Мириам Рафтери - По вине Аполлона

– Давай войдем, – Натаниэль принялся прокладывать нам путь в толпе к входу в дом. – Если док еще здесь, пусть осмотрит твою щиколотку.

– Хорошо, – согласилась я, – но только в том случае, если ты дашь ему осмотреть ожог на руке.

У входа обнявшись стояли Мейбл и Миллисент. Обе плакали, беспомощно наблюдая, как добровольцы пытаются затушить огонь, грозящий уничтожить их дом, мокрыми одеялами и метлами. Бормоча слова сочувствия, Натаниэль прошел мимо них и открыл дверь.

Колени у меня подгибались, я ощущала резь в желудке, оттого что не ела весь день, глаза жгло, а в голове гудело так, словно я выдержала несколько раундов с Мохаммедом Али. Я мечтала о горячей еде и мягкой постели, той самой, в которой Натаниэль чуть больше суток – нет, целую жизнь – назад занимался со мной любовью. Переступив порог, я застыла как вкопанная, не в силах сдержать возглас ужаса. Натаниэль обнял меня за плечи и притянул к себе, стараясь оградить от страшного зрелища. Но я не могла не смотреть.

Холл и бальный зал были заполнены людьми, пострадавшими во время землетрясения. У одних были забинтованы руки и ноги, у других кожа была покрыта мокнущими волдырями. Солдат с забинтованной головой стонал в углу. Рядом с ним женщина в обгоревших лохмотьях пыталась накормить малыша какой-то кашицеобразной смесью. Отовсюду неслись жалобные стоны. В воздухе висел отвратительный запах горелой кожи и гниющей плоти. Я отвернулась, задыхаясь.

– Сюда, тебе нужно выпить воды. – Натаниэль направился к двери на кухню, но не успел взяться за ручку, как дверь распахнулась и из кухни вышла женщина лет тридцати пяти ослепительной красоты. Было в ней что-то смутно знакомое, но я никак не могла определить, что именно.

– Натаниэль Стюарт, наконец-то ты явился, – быстро заговорила женщина. Ее изумрудно-зеленые глаза взволнованно блестели. – Я жду тебя со вчерашнего дня. Где моя дочь? Она в безопасности? Натаниэль, что бы ты обо мне ни думал, я требую, чтобы мне разрешили повидаться с дочерью.

Лицо Натаниэля превратилось в застывшую маску.

– Джессика, – он медленно выдохнул. – Итак, моя любящая мачеха вернулась.

– Твоя мачеха? – изумленно проговорила я.

– Слава Богу, что она не моя кровная родственница, – заметил он голосом, исполненным сарказма. – Честно говоря, Джессика, я удивлен, что даже у такой женщины, как ты, хватило наглости появиться в этом доме после того, как ты разбила сердце моей сводной сестре. Ты потеряла все права на Викторию, бросив ее в младенческом возрасте. Если ты считаешь, что я позволю тебе приблизиться к девочке, значит ты глупее, чем я думал.

Я уставилась на Джессику совершенно ошеломленная. У нее были густые вьющиеся рыжие волосы, ниспадавшие до талии, и, на мой взгляд, для дневного времени она была слишком густо накрашена. Шляпа с перьями и оранжевого цвета платье резко контрастировали с живыми изумрудными глазами.

Да, ее лицо повергло меня в шок, и на то была причина. Это лицо я видела тысячу раз на старой фотографии в рамке, стоявшей на столе отца. Это была фотография его бабушки, легендарной актрисы начала века. Раскрыв рот, я смотрела на стоявшую передо мной женщину. Наконец с трудом сглотнула, полностью осознав, что все это означает. Натаниэль простил мне то, что, как он считал, я была проституткой. Теперь выяснилось, что на моем происхождении лежит позорное – по крайней мере с его точки зрения – пятно. Что он скажет, со страхом подумала я, узнав правду?

Джессика Стюарт, пользующаяся дурной репутацией и вызывавшая у Натаниэля жгучую ненависть, была не кем иным, как моей прабабушкой.

– Натаниэль, – потянула я его за рукав, – не стоит стирать ваше грязное семейное белье при посторонних.

Взглянув на раненых, лежащих рядами всего в нескольких футах от нас, Натаниэль, стиснув челюсти, толкнул дверь на кухню.

– Прошу, дамы, входите, – и, бросив гневный взгляд на Джессику, добавил: – Конечно, я употребляю этот термин чересчур расширительно.

Два ярких пятна появились на щеках Джессики, но она повернулась и последовала за своим пасынком на кухню, с любопытством посмотрев на меня. Интересно, заметила ли она сходство между нами, подумала я.

