Джоанна Линдсей - Побеги любви

– Н-нет.

– Почему?

Она повернулась и посмотрела на него вверх, но внезапно покраснела, смутилась и опустила глаза. Тихим, дрожащим голосом она сказала:

– Потому что вы не обижаете женщин, даже если у вас есть причины для этого. Извините меня, Уоррик. Я не должна была позволять себе заходить так далеко, но… мне не нравится, что вы уходите на войну.

– Я рыцарь…

– Я знаю, и рыцари – всегда в боях и сражениях. Женщинам не нравится это. Вы… вы надолго уезжаете?

Он обнял ее крепче.

– Да, возможно, на несколько месяцев. Тебе будет не хватать меня?

– Когда с меня спадет половина моих обязанностей?

Он шлепнул ее по заду.

– Это неправильный ответ твоему господину.

– Это ответ тому человеку, который причисляет меня к вилланам. У меня есть другой ответ для мужчины, который меня любит. О нем я буду тосковать, и молиться за него, и считать дни, пока он не вернется живым…

Он стиснул ее руками. Его губы желали ее. Он был возбужден, и она поняла, что ему, должно быть, понравился ее ответ. Она только хотела бы, чтобы это не было правдой.

Уоррик оторвался от своей холодной трапезы, когда открылся полог палатки. На губах его появилась улыбка, когда он увидел, кто это.

– Проклятье, что ты здесь делаешь, Шелдон? И не говори мне, что просто проезжал мимо.

– Я сопровождал дополнительный груз из Фулкхеста. Ты можешь рассчитывать на кусок свежей свинины вместо той дряни, которую ешь сейчас. Там по крайней мере дюжина жирных поросят.

– Мы здесь не в таком уж плохом положении, – ответил Уоррик. – Когда мы прибыли, в деревне созревал хороший урожай, и я предупредил, чтобы ничего из урожая не отвозили в замок, но позволил всем крестьянам привозить на продажу продукты сюда.

Шелдон рассмеялся.

– Обычно осаждающие не столь удачливы.

Уоррик пожал плечами.

– На первый взгляд, мне повезло. Но все равно, оказалось, что замок очень хорошо обеспечен. Уже месяц длится осада, а они пока не ограничивают себя в еде, насколько мне известно.

– Ладно, я привез немного требухи для тебя.

– Черт возьми!

– Еще небольшую горку камней для стрельбы. Я видел, ты привез из Туреса баллисту. Ну, а я привез тебе валуны.

Уоррик довольно рассмеялся.

– Это будет оценено, потому что большая часть моих попала в этот проклятый ров. А теперь скажи мне, что ты здесь делаешь, ведь это не твоя война.

Шелдон в свою очередь пожал плечами.

– С того времени, как собрали урожай, я схожу с ума от безделья. Ты превратил наши окрестности в столь законопослушные, что ничего интересного у нас не случается. А после смерти Элеоноры нет жены, которая могла бы удержать меня дома. Вот мне и остается либо объезд границ, либо ехать ко двору – который я терпеть не могу, – либо предложить тебе свою компанию недельки на две.

– Я тебя очень рад приветствовать, хотя у нас ты будешь скучать не меньше чем дома.

– Ну, в твоей компании мне никогда не скучно, Уоррик. Но ты подразумеваешь, что будешь просто продолжать осаду?

– Это не в моих привычках – просто осаждать, мы задаем им жару.

– Сколько башен вы используете?

– Три мы сожгли и обломками заложили ров. Я строю еще две.

– Это должно деморализовать осажденных, видеть, что к вам пришли подкрепления. Но ты поймал этого волка или он удрал?

– На прошлой неделе он еще посылал к черту наших герольдов, но сам не показывался на стенах, чтобы не осчастливить моих лучников. Правда, здесь у нас был пожар на первой неделе. Не знаю, то ли какой-то бравый йомен пробрался со стен замка к нам в лагерь и учинил его или это какие-то растяпы здесь в лагере, но в возникшей сумятице и неразберихе, я думаю, целое войско могло бы слезть со стен замка и бежать. Есть также и такая вероятность, что д'Эмбрея вообще здесь не было и его констебль отвечает от его имени. Я был бы огорчен, если так.

– Да, но если так случится и сейчас, я разберу замок по камешку до основания.

– Это было бы расточительством. Если тебе он не нужен, отдай его Малдуиту в качестве приданого за Беатрис. Пусть она теперь беспокоится и охраняет его от бежавшего хозяина – если ты его до того времени не настигнешь.

Уоррик усмехнулся.

– Тонкая месть по отношению к лорду Рейнарду за его попытку сосватать мне невесту против ее воли. Он и д'Эмбрей в чем-то стоят друг друга. – Но тебе не кажется, что лучше отдать его Эмме?

