– Действительно ли вы, сир, хотите видеть на английском троне претендента, который вот уже несколько месяцев живет под вашей крышей? А если вы его туда посадите, сколько времени, по-вашему, он продержится? И почувствуете ли вы себя обязанным поддержать его, если трон под ним зашатается? Ну разумеется, ведь это вы дали ему корону. Но разве этот парень уже не стоил вам целого состояния? И сколько еще вы на него потратите? А ведь имеются и другие претенденты из рода Йорков, имеющие еще большие права, чем сыновья короля Эдуарда, при условии, конечно, что они остались бы в живых!

– Значит, ты веришь Адэр, красотка? – рассмеялся король.

– Зачем ей лгать, милорд? Какая в этом польза? Она слишком гордится своей кровью, чтобы позволить самозванцу надеть британскую корону, даже если при этом будет свергнута ее единокровная сестра, причинившая Адэр столько боли.

– Да, – согласился король, – моя родственница Адэр говорит правду. Но ты знаешь, почему я это делаю, красотка моя.

Эллен кивнула:

– Может быть, в один прекрасный день вы поведаете мне всю правду, потому что, признаюсь, меня разбирает любопытство. Очень хочется знать настоящее имя претендента.

Молодой король на секунду задумался, после чего взял руку Эллен и крепко сжал.

– Да, я все расскажу тебе, красотка моя. Хотя бы для того, чтобы облегчить совесть и не исповедаться священнику, ибо, боюсь, у меня и без того полно грехов на душе. Но не сегодня. – И, обратившись к лэрду Даффдура, предложил: – Давай поедем в Дьявольскую долину не сегодня утром, а завтра ночью. Лошади и люди лучше отдохнут, и мне нравится идея твоей жены войти в долину под покровом темноты, расправиться со всеми, кого найдем, и ждать до рассвета, чтобы свершить над Колби правосудие, которого он заслуживает.

– Как угодно вашему величеству, – покорно ответил Дункан. Армстронг.

В Даффдуре жил менестрель, пожилой человек с прекрасным голосом. После ужина он стал петь и играть. Сим позаботился о том, чтобы устроить на ночлег людей короля, а Эллен лично приготовила Херкьюлизу Хепберну ложе в зале, а королю – в маленькой гостевой спальне. Зная его аппетиты, Эллен прислала его величеству хорошенькую служанку, зная, что та давно уже не девственна. Утром девушка рассыпалась в похвалах монарху и гордо предъявила серебряное пенни, полученное за свои ласки.

– Не то что бесполезное черное пенни моего па, – хвасталась она. – Подумать только, настоящее серебро!

– И как ты его потратишь? – спросила Лиззи.

– Потратить? Никогда! Я просверлю в нем дырку, продену ленточку, повешу себе на шею и каждому, кто спросит, стану рассказывать, что получила его от самого короля. Да, и он сказал, что я хорошо его ублажила!

– И скорее всего просто украла денежку, – ехидно добавила кухарка, возвращаясь к кипящим горшкам. – Иди в кладовую и принимайся за работу.

– А я думала, что мне поручат прислуживать в зале, – пожаловалась девушка.

– Наприслуживалась уже, хватит с тебя на сегодня, – проворчала кухарка. Остальные служанки захихикали. – Беги, девочка! В кладовой целая гора кроликов, которых нужно освежевать.

День был хоть и прохладным, но ясным. В воздухе пахло весной, несмотря на островки нерастаявшего снега на дальних холмах. Мужчины, собравшиеся в зале, тихо беседовали между собой или играли в кости. Никто не знал, что принесет завтрашняя ночь и кто останется в живых. Кухарка позаботилась о том, чтобы они были сыты. Едва стемнело, мужчины разбрелись по хлевам и конюшням, чтобы немного поспать.

Предыдущую ночь Эллен провела с мужем, но быстро разделась, легла и повернулась к нему спиной, давая понять, что не стоит ее беспокоить. Дункан сначала расстроился, но вспомнил, что она несколько дней провела в седле, добиравшись до Даффдура от самого Линлитгоу. Однако сегодня он не собирался лишать себя радостей женского общества, и Эллен сразу это почувствовала.

– Тебе не стоит тратить слишком много сил, муженек, – посоветовала она, садясь на край кровати и принимаясь расчесывать косу. Дункан взял у нее щетку и, усевшись рядом, медленно провел щеткой по шелковистым прядям.

– Я всегда считал, что у тебя самые красивые на свете волосы, – прошептал он, продолжая орудовать щеткой. – Я так тосковал по их мягкости, по их блеску.

Взяв золотистый локон, он поднес его к губам.

– Но больше всего, Эллен, жена моя, я тосковал по тебе.

Он отложил щетку и, откинув волосы с ее затылка, припал губами к нежной коже.

Эллен вздохнула, хоть и старалась не показать своих чувств, потому что все еще сердилась на него.

