Невероятно… Хотя почему невероятно? На Виктора как раз похоже.

По своей привычке, когда думала, то ходила по комнате и теребила браслеты на запястье. Мысли были похожи на нестройный хор. А вернее, на толпу, в которой каждый желает выкрикнуть что-то свое. Виктор, Алиса, ведьмы из то ли придумываемой Виктором, то ли видимой Алисой истории и имеющей отношение к ней, Инге. Оборвав кружение по комнате так резко, словно наткнувшись на препятствие, Инга вернулась в кабинет и взяла новый лист бумаги. Ей легче «размышлять» на бумаге.

Виктора она решила пока не трогать. О нем подумает потом. Осталась исчезнувшая девушка и две ведьмы из истории.

Допустим, Алиса слышала и видела на самом деле что-то в квартире, что не видел и не слышал муж. Связаны ли ее видения с квартирой или с нею самой? Почему стали происходить эти вещи? Случилось это не так давно. Если допустить, что происшествия привязаны к квартире, то все равно все замыкается на Алисе: она видела и слышала «странности», ее муж – нет. Может ли иметь происходящее с девушкой отношение к ее снам? Была ли одна из ведьм ее прародительницей или же самой Алисой в одной из прошлых жизней?

Может быть, Инга пытается сплести в один узор совершенно разные по фактуре, не подходящие друг к другу нити, а может быть, идет правильным путем, и тогда из этого спутанного клубка свяжется нужное.

Девушка оставила листок, на котором записала все вопросы и мысли, связанные с Алисой, и пододвинула другой. Две ведьмы из прошлого. Преступление «рассказчицы» похоже на то, которое совершила она сама. Эта ведьма имеет отношение к Алисе. Виктор пишет, что этой ведьмой была в прошлой жизни современная девушка, героиня, которую Виктор списывает с Алисы. Хорошо, пусть так… Инга задумчиво погрызла колпачок ручки. Тогда кто вторая ведьма, молоденька, умершая на руках «рассказчицы»? И важно ли знать, кто она? Какой тяжкий грех совершила, за который расплачивалась такой мукой? И почему получила прощение? Девушка выложила листок, на который переписала диалог из блокнота Виктора, и еще раз прочитала написанное. В «том» мире грешницы остаются они там на неопределенный срок, который может перетечь в вечность без возможности вернуться в настоящий мир в любом другом воплощении. Но если получают прощение и «уходят со светом», предположительно возвращаются в мир живых.

Инга поднялась на ноги и вновь заходила. Этот мир, другой, оставался неизвестным. Но и, честно говоря, исследовать его «изнутри» вовсе не хотелось. Хотя сможет ли она избежать этого? Кого старается обхитрить? Ее дело уже изучено, приговор вынесен и вряд ли подлежит обжалованию. Отчаяние накатило с такой силой, что из глаз брызнули слезы. Инга закрыла ладонями лицо и посидела так какое-то время, стараясь успокоиться. Затем, сложив исписанные листы в несколько раз, убрала их в карман и вышла во двор, по пути захватив пачку сигарет.

Сев прямо на мокрые ступени крыльца, она закурила. Думать об этой истории с ведьмами тяжело. У нее мало фактов. Практически ничего нет, кроме чужих снов, чужой фантазии и пары собственных видений. Додуматься можно до чего угодно, а она, напуганная неизвестностью, может довести себя до отчаяния придумываемыми кошмарами.

Если сложить все вместе – видения Алисы, последнюю фразу в диалоге из блокнота Виктора про холод и шепот, – можно предположить, что девушка контактирует с параллельным миром. Пугают ли ее неупокоенные души? Если подтвердится эта догадка, то Инга получит еще одно звено.

Она затушила недокуренную сигарету, закопала окурок в землю и вернулась в дом. Стыдно, забыла позвонить Любе. Вспомнила об этом сейчас, когда подруга ей понадобилась. Инга взяла телефон и набрала номер подруги, а когда та ответила, без приветствий сказала:

– Люба, срочное дело!

Инга кратко рассказала о находке – записях Виктора – и выразила желание посетить квартиру Алисы, но не одна.

– Знаешь ли кого-нибудь, кто бы мог мне помочь? – задала она тот вопрос, ради которого и позвонила.

– Возможно, – после недолгой паузы, во время которой, видимо, перебирала в памяти подходящие кандидатуры, ответила Люба. – Дай немного времени, я сделаю несколько звонков. Когда бы тебе хотелось поехать к Алисе и Сергею?

– Как можно раньше.

– Это… опять повторилось? Ты опять теряла сознание?

– Да, – не стала скрывать Инга. – Виктор в это время был рядом.

– А сейчас?

– Сейчас его вызвали по поводу исчезновения Алисы. Когда вернется, не знаю. И, если честно, мне бы хотелось приехать без него.