Шелдон выглядел испуганным.

– Боже правый, не надо быть столь милостивым к нам! Ферма или небольшая усадьба – будет очень мило для Ричарда. Он едва надел доспехи, и, я уверен, лорд Джон посвятил его в рыцари просто из жалости.

Уоррик расхохотался, услышав такое. Ричард был учеником, это правда, но все трое сыновей Шелдона, не достигнув еще двадцати лет, под стать отцу во владении воинским искусством.

– Лучше я пока посмотрю, смогу ли захватить Эмбрей, – продолжал Уоррик.

– Ну, в этом можно не сомневаться, учитывая какое у тебя войско здесь. Я захватил с собой сто человек.

– Это очень приятно.

– Но они не нужны, – фыркнул Шелдон. – Где ты достал столько людей?

– Безземельных рыцарей сейчас сколько угодно. Те, кто присоединяется ко мне, уже не занимаются беззаконием и не участвуют в политических махинациях двора. Мои воины честные и прямые, мои воины не топчутся в нерешительности, ожидая, пока высокие лорды утрясут свои дела. Поэтому те, кто предпочитает сражаться…

– Но ведь это будет твоя последняя компания. Что ты будешь делать со своим войском во время мира?

Уоррик пожал плечами.

– По крайней мере половину я сохраню. У меня достаточно владений, чтобы прокормить их. Что касается остальных, я, возможно, предложу им службу у юного Генриха. Ходят слухи, что он вернется все же на трон.

Шелдон довольно улыбнулся.

– Значит, ты уже не придерживаешься нейтральной позиции в политических вопросах?

– Я сражался за Стефана, только когда это подходило мне, и один раз даже выступил против его сторонника, который был мне враждебен. Однако я бы приветствовал короля, который вернет нам опять мир, чтобы в старости мне не пришлось самому заниматься этим. Я верю, что Генрих может это сделать.

Шелдон был согласен с ним, и они заговорили о том, как обстоят дела в лагере Генриха. Шелдона посетил недавно Честер, чтобы прощупать его позицию. С Уорриком, когда он последний раз был в Лондоне, тоже беседовал один из сторонников Генриха. Похоже было, что дело идет опять к гражданской войне, и вассалы Генриха желали выяснить заранее, на кого они могут рассчитывать.

Но это было дело будущего. Шелдон перешел к своим более неотложным заботам.

– Я собирался привезти с собой Ричарда, но по пути мы заглянули в Фулкхест, и я уже не мог оторвать его от будущей невесты. Ты не поверишь, как она изменилась, Уоррик. Я почти был расположен уже сказать моему сыну, что вы переменили решение и решили выдать ее за меня, а не за него, но сомневаюсь, что он понял бы шутку.

– Ну, а как ее манеры? – спросил Уоррик. – Заметно улучшение?

– Твоя маленькая леди-вилланша сотворила чудеса за это короткое время. Она сшила Эмме новый гардероб и обучила ее всем тонкостям управления хозяйством замка. Точно, теперь никто не скажет, что Эмма росла в деревне. Она грациозна, разговаривает мягко и…

– Довольно, Шелдон! Ричард может взять ее.

– Ну, тогда я согласен принять ее как невестку, а не как невесту.

Уоррик фыркнул.

– Никакого сомнения. – Затем спросил беспечно: – И как учительница Эммы? Что поделывает?

– А, право, ты же не видел ее несколько месяцев?

Уоррику не надо напоминать об этом. Он жаждал попасть домой. Впервые с того времени, как он был мальчишкой, у него появилась причина, чтобы стремиться домой, и его раздражало, что он не мог отлучиться.

– Как здесь дела с женщинами? – спросил Шелдон. – Есть какая-нибудь заслуживающая внимания?

– Я не знаю, – прорычал Уоррик. – Ты не ответил на мой вопрос. С Ровеной все в порядке? Она достаточно ест? Эмма не утомляет ее?

Шелдон рассмеялся.

– Нет. Она придает красоту и грацию твоему дому. Эмма обожает ее. Твои слуги преданы ей. Мелисант предпочитает компанию Ровены любой другой леди. Да, даже твоя младшая дочь немного исправила свои манеры с тех пор, как уехала Беатрис. Похоже, ты можешь за это сказать спасибо своей маленькой Ровене.

– Может быть, я должен был привезти ее сюда, – сухо сказал Уоррик. – Она бы мигом покорила для меня замок Эмбрей.

– Я слишком превознес ее заслуги?

– Сказка – и ни к чему. Я уже принял решение насчет новой жены.

Шелдон на мгновение побледнел, а затем взорвался.

