Дженнифер Доусон - Победитель получает все

Шейну часто попадались дамы, похожие на Сесили. Умные, яркие, утонченные и вместе с тем страшно боявшиеся, что кто-то вдруг обнаружит их слабость, они тщательно взвешивали каждое слово и каждый шаг, чтобы только не быть застигнутыми врасплох. Точно такая же манера поведения была характерна и для Сесили. Созданный ею образ, начиная от невозмутимого выражения на лице и заканчивая монотонно звучащим голосом, выдавал ее с головой.

Шейн никак не мог отделаться от странного ощущения, что это притворство. Ее игра производила на него явно не тот эффект, на который она была рассчитана. Как ни старался Шейн поверить в правдивость созданного ею образа Снежной Королевы, он не мог удержаться от желания пошутить, поиздеваться над ней, стремясь во что бы то ни стало пробить брешь в окружавшей ее стене льда и посмотреть, что будет с ней, когда ей изменит деланое хладнокровие.

Сегодня он добился своего – Сесили отреагировала так, как он и рассчитывал. Теперь он намеревался узнать, что именно пряталось за ее ледяной элегантностью.

У любой женщины со столь тщательно созданным имиджем непременно должно что-то скрываться за ним.

А если это так, то тем хуже для нее – он всегда добивался своей цели. Никогда не отступал. Никогда не сдавался.

– Как поживает наш дорогой папаша? – спросил Митч равнодушно и немного иронично. Шейну нетрудно было догадаться, что он притворяется.

Сесили откинулась на спинку стула и задумчиво посмотрела на небо. Под солнечным лучами ее светлые волосы переливались медно-золотым блеском.

– Сам знаешь, как всегда.

– Я знаю, что он иногда звонит матери, но она не хочет с ним разговаривать.

Прежде чем ответить, Сесили, посмотрев по сторонам, слегка поерзала на стуле:

– Сейчас как-то неудобно говорить об этом.

– Почему неудобно? – удивился Митч и сделал круговой жест. – Это же наши родственники. Кроме того, им почти все известно.

Выпрямив спину, Сесили застыла и ледяным тоном произнесла:

– Для тебя они может быть и родственники, но не для меня.

– Ну, хотя бы расскажи, что там случилось, – не унимался Митч, несмотря на откровенное нежелание сестры говорить об этом.

– Ничего не знаю. – Сесили скрестила ноги и аккуратно сложила вместе руки, положив их на стол.

У Шейна был богатый опыт ведения деловых переговоров, за многие годы он научился понимать немой язык жестов и тела. Сесили не была для него крепким орешком. Она явно пыталась скрыть свое беспокойство. Ее тревогу выдавали крепко стиснутые пальцы с побелевшими от напряжения костяшками.

– Нет, нет, ты должна знать, – настаивал Митч.

Ее и без того выпрямленная спина, – и это казалось почти невероятным, – стала еще прямее.

Было совершенно очевидно: она все знает, но не собирается ничем делиться.

– Если тебе так хочется знать, спроси у мамы, – ответила она.

– Спрашивал.

– И?

Сесили поступила весьма умно, переведя разговор на Митча. Однако ее брат, будучи опытным юристом, тоже был не лыком шит.

Он пристально посмотрел на сестру, не отводя глаз от ее лица. Митч выдерживал паузу. Затянувшееся молчание в десять раз усиливало гнетущую атмосферу за столом.

Однако этот прием не запугал Сесили. Она столь же внимательно смотрела на брата.

– Очень забавно, но она посоветовала мне спросить об этом… у тебя, – нанес удар Митч.

Грейси буквально подскочила на своем месте, а Джеймс из-под очков с явным интересом наблюдал за развитием схватки.

Вид у Сесили стал совершенно неприступный.

Разговор принял для нее скверный оборот, что не нравилось Шейну. Она напоминала натянутую до предела струну, готовую лопнуть в любой момент.

– Дайте даме перекусить, а потом уже раздражайте своими разговорами о том, как дерьмово она выглядит.

Три пары удивленных глаз одновременно посмотрели в его сторону, а Митч даже насмешливо изогнул бровь.

Сесили гордо приподняла подбородок:

– Мне не нужна ничья поддержка. Я умею постоять за себя в любой драке.

Ему не было никакого дела до стычки между Сесили и Митчем, но если он брался за что-нибудь, то всегда доводил дело до конца. Он смотрел на нее, чуть прищурившись – столько надменной властности было в его взгляде, что им можно было бы пригвоздить ее к стулу. Так Шейн глядел на недобросовестных сотрудников, и они, понимая его без слов, торопились выполнять его указания.