– Что-то еще случилось? – встревожилась Любовь.

– Потом расскажу, при встрече. Пожалуйста, разузнай все как можно скорей, – взмолилась Инга. Подруга пообещала сразу перезвонить.

После разговора девушка вернулась в кабинет и сняла с полки один из романов Виктора. Ознакомилась с аннотацией и поставила книгу на место. Так, еще не зная, что ищет, но полагаясь на интуицию, она перебрала несколько романов Лучкина, пока не наткнулась на то, что искала. В аннотации вскользь упоминалось, что отношения между героями, случайно встретившимися в настоящем, уходят корнями в студенческое прошлое.

С книгой в руках она села прямо на пол и торопливо пролистала страницы, пока не наткнулась на один эпизод.

«…Как можно говорить о любви здесь, на земле, когда о таком чувстве полагается говорить на небе?»

Такие или похожие слова она однажды слышала. От Виктора, перед тем, как…

«…Ты – Королева. Потому что сегодня весь город будет лежать у твоих ног. Пойдем, не бойся…»

От ностальгии у Инги на глаза навернулись слезы. Надо же, для Виктора тот эпизод оказался таким значимым, что он включил его в книгу спустя годы. И хотя не терпелось прочитать эпизод дальше, она помедлила. Нехорошее предчувствие разливалось в душе чернильным пятном, зарисовывая радость. Девушка чувствовала в этом эпизоде какой-то подвох и оказалась неготовой расстаться с иллюзиями вот так, сразу. Даже зажмурилась и так, с закрытыми глазами, посидела какое-то время, будто собираясь с силами. А затем углубилась в книгу.

Но сцена оказалась самой обычной романтической. Виктор не открывал страшных тайн. Не добавлял и не умалял ничего из того, что было на самом деле. Разве что сцена была преподнесена не от лица девушки, а от лица молодого человека. Он восхищался осанкой стоявшей перед ним на самом краю высотки девушки, мечтал быть ветром, запутавшимся в ее длинных волосах, желал отражаться звездами в ее глазах. В тот момент она казалась богиней, поэтому, сгорая от желания обнять ее, парень не посмел к ней прикоснуться. И даже на мгновение допустил страшную мысль, что, если вдруг девушка оступится, он успеет ухватить ее, и это их последнее объятие, их совместный полет, станет самым счастливым в его жизни. Читая это, Инга хмыкнула. Неужели Виктор в тот момент на самом деле так думал?

В книге эпизод заканчивался банально: девушка оборачивалась, улыбалась и делала шаг навстречу молодому человеку. Между ними происходило объяснение, после чего они спускались вниз и еще долго бродили вместе по ночному городу…

Все так и было. Они с Виктором, спустившись с крыши, долго бродили по городу, целуясь на каждом углу. Все так, да не так. Было ли между ними объяснение? Инге казалось, что было. Почему они потом гуляли так долго, целовались… И все же, все же… Она повернулась и наткнулась на его взгляд. И что-то тогда ей не понравилось. Парень смотрел на нее, будто силился внушить что-то или, наоборот, прочитать мысли. «Ты меня что, гипнотизируешь?» – засмеялась она тогда, чтобы разрушить неловкость. Девушка шутила, но Виктор неожиданно смутился.

Припомнив тот эпизод, она вспомнила и другие, которым никогда не придавала значения. Иногда с ее сокурсниками, а один раз даже с преподавателем случались какие-то странности, которые вызывали смех. Например, заносчивый педант Иван Корольков однажды, закукарекав, вспрыгнул на учительский стол. И был потом так сконфужен и произошедшим, и смехом сокурсников, что дня три не появлялся в университете. Совпадение или нет, но попадавшие в неприятное положение зачастую оказывались теми, кто особенно любил «пройтись» по Виктору.

– О господи, – вздохнула Инга, прикладывая ладонь ко лбу, словно у нее неожиданно разболелась голова. – Возможно ли это? Я тогда ведь ляпнула наугад, без подозрений, а он, возможно, решил, что я его выдам!

А Инга еще недоумевала, почему Виктор исчез после той их романтической ночи… И обижалась на правах «брошенной» девушки. Но гордость не позволила искать его и требовать объяснений. В университете он больше не появлялся, а после стало известно, что оставил учебу. Потом, спустя какое-то время, кто-то обмолвился, что Лучкин якобы перевелся в другой вуз. Не потому, что у него не складывались отношения с некоторыми сокурсниками. Не из-за «сердечной раны», как подумала недавно Инга. А из-за того, что испугался, что его секрет станет известен публике.

От этих мыслей стало жарко. Инга открыла окно и высунулась в него под дождь по пояс.

