Филип посмотрел на голое окно и в который раз подумал о том, что волшебница Джесс вкладывает всю душу в свои шторы. Как могла бы она преобразить эту комнату!

Николь заворочалась рядом с ним, протерла глаза, пригладила волосы. Филипу захотелось прикоснуться к ней и провести утренний сеанс. Может, лучше всего начинать новый день с любви?

Но он не успел осуществить свое намерение. Николь рывком поднялась и села.

— В этой части нашей программы мне пора приготовить завтрак, — сказала она.

Филип рассмеялся:

— Правильно. Но ведь ты не домашняя.

Николь натянула майку.

— Ну не до такой же степени! У меня есть булочки с черникой и апельсиновый сок.

Филип предпочел бы кофе, если уж секса не будет.

— Кофе нет, — объявила она, прочитав его мысли. — Я его не пью.

— Сойдет и апельсиновый сок. А булочка — это здорово.

Подождав, пока Николь скроется за дверью ванной, Филип встал и оделся. Он сознавал, что его застенчивость нелепа, но ничего не мог с собой поделать. Почему-то ему казалось, что голым уместно быть только во время акта любви.

Надевая сорочку, Филип еще раз с сожалением подумал, что утром ничего уже не будет. Все ли любовники Николь столь уступчивы? Накануне она сказала, что нуждается в человеке, понимающем ее запросы и не пытающемся сломать ее. Намек совершенно ясен: если Филипа эти требования не устраивают, она найдет себе кого-то другого. А если она полюбит?.. Да при чем тут любовь? Студентам юридического колледжа некогда разбираться в сложных чувствах, у них и без того достаточно занятий.

Неудивительно, что юристы — низшая, презренная каста. А как бы отреагировала Джанина Аршамбо, узнав, что девушка, которую она нашла для холостяка сына, вовсе не намерена ни в кого влюбляться?

Чтобы проверить, в порядке ли его волосы, Филип огляделся в поисках зеркала. Но зеркала в комнате не было, и свое смутное отражение он увидел только в оконном стекле.

— К вашим услугам, — объявила Николь, выходя из ванной.

В очень тесной комнате стоял старомодный бачок с унитазом. Филип воспользовался им и взмолился о том, чтобы нажатие ручки повлекло за собой струю воды, ибо сомневался, действует ли это устройство. К счастью, молитва его была услышана. Здесь же был душ, и Филип с удовольствием воспользовался бы им, но на крючке с внутренней стороны двери висело только одно полотенце. Он сразу понял, что Николь не собиралась оставлять его надолго, поэтому ограничился тем, что сполоснул лицо холодной водой, посмотрел на себя в овальное зеркальце, висевшее над круглой раковиной, пригладил мокрой ладонью торчащие вихры и вышел в тесную кухню.

— У меня с утра занятия, — сообщила ему Николь.

Она успела надеть другую майку (явно слишком большого размера), джинсы и заколоть волосы большой серебряной булавкой.

Кивком Николь указала ему на тумбочку возле раковины.

— Завтрак на столе. Прошу прощения, но больше ничего нет.

Филип подошел к тумбочке. На квадратной салфетке лежала довольно большая булочка, а рядом стоял небольшой прямоугольный пакет с соком. Филип улыбнулся, увидев, что Николь вскрыла целлофановую упаковку и вставила соломинку в отверстие. Подумаешь, не домашняя!

Она вышла из кухни и тут же появилась вновь с книгами в руках.

— Извини, что выставляю тебя, но у меня сейчас лекция по этике, и мне не хотелось бы опаздывать.

Филип покорно взял булочку и сок.

— Показывай дорогу.

На лестничной площадке возле лифта он спросил;

— Я еще увижу тебя?

— Конечно, — отозвалась Николь, уже явно сосредоточенная на предстоящих занятиях. — Завтра я буду в библиотеке колледжа.

— Отлично. Там и увидимся.

Филип действительно собирался в библиотеку юридического колледжа — именно оттуда он предполагал начинать поиски ребенка Джесс. Все складывалось отлично — они проведут время вместе и при этом каждый будет заниматься своим делом. Потом они пойдут в китайский, ресторанчик. А после китайской кухни — секс. Филип улыбнулся, при этой мысли у него заныло внизу живота.

Они вышли на улицу и разошлись в разные стороны, и только тогда Филип спохватился, что не поцеловал Николь на прощание.

— Мам, когда вернусь, я тебя поцелую за то, что ты меня отпустила, — донесся голос Моры с какого-то Кошачьего острова.

Вообще-то Джесс не отпускала дочь в путешествие по Карибскому морю. У нее просто не было выбора. Но она уже знала по опыту, что иногда возражения ни к чему хорошему не приводят.