– А ты? Ты скучала по мне? – допрашивал лэрд, обводя языком маленькую раковинку ее уха и ловко развязывая сорочку.

Эллен прислонилась к мужу, зная, что не может ни в чем ему отказать.

– Да, – тихо призналась она. – Мне спокойнее, когда ты лежишь рядом со мной, в нашей постели.

Он спустил сорочку с ее плеч, и белое полотно легло у ее ног Большие ладони сжали ее грудь, и мягкие, упругие полушария легли в его руки так, словно были созданы для ласк Дункана. На белоснежной коже появились розовые пятна.

– Само совершенство, – прошептал он, прикусывая мочку ее уха. Большие пальцы медленно обвели соски, которые мгновенно затвердели, словно прихваченные морозом цветочные бутоны.

Дункан нагнул голову, осыпая поцелуями изящный изгиб ее плеча, лизнул стройную шею и завладел чувственными губками. Поцелуй из нежного быстро стал жадным, ненасытным, язык проник в ее рот. Она тихо застонала, забыв о нежелании сдаваться на милость мужа. Сопротивление не устояло перед его умелой атакой. Сердце выбивало бешеный барабанный ритм. Ах, как давно она не лежала в его теплых, надежных объятиях! После ее возвращения из замка Колби они поспешно сходились несколько раз, потом была волшебная ночь в замке Стерлинг, как раз перед новой разлукой с мужем. Да, он ее муж, и, несмотря на обидные подозрения, которые до сих пор тлели в нем после ее похищения и бегства, она любила его. И знала, что он тоже ее любит. Она нисколько в этом не сомневалась. Исчезнет ли когда-нибудь недоверие, вызванное подлой ложью Йена Джонстона? Эллен не знала ответа, но в этот момент ей было все равно.

Она сжала ладонями его голову и снова поцеловала.

– Я люблю тебя, Дункан Армстронг. И всегда буду любить.

Он схватил ее в объятия и зарылся лицом в длинные волосы.

– Прости меня, – простонал он. – Его слова преследуют меня, хотя я знаю, что все это неправда. Ты никогда не лгала мне, дорогая. И все же я не могу справиться с собой. Перед моим взором постоянно стоит темная фигура мужчины, насилующего тебя, и мои гнев и ревность не знают границ. И поскольку я не могу сорвать злость на Колби, то выплескиваю ее на тебя, Эллен, любимая, Я не нахожу себе места.

Но Эллен не собиралась позволить Колби и проклятому Йену Джонстону уничтожить их брак! И не позволит им разбить ее сердце.

– Прогони эти мысли, дорогой. Возьми меня, и они растают, как снег весной, – попросила она. – Люби меня, как раньше, и давай вместе сделаем еще одного сына для Даффдура!

Эллен легла на спину и притянула его к себе.

– Я люблю тебя, – повторила она. – И тебе ни к чему ревновать, муженек. Клянусь своей жизнью, что у тебя нет причин. Ты – любовь всей моей жизни. Единственная любовь!

– Кровь Христова, как же я тосковал по тебе, – признался он, осыпая ее лихорадочными поцелуями. И она целовала его, забыв обо всем. Но Дункан внезапно отстранился и взглянул на жену.

– Мы не должны быть слишком алчными, – сказал он.

Эллен тихо рассмеялась.

– Ты прав, муженек. Не стоит торопиться.

– Чем медленней, тем слаще, – согласился он, ложась на бок и рассматривая ее, как особенно вкусный обед, только что поставленный перед голодающим. – Хм-м-м… Откуда же мне начать?

– Возможно, предпочтете вот это, милорд? – предложила Эллен, поднимая свои груди. – Вы найдете их нежными и аппетитными.

– Ты снова права, – кивнул он, лизнув нежное полушарие.

– Как приятно, – прошептала Эллен.

– Я хочу еще, – заявил он, толкнув ее на спину и накрывая губами сосок. Потянул за крошечный бугорок… раз, другой, третий…

– А это еще лучше, – блаженно вздохнула Эллен. – О Господи, Дункан, это настоящий рай!

Вкус ее плоти, аромат чистоты, исходивший от белоснежной кожи, пришпорили его чувства. Прошли месяцы с тех пор, как они наслаждались друг другом, и теперь Дункан сгорал от вожделения. Его плоть жаждала соединиться с ее плотью, но он не спешил. И стал медленно посасывать ее груди. Потом его поцелуи стали намеренной пыткой. Он задержался в ложбинке между ее грудей и продолжал губами и языком возбуждать трепещущую плоть.

Эллен закрыла глаза, чтобы лучше насладиться ощущениями, которые он пробуждал в ней. На какое-то мгновение она вспомнила губы и руки Роджера Колби, но тут же выбросила из головы неприятные мысли. Как прекрасно, когда тебя ласкает любящий мужчина, а не человек, одержимый местью! Бесчестье того, что сделал с ней англичанин, испепелила радость, которую она испытывала от страсти мужа.

