенно. Она не позволит ранить сердце Дункана подлыми обвинениями. Не позволит лживому негодяю очернить его имя. – Пусть Господь и Пресвятая Матерь его будут мне свидетелями: я не обесчещена сэром Роджером Колби и никогда ему не принадлежала. Единственный мужчина, которого я знала, – это мой муж, Дункан Армстронг!

– По-моему, ты позоришь ни в чем не повинную даму, – мягко заметил дон Педро, – и за это заслуживаешь смерти.

– Верно, – кивнул король. – Но если откроешь, где находится сэр Роджер, может, мы и пощадим тебя, Йен Джонстон.

– Никогда, – повторил тот, сплюнув на землю у ног короля. – Никогда!

– В таком случае ты сам выбрал собственную судьбу, – объявил король. – И поскольку есть гораздо более достойные вещи, на которые я мог бы потратить деньги, сэкономим на палаче и веревке. Дайте ему один из кубков. Пусть выпьет. Если ему суждено умереть, он умрет.

В этот момент Йен отчаянным усилием вырвался из рук державших его людей и, снова спрыгнув с возвышения, попытался выбежать из замка. Но огромное помещение было загромождено раскладными столами, скамейками, и, кроме того, повсюду сидели люди. Он стал проталкиваться к выходу, но Херкьюлиз Хепберн с ревом вскочил на ноги и швырнул предателя на один из столов, с которого двое пирующих успели смести чаши и хлебные корки с едой.

– Свернуть ему шею, милорд? – крикнул он королю.

– Нет, но держи его крепче, Херкьюлиз. Сейчас он выпьет свой последний кубок вина, – велел король.

Несколько придворных выступили вперед и схватили Йена за руки и за ноги. Пленник сыпал грязными ругательствами, изнемогая от страха и ярости. Но дон Педро де Айала спустился с возвышения с чашей вина в руке и медленно подошел к пленнику, все еще пытавшемуся вырваться.

– Мне только что сообщили, что мой слуга убит, – произнес он, – и поскольку на тебе его костюм, предполагаю, что именно ты задушил его. Значит, мстить – мое святое право. Херкьюлиз Хепберн, надеюсь, вы сумеете раздвинуть ему челюсти?

Эллен отметила, что голос испанского посла был на удивление мягок.

– Разумеется, милорд, – ответил Хепберн. Огромные руки легко раздвинули челюсти пленника. Тот безуспешно пробовал вертеть головой и сжать губы. Все было зря. В глазах Джонстона стоял смертельный ужас. От него исходила ужасная вонь: очевидно, он от страха наложил в штаны.

Дон Педро медленно раздвинул губы в жестокой улыбке, после чего перекрестился и стал молча лить содержимое кубка в рот Джонстона. Одновременно он свободной рукой зажал ноздри Йена. У пленника не было иного выхода, кроме как проглотить вино, иначе он просто задохнулся бы. Когда первый кубок опустел, испанский посол щелкнул пальцами. Слуга немедленно вложил кубок в его пальцы. Он снова стал лить вино в глотку беспомощного пленника, и когда в кубке осталось всего несколько капель, тело Йена Джонстона изогнула судорога.

Мужчины отпустили его, и жертва завопила от боли: похоже, яд сжигал ему внутренности. Йен с воем скатился со стола на пол и свернулся клубочком. Окружающие в ужасе отступили.

Агония длилась недолго. Йен Джонстон содрогнулся и с пронзительным воплем умер.

Эллен с каменным лицом следила за происходящим. И не пролила ни слезинки, хотя некоторые женщины в зале бились в истерике. Но что они могут знать? Йен Джонстон пытался уничтожить ее. Разрушить ее брак. Опозорить Дункана. Он был негодяем и злобным чудовищем, избившим жену до смерти. Он заслужил свои страдания и смерть от отравленного им же самим вина. Йен Джонстон ничуть не лучше сэра Роджера Колби, и она рада, что он мертв! Она надеялась, что он будет гореть в аду до Страшного суда!