«Романы у Лучкина очень «живые», – припомнились слова Ларисы. «Когда я придумываю историю, стараюсь вжиться в нее. Не наблюдать со стороны, а быть в ней…» – слова самого Лучкина. «Скандальный роман, написанный от лица мужчины и женщины…» – фраза с обложки того самого нашумевшего романа, который читала невестка. Женская одежда большого размера в его шкафу, косметичка в ванной… «У писателя много жизней… Он, как актер, перевоплощается в них…» Эта странная женщина, с которой ушла Алиса, на лицо которой никто не обратил внимания, потому что в глаза бросались яркие волосы и неуклюжая походка… Кажется, ясно, почему Алиса ушла с ней… Или с ним?

Но… Все же у нее не укладывалось в голове, что можно посреди белого дня похитить человека, держать взаперти только ради того, чтобы… написать книгу. Безумец! Не проще ли было и дальше общаться с ней, назначать встречи? Девушка была очарована Виктором, она не отказывала бы в разговорах. И, как знать, может, согласилась бы и на такой эксперимент с гипнозом. К Инге же Виктор приехал и все честно сказал, что хочет написать книгу и просит о помощи, предложил жилье. Но, может, он обошелся с ней так вежливо, потому что она – старая знакомая? А может быть, потому что не поддается гипнозу… Ей припомнился недавний разговор, в котором писатель признался, что открывает публике только тщательно отобранную информацию и преподносит так, чтобы у поклонников создавалось впечатление, что она раздобыта с трудом. А Инга тогда пошутила, что Виктор показывает пиджачок, но не дает прикоснуться к телу. Не попалась ли она на тот же крючок, что и большинство? С чего решила, что Виктор перед ней открыл истинное лицо?

Инга вытащила из сумки ноутбук и включила его. В ожидании, пока загрузится программа, нервно барабанила пальцами по поверхности стола. Она нервничала и от предчувствия, что может докопаться до других секретов Лучкина и это ей не понравится, и потому, что Виктор может вернуться в любой момент и застать ее за этим занятием. И тогда вряд ли получится улизнуть. Правильней было бы сначала уехать, а там уже вместе с Любой собрать «досье» на Лучкина. «Пятнадцать минут, не больше», – поставила Инга себе рамки.

Она вошла в Интернет и набрала в поисковике имя Виктора. Тотчас вылезла куча ссылок на его книги. Но Инге нужны были совсем другие работы бывшего сокурсника. Ее не интересовал Виктор-писатель, ее интересовал Лучкин-психолог и темы, над которыми он работал. Не без труда ей удалось отыскать несколько работ. То ли он сам постарался, тщательно стирая свое прошлое, то ли менеджеры – по его же просьбе, но с самими работами ознакомиться не удалось. Содержание было удалено. Но девушке хватило и названия тем. Нашла она также одну критическую статью, из которой стало ясно, что работы и исследования не приняли всерьез, даже осмеяли.

Она откинулась на спинку кресла и, закинув руки за голову, задумчиво посмотрела на раскрытую на мониторе критическую заметку. Многое прояснилось. Успешный взрослый Виктор продолжал испытывать комплексы непонятого осмеянного студента Вити Лучкина. Обида и желание стать вторым Раймондом Моуди или Майклом Ньютоном не давали ему покоя. А ведь у него для этого, похоже, есть все способности…

Опомнившись, Инга выключила ноутбук, убрала в сумку и бросилась в спальню, где оставила свои вещи. Собралась она очень быстро. Записки Виктору не оставила, предпочитая поговорить потом либо по телефону, либо лично. Выбежав во двор, она оставила сумки с вещами и ноутбуком на заднем сиденье и села за руль. И только после этого подумала, что Виктор, уезжая, наверняка запер ворота. Но то ли боги над ней смилостивились, то ли дело было в его рассеянности, но ворота, хоть и были прикрыты, запертыми не оказались.

Теперь бы доехать до Любы, не отключиться в дороге. Иначе точно будет конец.

А Виктор еще поможет, еще как поможет!

XV

Очнулась Алиса с тяжелой, будто в похмелье, головой. События недавнего прошлого вспоминались смутно, словно она и правда перебрала со спиртным на вечеринке. С трудом подняв тяжелые веки, девушка огляделась. Она по-прежнему находилась в подвале, освещенном тусклым светом. Понять, какое сейчас время суток, не представлялось возможным, так же как и узнать, сколько времени здесь провела. Изменилось то, что условия «улучшили»: ей оставили плед, завернувшись в который она и спала, оставили раскладной стульчик (правда, даже встав на него, она не смогла дотянуться до люка). На подносе ожидала еда: чай в большой кружке, бутерброд с сыром и ветчиной, пирожок и остывший омлет. Ей смутно припомнилось, что все это принесла та же женщина. Но Алиса отказалась. Тогда незнакомка села напротив… Что было дальше, девушка не помнила. Будто опять провалилась в забытье. Может, еда вовсе ни при чем? Она ошибочно думала, что ей что-то подмешивают?