— Рада, что тебе там хорошо, — сказала она в трубку. — Как настроение у Эдди?

Джесс не хотелось спрашивать про Чарльза и его жену, да она и не желала ничего про них слышать.

— О, мам, он так обгорел! Весь красный!

— Неудивительно, солнце там горячее.

— Сейчас уже все нормально. Келли раздобыла какую-то замечательную мазь.

Джесс не сразу сообразила, что Келли — это жена Чарльза. До сих пор ей не приходило в голову, что, помимо молодости и красоты, у этой женщины есть еще и имя.

— Ну, я очень рада, — проговорила она, надеясь, что ее голос звучит искренне.

— А ты все так же работаешь в холодных краях?

Джесс засмеялась:

— У нас уже не так холодно. Весна. А работы действительно много. Я занимаюсь переделками в клубе «Лисьи горы».

— В клубе? Мам, это классно! Может, с интересными людьми познакомишься.

Джесс не сказала дочери, что уже двадцать лет этот элитный клуб почти не принимал новых членов. Те немногие, кого все же допустили в ряды избранных, были знакомыми членов клуба, которых Джесс давно знала.

— Есть новости насчет… Эми?

Мора сменила тему так резко, что застала Джесс врасплох.

— Эми?

— Ну, ты понимаешь, мама…

Конечно же, она поняла, Но Джесс считала, что такие новости не следует сообщать по телефону.

— Родная моя, поговорим об этом, когда приедешь.

Молчание, повисшее над Карибским морем, в мгновение ока достигло берегов Америки.

— Ты что-то выяснила, — с упреком проронила Мора.

— Милая…

— Что, опять звонили?

— Нет.

— Новое письмо?

— Нет. Мы все обсудим, когда ты вернешься домой.

— Мама, я сразу вернусь в колледж. И перестань разговаривать со мной как с маленькой. Я имею право знать, что происходит.

Джесс сомневалась, что Мора вправе настаивать, тем более что рядом, возможно, стоит враг — Чарльз. Но ей не хотелось новых стычек с дочерью. «Переживет», — сказала Джинни. Остается надеяться, что подруга не ошиблась.

— Мора, Эми — не моя дочь, — выдавила Джесс.

Треск статического электричества в трубке.

— Значит, твоя дочь жива.

— Пока не знаю.

— Пока?

Этот вопрос, безусловно, означал: будешь выяснять, будешь искать другую дочь?

— Да, милая, пока не знаю. Возможно, не узнаю никогда.

Ей не хотелось сообщать Море, что Филип уже занят поисками. Она все расскажет дочери, но только тогда, когда хоть что-нибудь станет известно. Они сядут рядом и спокойно, обстоятельно поговорят, не перекрикиваясь по телефону через сотни миль.

— Ну хорошо. Наверное, это твое дело. — Голос Моры опять зазвучал беззаботно. — Я пойду. Папа ведет нас в ресторан, а потом в казино на какое-то шоу. Последние впечатления, как он говорит. Мы завтра уезжаем.

Джесс хотелось попросить Мору, чтобы та изменила планы и прилетела в Нью-Йорк. Ей хотелось побыть с дочерью, убедиться, что у нее все в порядке.

Впрочем, сейчас Джесс меньше всего нужен подробный и восторженный рассказ о путешествии с Чарльзом.

— Хорошо, милая. — Она вздохнула. — Когда вернешься в колледж, обязательно позвони.

Повесив трубку, Джесс задумалась о том, сумеют ли они с Морой когда-нибудь преодолеть пропасть, которая пролегла между ними.

Джинни считала затею Джесс с поисками оставленного тридцать лет назад ребенка чистым безумием. Нереально установить настоящие отношения, если ты не видела ребенка с рождения. Может возникнуть разве что иллюзия близости.

К черту Лайзу!

К черту! К черту!

Из миллионов мужчин она выбрала Брэда. Из миллионов глупостей решилась на самую сумасбродную.

Яблоко от яблони недалеко падает.

У нее снова заболел живот.

Джинни отшвырнула нераспечатанную коробку с тостами. Зрелище, только что представшее перед ней — наглый член Брэда и рядом ее дочь — полураздетая дочь, отбило у Джинни аппетит. Место тостов в ее желудке занял мерзкий вонючий шар.

К черту Лайзу!

К черту Брэда!

Она сжала кулаки и сплюнула.

Внезапно Джинни обжег вопрос: долго ли это продолжается? И что известно Лайзе?

Неужели дочь солгала в тот вечер после похорон Джейка, сказав, что мужчины у нее нет? Или именно тогда Брэд решил испробовать на ней свой… шарм?