Теперь его губы прижимались к ее животу. Он снова лизнул ее плоть, продолжая нежно мять, но его искушали рыжие завитки. Дункан прижал к ним ладонь, и Эллен охнула, потрясенная взрывом наслаждения. Длинные пальцы поиграли с тугими локончиками, провели по розовым складкам лона. Он подвинулся так, чтобы нагнуть и спрятать голову в этом огненном гребешке волос.

Она почувствовала, как его язык раздвигает створки и проникает внутрь. Он раскрыл ее пальцами, нашел самое чувствительное местечко и обвел языком.

– О, Дункан, да! – выкрикнула она, и когда его губы сомкнулись на крошечной нежной изюминке и стали сосать, Эллен тихо вскрикнула, теряя разум.

У него кружилась голова от ее запаха и вкуса. Он зарылся лицом в ее лоно и стал ласкать его губами и языком, слизывая соки, которые текли все обильнее. Эллен, почти теряя сознание, продолжала извиваться под ним. Из ее горла вырывались тихие крики ничем не замутненного наслаждения. Его сердце бешено билось, угрожая вырваться из груди. Он словно опьянел и не сразу осознал, как ноет его пульсирующая плоть. Нехотя оторвавшись от ее влажного лона, он одним мощным выпадом вонзился в ее сладостную плоть, которая плотно обхватила его и сжала.

– О да… – прошипела Эллен. – Да!..

– Ведьма! Колдунья! Я обожаю тебя, – пробормотал он, вонзаясь в нее все сильнее, пока оба не задохнулись.

Эллен льнула к мужу, обвив ногами его талию. Ее ногти бороздили его спину в тщетной попытке заставить его ускорить ритм.

– Дай мне ребенка! – потребовала она.

– Ты любишь меня? – допытывался он, тяжело дыша.

– Больше самой жизни! И не останавливайся, пока не наполнишь меня своими соками и пока твой огромный «петушок» не обмякнет!

Он громко рассмеялся, и снова стал двигаться.

Медленно… Медленно… Быстрее! Глубже!

Пока женщина под ним не заплакала от наслаждения, которое он щедро дарил ей. Пока он не воспламенился от наслаждения, которое она щедро дарила ему в ответ. И потом их страсть разлетелась во взрыве удовлетворенной похоти. Дункан зарычал от облегчения, когда его соки вырвались на свободу, наполнив ее лоно. Эллен, пронзительно закричав, воспарила в царство восторга и любви к человеку, ставшему ее мужем. Ноги ее бессильно опустились. Он откатился от нее, но тут же снова обнял и прижал к себе, приглаживая спутавшиеся волосы. Поцеловал ее в макушку и почувствовал теплые губы на своей груди. Наконец оба заснули и не услышали, как вскоре после полуночи Гунна пришла их будить. Она принесла им воды для умывания и уже успела вынуть из сундуков чистую одежду.

– Кто-нибудь из них встал? – спросил лэрд служанку.

– Только начинают шевелиться, милорд. Сим поднял короля и людей Хепберна и послал человека в конюшни и амбары. Кухарка напекла овсяных лепешек и завернула в дорогу сушеного мяса.

– Вот и хорошо. Передай Симу, что я сейчас спущусь, – велел Дункан и, дождавшись, пока уйдет Гунна, сказал жене: – Я не хочу, чтобы ты ехала.

– Об этом даже не думай, – решительно заявила Эллен. – Я имею полное право видеть, как накажут сэра Роджера Колби. И не останусь здесь, пока вы за ним охотитесь.

– Так и быть, – вздохнул лэрд. – Давай смоем запах нашего соития, иначе все обо всем догадаются.

Он не станет спорить с ней. Эллен действительно имеет право стать свидетельницей смерти Колби, но он надеялся, что если предложит ей возможность остаться в Даффдуре, она согласится и будет в безопасности. Но его жена, уроженка гор, невеста приграничного лорда – не слабая, хрупкая женщина, мечтающая о том, чтобы ее берегли и лелеяли. Пусть она мала ростом, но нрав у нее крутой.

Вода в кувшине была горячей, и ее хватило, чтобы наполнить два тазика. Они обтерлись и оделись в нелегкую дорогу. Эллен вовсе не собиралась пользоваться дамским седлом, поэтому натянула чистую сорочку, подбитую кроличьим мехом, блузу из сурового полотна, темно-зеленые шерстяные штаны, доходившие до колен, шерстяные чулки и коричневые кожаные сапожки. Поверх блузы она надела потертую кожаную куртку с пуговицами из оленьего рога – подарок деда. Наконец она уселась, расчесала волосы и заплела их в косу, которую запрятала в суконный берет лэрда с серебряной бляхой клана: В центре бляхи была изображена поднятая рука, а по краям вились буквы девиза Армстронгов: «Invictus manco» – «Я останусь непокоренным».