– Да съешь ты, наконец, свой чертов кекс!

Сесили растерялась:

– Что? Простите?

Шейн наклонился вперед, упершись локтями в стол:

– Я, кажется, ясно сказал.

– Не указывай мне, что делать, что есть, и вообще не лезь в чужие дела. Понятно?

Ее ледяной тон не столько охладил воинственный пыл Шейна, сколько подхлестнул его.

Возможно, кто-нибудь другой предпочел бы не лезть на рожон и не затевать ссоры, но только не Шейн. Он принял брошенный ею вызов. Выдержав паузу, он медленно и отчетливо произнес:

– Надо же кому-то сказать: одна ты ведешь себя здесь не так.

С высокомерно кислым видом Сесили отпарировала:

– Еще раз повторяю – это не твое дело.

Шейн усмехнулся про себя. Ну что ж, посмотрим, посмотрим, кто кого.

– Давай, ешь кекс.

– Заставь меня съесть его, – усмехнулась Сесили.

Она приняла вызов. Прекрасно!

– Угу, значит, ты полагаешь, что я не смогу это сделать?

Сесили презрительно хмыкнула и небрежно отмахнулась от него:

– Полагаю, что нет.

– Ты забываешь, Сисси, – усмехнулся Шейн, вкладывая иронию в ее уменьшительное имя, – что я не отношусь к тем рафинированным мальчикам, с которыми ты привыкла иметь дело.

– А ты забываешь, что я не из числа тех жеманных кукол, которым ты отдаешь предпочтение. – Сесили опустила глаза, рассматривая свой маникюр светло-розового цвета, какой обычно наносят деловые женщины. – Мне не нужен большой и сильный мужчина, который принимал бы решения за меня.

Черт побери, а почему бы и не повеселиться?! Шейн ухмыльнулся и повернулся к брату:

– Джимми, ну-ка, давай сюда веревку.

Сесили раскрыла рот от удивления, но тут же поспешно его захлопнула, чтобы не выглядеть глупо. Да что он себе позволяет? Но как она ни пыталась пробудить внутри себя праведное возмущение, к ее тайному ужасу, в чем она стыдилась признаваться самой себе, ей нравилось, как Шейн вел себя с ней.

Облизнув губы, она попыталась выдавить из себя хотя бы каплю возмущения, но вместо этого невольно в ее воображении возникли видения, которые она никак не могла прогнать прочь.

К счастью ее выручил брат.

– Стоп, стоп, стоп! – Митч вскинул обе руки вверх. – Не надо горячиться.

Шейн по-прежнему смотрел ей в глаза, многозначительно улыбаясь.

Все это как-то не помещалось в ее сознании, но его расплывшееся от удовольствия лицо пробудило в Сесили желание драться, и она бросилась в схватку очертя голову. Поставив локти на стол и положив подбородок на переплетенные пальцы, она насмешливо проговорила:

– Только подойди ко мне с веревкой, и ты будешь петь сопрано целый месяц.

Грейси расхохоталась, но Шейн не обратил на нее никакого внимания. Это удивило Сесили, она начала подозревать, что у Шейна с Грейси, по-видимому, нет глубоких, серьезных отношений. Вел бы он себя так невнимательно с Грейси, если бы спал с ней? Стала бы Грейси так веселиться, если бы ее возлюбленный при ней пообещал связать веревкой другую женщину? Ответ напрашивался сам собой.

Зеленые глаза Шейна засверкали так, как будто он сорвал джекпот, но в этот миг открылась дверь и к ним впорхнула рыжеволосая Мадди.

Следом за ней вошла ее мать. Вид у нее был подавленный. От драчливого настроения и возбужденного состояния Сесили сразу не осталось и следа, у нее под ложечкой защипало от жалости.

Едва ей удалось забыть о семейных дрязгах, как через миг все вернулось на круги своя. Со вздохом она опять уселась на стуле поудобнее, ее желание сойтись в глупой, но все-таки забавной словесной дуэли с Шейном испарилось.

Мадди была в короткой джинсовой юбке с рубчатым краем и белой майке на лямках. Как всегда, она выглядела очаровательно. Увидев Сесили, она буквально просияла от радости.

– Ты приехала! – повернувшись к Митчу, она весело прокричала: – Видишь, я же тебе говорила!

Сесили вдруг охватила грусть, при виде невесты лицо у ее брата стало таким радостным и счастливым, каким она его давно не видела.

– Да, ты была права, – согласился он, не отрывая глаз от Мадди.