Вонючий шар медленно путешествовал по внутренностям Джинни. Она ощутила болезненный спазм в желудке.

Может, Брэд использует Лайзу, чтобы добраться до денег Джинни?

Неужели он рассчитывает воздействовать на Джинни, трахая ее дочь?

После безобразного инцидента Лайза не позвонила, даже не оставила сообщения на автоответчике, не извинилась, не сказала, что им нужно поговорить и объясниться. Ничего.

Внезапно Джинни поняла, что чем дольше будет выжидать, тем больше предоставит времени Брэду обрабатывать Лайзу. А пенисом своим он пользуется виртуозно, опыт как-никак.

Джинни со стоном поднялась с дивана. Необходимо как можно скорее внести ясность. Может быть, еще не поздно. Может, он пока не успел рассказать Лайзе про ту ночь, когда Джинни потеряла голову, а его отец был еще жив и здоров.

Лайза жила в кондоминиуме в студенческом городке Калифорнийского университета. После шумного успеха «Девоншир-Плейс» она вполне могла бы переселиться в более удобные апартаменты, но Лайза отличалась не только добротой, но и практичностью. Она сказала Джинни, что разумнее отложить деньги на случай, если что-то произойдет и контракт не будет возобновлен.

«Что-то! — думала Джинни, выискивая место на стоянке для своего красного „порше“. — Что может разрушить жизнь Лайзы? В первую очередь Брэд».

Джинни много лет искала приключений на свою голову. Она вела себя так, словно ей все нипочем. Почему же стойкость изменила ей именно сейчас, когда очень пригодилась бы?

Ответ пришел в ту секунду, когда Джинни, стиснув зубы и глубоко вздохнув, постучала в дверь Лайзы. Раньше она действительно на все плевала, не позволяя себе принимать неприятности близко к сердцу.

Лайза открыла дверь.

— Джинни?

По ее непроницаемому лицу невозможно было определить, сердится она или нет.

— Нам надо поговорить, — решительно заявила Джинни, проходя в комнату. — Надеюсь, ты одна.

— Да, если не считать Эрнестины. — Лайза заперла дверь и последовала за матерью в комнату. — Эрнестина пригрелась на солнышке и уснула.

Эрнестину, громадную кошку, Лайза взяла из приюта для бездомных животных. Таким образом, Эрнестина была приемной, как и Лайза когда-то.

Джинни уселась на удобный мягкий стул с высокой бамбуковой спинкой. Рядом на подоконнике мирно дремала Эрнестина. Заметив, что на Лайзе, несмотря на выходной день, роскошные брюки из дома моделей и шелковая блуза, тогда как сама она в бесформенной рубахе, скрывающей расползающуюся «молнию» и незастегнутую пуговицу на джинсах, Джинни велела себе не отвлекаться.

— Ему нужны твои деньги, — без предисловий заявила Джинни.

Лайза, присевшая напротив Джинни, выпрямилась.

— Ты ничего не знаешь. Ты всегда презирала Брэда.

— Ах вот как? Презирала? Значит, так он тебе это представил?

И снова мысль: рассказал ли он Лайзе про события той ночи?

— Он заботливый и добрый.

Джинни подавила смешок:

— Лайза, ты не знаешь его. В тебе играют гормоны, вот и все. А я знаю Брэда давно. Никакой он не заботливый и не добрый. Он бездельник и путается с женщинами, чтобы сосать из них деньги. А потом их вышвыривает.

— Меня не вышвырнет.

— Ты уверена? Может, изменишь мнение, если я перечислю тебе тех, кто говорил так же? Ну-ка… Во-первых, Бетти, у нее был ресторан. Он растоптал ее, как только она переписала собственность на него. — Джинни явилась к дочери с самыми добрыми намерениями, но сейчас ее руки дрожали от ярости. — Потом была Дениз. Следующая — Лори. Дальше…

— Хватит!

Джинни сразу замолчала и уставилась на кошку, мирно посапывающую во сне.

— Это долго тянется? — спросила она, не глядя на дочь.

Та не ответила.

Джинни повернула голову.

— Лайза, как долго? — Не очень долго.

— Это началось уже после смерти Джейка? Если да, то других доказательств не нужно: он зарится на твои деньги.

Лайза молчала.

— Ты влюблена в него?

Лайза встала, прошлась по комнате, остановилась у окна и почесала кошку за ухом.

— Не понимаю, Джинни, почему ты так плохо думаешь про Брэда. Не знаю, влюблена ли я в него. Могу сказать одно: с ним мне так хорошо, как не было ни с одним мужчиной. Я чувствую себя желанной. С ним я удовлетворена. Он утешал меня, когда мы потеряли Джейка. И я утешала его.