Дон Педро вернулся к высокому столу.

– Ваша честь отомщена, мадам, – тихо сказал он, целуя ее руку.

– Спасибо, мидорд, – прошептала Эллен. – Но, откровенно говоря, честь, которая не была потеряна, невозможно замарать даже такому злодею, как Джонстон.

Дон Педро поклонился и ответил с ослепительной улыбкой:

– Я восхищаюсь вашим неукротимым характером, сеньора. Вижу, что вы не из тех женщин, которых можно безнаказанно оскорблять. Я завидую вашему мужу, которому посчастливилось получить столь отважную и сильную духом жену.

Эллен слегка улыбнулась:

– Вы льстите мне, милорд. Но мы еще не поймали Колби.

– Рано или поздно поймаем, – заверил король. – Ах, моя красотка, сегодня ты спасла мне жизнь. Жизни всех, кто сидел за этим столом. Мы все в долгу у тебя.

– О да! – неожиданно вскричала Кэтрин Гордон. – Что, если бы ты не узнала убийцу?! Это все проделки Генриха Тюдора, подлого узурпатора, задумавшего убить моего любимого мужа, законного короля Англии! Но в будущем году мы пойдем на Англию и сбросим его с трона, не так ли, кузен Яков?

– Конечно, кузина, так и будет, – кивнул король, но подумал, что это единственная причина, по которой он будет продолжать поддерживать того труса, за которого вышла замуж Кэтрин. Если им удастся посадить его на трон, у Якова будет ручной король, всем ему обязанный. Но если его замысел не удастся, тот, кто сейчас сидит на английском троне, заключит мир с Шотландией, ибо он не может позволить себе большую войну. В любом случае выигрывает шотландский король. Но на этот раз самозваный Ричард не покинет войска под предлогом, что не может выносить вида убиваемых англичан. Возможно, узнай Генрих Тюдор, как узнал он, какие несчастья несут с собой пограничные стычки, он с большей готовностью заключил бы мир с Шотландией. Но так или иначе, а он, Яков Стюарт, получит свой мир не долее как к следующему Рождеству.

– Ты заслужила награду, – обратился он к Эллен.

– Тогда я прошу вас разрешить Дункану надстроить стены Даффдура, – тут же нашлась Эллен. – И укрепить Клайт, потому что весной опять начнутся набеги англичан.

– Согласен, – кивнул Яков. – И заплачу за новые укрепления. А теперь унесите тело этой твари и похороните в неосвященной земле. Думаю, с нас на сегодня хватит еды, питья и развлечений. Эту Двенадцатую ночь мы не скоро забудем. А сейчас – все по домам или по своим покоям.

Сжав руку прелестной любовницы, Мег Драммонд, король вышел из зала.

– Мы не можем ехать домой, – с отчаянием прошептала Эллен, повернувшись к мужу.

– Да. Ты должна остаться. Но я не могу так долго находиться вдали от Даффдура. Спасибо за то, что выпросила позволения на новые укрепления Даффдура и Клайта и деньги на постройку.

Они направились в свои покои. Лерайи, Макары и малыша нигде не было видно. К ней подбежала Гунна, но Эллен сделала ей знак уйти. Ее сердце сжимала ледяная рука.

– Ты хочешь меня оставить? – пробормотала она.

– Я не могу все время жить при дворе. Сейчас январь, а мне нужно увеличить высоту стен, прежде чем начнется весна и растает снег. И я должен заехать в Клайт, передать Коналу, что ему тоже разрешено укрепить дом. Из-за трусливого самозванца, которого король использует, чтобы вразумить короля Генриха, весной границы охватит пожар войны. Кому я могу поручить столь важное дело? Я не знатный лорд, и у меня нет слуг, готовых исполнить каждое мое желание. Я всего лишь лэрд Даффдура. И на мне лежит ответственность за него и за моих людей.