– Я Тейлор Джеймс, – представилась я, решив не добавлять, что я кузина Натаниэля. В конце концов эта женщина могла знать достаточно о генеалогическом древе Стюартов и разоблачить меня как самозванку.

– Джеймс? – ее рыжеватые брови изумленно поднялись. – Это моя девичья фамилия, хотя она мало кому известна. Я изменила имя, поступив на сцену. Слишком уж много было шуток, в которых фигурировали я и Джесси Джеймс [13]. Не думаю, что мы с вами в родстве, хотя какое-то сходство между нами и есть, вы не находите?

– Даю тебе тридцать секунд на то, чтобы убраться из этого дома или я вышвырну тебя собственными руками. – Натаниэль надвинулся на Джессику с таким видом, словно с удовольствием предвкушал, как приведет в исполнение свою угрозу.

Глаза Джессики сверкнули.

– Натаниэль Стюарт, у тебя была сильная воля, когда ты был мальчишкой. Вижу, что, став взрослым человеком, ты превратился в упрямца. – Она воинственно вздернула подбородок. – Я не уйду, пока не повидаю свою дочь. Я была вне себя от беспокойства с самого начала землетрясения. Можешь ненавидеть меня сколько хочешь, Натаниэль, но ты должен знать, что я всегда любила свою маленькую девочку. Всегда.

– Еще одна твоя ложь. Если ты любила ее, как ты могла убежать и бросить ее?

Собравшись с духом, я встала между ними, повернувшись лицом к Натаниэлю.

– Что бы ни сделала Джессика в прошлом, она остается матерью Виктории. Думаю, ты должен ее выслушать.

– Тейлор, – предостерегающе проговорил Натаниэль, – это не твое дело.

– Можем мы несколько минут поговорить наедине? – настаивала я.

Он бросил еще один раздраженный взгляд на Джессику и повел меня в кладовку рядом с кухней. Я откашлялась, готовясь сообщить ему свою «тайну» и надеясь, что узнав ее, он не выбросит меня за дверь вместе с Джессикой.

– Я видела ее, – я с трудом сглотнула, – на фотографии, которая стоит у моего отца на столе. Джессика моя прабабушка.

Побледнев, он уставился на меня.

– Господи, эти глаза, эти волосы… Значит, история о том, что ты родом из семьи актеров, правда?

Лицо у меня запылало.

– Я и сама немного играла. – Я увидела на его лице отражение тех же чувств, что испытывала сама – смущение, сомнение, потрясение. – Возможно, я необъективна, – поспешно продолжала я, – но у меня такое чувство, что Джессика рассказала тебе далеко не все о том, почему она сбежала.

Глаза его потемнели при упоминании мной имени его мачехи.

– Я в этом сомневаюсь, но ради тебя выслушаю ее.

Мы вернулись в кухню, и он повернулся к Джессике, сжав челюсти.

– Твоя дочь в безопасности, это я могу тебе сказать.

Она удивленно подняла брови.

– Натаниэль, – проговорила она мягко, – я знаю, что ее здесь нет. Полгорода охвачено огнем. Возможно в эту самую минуту Виктория находится в опасности, и я не успокоюсь до тех пор, пока не увижу ее. Обещаю, что, как только я удостоверюсь в ее безопасности, я уеду и больше никогда не побеспокою ни тебя, ни ее.

Я опустила голову, не в силах смотреть в полные боли глаза Джессики. Взгляд мой упал на ее пополневшую талию.

– Как видишь, я жду ребенка, – сказала Джессика, вздернув подбородок. – Я не замужем, если это тебя интересует. После смерти Джошуа я так и осталась вдовой. Однако, когда я обнаружила, что забеременела, я не смогла заставить себя избавиться от ребенка, хотя его отца едва удар не хватил, когда я ему об этом сказала. Этот ребенок, – она провела рукой по животу, – все что у меня есть. Ведь дочь я, как ты правильно сказал, бросила.

Нерожденный ребенок… был ли это мой дед? От этой мысли словно холод пробрал меня до костей. Будет ли Джессика по-прежнему любить этого своего не рожденного еще ребенка, если я помогу ей встретиться с Викторией? Не случится ли так, что, если я опять вмешаюсь в ход истории, мой дед, а следовательно и я сама, никогда не появится на свет? Я оперлась рукой о стол, моля про себя свою прабабушку, чтобы она не передумала и не пошла к какому-нибудь эскулапу, нелегально делающему аборты. Впрочем, она вовсе не казалась той бессердечной женщиной, какой я ее себе представляла. Что-то здесь не сходилось.

– Ты, конечно, не ждешь, что я буду аплодировать твоим моральным принципам, Джессика, – голос Натаниэля прервал мои размышления.

Мне стало не по себе от его циничного тона.