Никто еще не смотрел на Сесили такими влюбленными глазами, как будто весь мир, все счастье было сосредоточено в ней одной. Впрочем, стоило ли переживать из-за этого? Сейчас ей меньше всего хотелось волноваться и переживать. Зачем ей лишние волнения, тем более что все это ее совсем не касалось?

Как Сесили ни пыталась уверить себя, что завидовать тут нечему, счастливый вид Митча убеждал ее в обратном.

Мадди подошла к ней и, игнорируя протянутую Сесили руку, ласково и крепко обняла ее.

– Ты не поверишь, но я так рада видеть тебя!

Ее будущая невестка всегда вела себя столь оригинальным, с точки зрения Сесили, образом – слишком искренне, тепло и нежно, причем каким-то чудом избегая тягостной неловкости, которая всегда ощущалась в их семье при выражении нежных чувств. Не поэтому ли ее мать просто обожала свою невестку? Увы, в этом не было ничего удивительного, более того, Шарлотта, как полагала Сесили, любила Мадди больше, чем ее, свою собственную дочь. Винить в этом Шарлотту было никак нельзя – Мадди, в отличие от Сесили, обладала всеми теми качествами, какими должна обладать любящая нежная дочь.

Сесили неуклюже похлопала Мадди по спине и застыла в ожидании, думая лишь о том, когда та выпустит ее из своих объятий. Наконец это случилось, Мадди отступила от нее на шаг или два и принялась рассматривать ее своими ласковыми, ясными зелеными, как у Шейна, глазами.

– Как твои дела?

– Прекрасно, – ответила Сесили, морщась про себя от слишком сердечной интонации, явственно слышимой в голосе Мадди. Для того чтобы подавить невольное раздражение, Сесили, повернувшись, улыбнулась матери, на которой были шорты канареечного цвета и желтая под цвет шорт блузка, ее волосы цвета шампанского были убраны в аккуратный пучок. – Здравствуй, мама.

Они обменялись неким подобием воздушного поцелуя.

Мадди присела на колени к Митчу, обвив его шею рукой, он же в ответ крепко прижал ее к себе, проскользнув одной рукой чуть-чуть ей под юбку. Глядя с любовью ей в лицо, Митч спросил:

– Почему так долго?

– Мы зашли в новый книжный магазин и там немного задержались. Его владелице понравилась моя работа в библиотеке, ей захотелось, чтобы я расписала одну из стен в магазине.

Митч поцеловал ее в висок:

– Молодчина, принцесса!

Непринужденность их отношений поражала. Сидеть на глазах у всех на коленях у мужчины – такое просто не помещалось в сознании Сесили. Да еще при всем при этом сохранять достоинство – просто невероятно!

По-видимому, воздух в этом сельском доме обладал колдовским действием. Ее дедушка и бабушка вели себя примерно так же.

Взгляд Сесили опять упал на кекс, и у нее от голода засосало под ложечкой. Боже, как ей захотелось его съесть! Но теперь из-за Шейна этого никак нельзя было делать. Черт побери ее гордость, черт побери Шейна, который все испортил! Если бы не он, сейчас этот ароматный, такой вкусный на вид кекс уютно лежал бы в ее животе, и вместо голодных спазмов она ощущала бы приятную расслабляющую сытость.

Сесили подняла глаза, и их взгляды встретились. Его зеленые глаза светились, как у дикой кошки, приготовившейся схватить добычу. Что-то изменилось, как в нем самом, так и в его отношении к ней, но что именно, определить было невозможно. Сколько раз до этого они встречались, и он ничего, кроме неприязни и равнодушия, к ней не выказывал. Теперь все обстояло иначе. Правила игры изменились, вернее, он поменял их. Но зачем?

Вряд ли он мог увлечься ею. В том, что она не в его вкусе, у Сесили не было никаких сомнений, тем более когда вокруг него увивалась такая красотка, как Грейси. Тогда что же это?

Но что бы это ни было, одно она знала наверняка: лучше бы он прекратил свою игру, потому что его прежнее презрение сдерживало и отрезвляло ее, сводя на нет его обаяние и привлекательность.

– Что здесь происходит? – вопрос, громко заданный Мадди, прервал ход размышлений Сесили.

– О-о, ровным счетом ничего, – заметил Митч. – Если не считать того, что твоему брату вздумалось связать Сесили.

Сесили словно ударило эклектическим током, она вскинула голову, кровь бросилась ей в лицо.

– Неужели? – Мадди внимательно посмотрела сперва на брата, потом перевела взгляд на Сесили. – Очень интересно.

– Нисколько не интересно, – раздраженно бросила Сесили, подавшись вперед. – Твой брат совершенно невыносим.