– Может, ты перестанешь на нее нападать? – спросила я, раздираемая между чувством долга по отношению к кровной родственнице и лояльностью к мужчине, которого любила. – Совершенно очевидно, что Джессика беспокоится о Виктории. Кроме того, сейчас она ждет ребенка, а никудышный отец, похоже, не потянет на звание отца года. Ей и так многое пришлось пережить, а ты обращаешься с ней как с убийцей.

Натаниэль, нахмурившись, скрестил руки на груди.

– Уверен, в твоем нынешнем положении ты сделала оптимальный выбор, но проявление материнского инстинкта по отношению к ребенку, которого ты носишь, не оправдывает того, что ты бросила мою сестру.

В глазах Джессики вспыхнул огонь, отчего их изумрудно-зеленый цвет, так похожий на цвет моих глаз, стал еще насыщеннее.

– Мне не следовало оставлять Викторию тогда, много лет назад, что бы он ни говорил.

– Что бы кто ни говорил? – Натаниэль нахмурился,

– Никто. Ты мне все равно не поверишь. Единственное, что имеет сейчас для меня значение – это найти свою дочь.

Я глубоко вздохнула и заговорила, решив довериться собственной интуиции.

– Джессика, если вы хотите знать, где Виктория, вы должны убедить Натаниэля в том, что вам можно доверять. Вы могли бы начать с объяснения, почему много лет назад бросили мужа и ребенка.

– Тейлор! – Натаниэль бросил на меня предостерегающий взгляд.

С минуту Джессика колебалась.

– Что же, это справедливо, – наконец согласилась она. – Мне бы следовало еще тогда рассказать Натаниэлю эту отвратительную историю, но он был слишком молод. Но предупреждаю тебя, Натаниэль, я не потерплю, чтобы обо мне пошли новые сплетни. Это может запятнать репутацию моей дочери. Достаточно уже мое имя склоняли повсюду в городе.

Натаниэль кивнул с настороженным видом.

– Хорошо. Но я тоже предупреждаю тебя, Джессика. Никакой лжи.

– Нет, – сняв шляпу, она села за стол и, глубоко вздохнув, начала: – Боюсь это неприглядная история. Как вам вероятно известно, я встретила Джошуа, когда была актрисой. Кстати, я так ею и осталась.

– И хорошей актрисой, как я слышала, – вставила я, вспоминая рассказы отца о его жившей в начале века бабушке-актрисе, которая буквально завораживала публику, особенно мужчин.

Она пожала плечами.

– Джошуа тоже так считал. Он увидел меня на сцене и после спектакля пришел ко мне в уборную с огромным букетом роз. Я подумала тогда, что в жизни не встречала более очаровательного человека – это была любовь с первого взгляда.

– И что же случилось?

Глаза ее гневно сверкнули.

– Его брат.

– Эфраим? – Натаниэль сдвинул брови, складки у рта стали глубже.

Я же вздрогнула, вспомнив свой опыт общения с дядей Натаниэля.

– Да. Однажды после спектакля он пришел ко мне, не зная, что я обвенчалась с его братом. Он попытался соблазнить меня, а когда я отказалась, он… – Она замолчала, прижав к губам руку в белой перчатке. – Об этом невозможно говорить.

– Он изнасиловал вас, – мягко сказала я, обменявшись взглядом с Натаниэлем, который выглядел так, словно на бегу налетел на каменную стену.

Джессика кивнула.

– Да, – хрипло прошептала она, – Господи помоги мне, да. Я пыталась сопротивляться, но… Но как вы догадались?

– Да очень просто. Я поймал своего дядю на том, что он пытался проделать с Тейлор то же самое здесь, в этом доме, – объяснил Натаниэль. Глаза его были широко раскрыты, он в полной мере осознал то, что рассказала Джессика. – Жаль, что я не задушил негодяя.

– Ну, в случае со мной он, благодаря вмешательству Натаниэля и моей собаки, получил лишь синяки на лице да пару пинков в зад, – добавила я.

Джессика уставилась на меня.

– Хорошо бы это послужило уроком старому вонючему козлу. Вам повезло, что Натаниэль вовремя вмешался, мисс Джеймс. Так что вы можете понять. Я ненавидела этого человека, я желала ему смерти.

– Но почему ты не пришла и не рассказала мне все это тогда? Или моему отцу? – требовательно спросил Натаниэль.

– Кому бы ты поверил – мне или Эфраиму? – вопросом на вопрос ответила Джессика.

Натаниэль переступил с ноги на ногу.

– Не знаю.

– Вот видишь. Поэтому я и молчала, вышла замуж за Джошуа и никогда ни слова не сказала ему о том, что произошло.

– Джессика, – Натаниэль шагнул к ней, в голосе его слышалось напряжение. – Я должен знать. Кто отец Виктории?