– Ты не мог! Скажи, ты не мог! Черт побери, Уоррик, я мог бы поклясться, что ты испытывал нежность к леди Ровене. Значит, она не имеет владений? Значит, нет у нее семьи? И это имеет для тебя значение? Кто та, другая, леди? Что она может дать тебе такого важного, что ты рискуешь получить вторую Изабеллу?

Уоррик пожал плечами.

– Она говорит, у нее есть какие-то владения, но из-за какого-то глупого упрямства она не желает мне сказать где.

– Она не желает? Ты говоришь…

Уоррик усмехнулся.

– Да, маленькая девица околдовала меня, как ты и думал. И поскольку она уже покорила мой замок, я вынужден сделать ее его хозяйкой на самом деле.

Ровена рассмеялась, когда Эмма, сморщив нос, принюхалась к прогорклому жирному запаху кипящего варева.

– Я действительно должна знать все обо всем? Даже о приготовлении свечей?

– Тебе повезет, если у тебя будет кто-то умеющий это делать. Если нет, найми кого-нибудь или обучи кого-либо из слуг этому делу. А если твой мыловар знает только, как приготовить грубое мыло, а не более мягкое, как ты предпочитаешь, и ты не будешь его иметь только потому, что торговец просит за него слишком большую цену?

Эмма покраснела, как это случалось с ней всегда, когда она задавала глупый вопрос.

– Я надеюсь, Ричард оценит, что мне приходится делать ради него.

– Он очень оценит, если хозяйство будет хорошо налажено. Он не будет заботиться об огне для кухни, о корове, которая потерялась, или о торговце, который пытался содрать с вас безумную цену за перец. Ричард должен видеть быстро приготовленные яйца и рыбу у него на столе, улыбку у тебя на лице и рассказывать, как он проводит свой день, который ни в чем не похож на твой. Потом он будет пить со своими друзьями и хвастаться им, что у него самая замечательная жена на белом свете. Она никогда не ноет, не надоедает ему вещами, которые ему не интересны, и очень редко залезает в его кошелек.

Эмма смутилась.

– Значит, жена в действительности должна быть этаким подобием святости?

– Нет, конечно, – ответила Ровена, уводя ее подальше от невыносимого запаха кипящего жира. – Если бы я, по несчастью, все же была бы еще женой этого развратника Лионса, то могла бы покупать перец за бешеные деньги и пережаривать ему рыбу. Я просто даю тебе общие советы, моя милая, те, которые давала мне моя мать. Ты сама найдешь способ, как тебе обращаться с Ричардом, не бойся. Теперь пойдем и поищем Эдит. Мне нет надобности заниматься варением свечей, когда Эдит тебя может научить этому. И не спрашивай, почему нельзя просто объяснить все на словах. Слова быстро вылетают из головы, но если ты что-либо делаешь сама, это запоминается надолго.

Ровена вернулась в зал к своему шитью, оставленному у камина. Она шила Уоррику тунику из светло-красной парчи, долгая работа, потому что тонкий шелк требовал кропотливого труда. В покоях Уоррика было бы светлее, но она не позволяла себе пользоваться его комнатой, как своей, хотя он разрешил ей это накануне отъезда, и она спала там каждую ночь.

Ее сундук с вещами оказался в тот день в его комнате. Он не сказал ни слова по этому поводу, только заметил, что корсет из королевского пурпура с золотым шитьем очень красив. Что ее обязанности полностью изменились, она обнаружила только после его отъезда.

Сначала Эмма сообщила ей о своей свадьбе, которая может состояться, только если она научит ее обязанностями жены лорда, и что у нее есть разрешение ее отца на то, чтобы Ровена обучала ее. Ровена чуть не упала, когда услышала ответ на свой вопрос о том, кто же отец Эммы. Она не могла прийти в себя на протяжении недели, сердясь на Уоррика за то, что он не предупредил ее. Но в тот же день Мэри Блуэ сказала ей, что если она согласится учить Эмму (на что она уже согласилась), то освобождается от всех остальных обязанностей.

Помогать Эмме было удовольствием. Ровена привязалась к девушке и чувствовала, что ей будет не хватать ее, когда она выйдет замуж за Ричарда. Это должно было произойти, однако, не раньше, чем вернется Уоррик, а когда он вернется, не мог сказать никто.

Были и другие изменения. Беатрис на следующий день после наказания послали жить со своей новой семьей, и, когда она уехала, все в замке вздохнули свободней. Со времени отъезда Уоррика его младшая дочь стала меняться к лучшему, и Ровена подбадривала ее. Она обнаружила, что Мелисант вовсе не столь испорченная, как думала Милдред, скорее она была под дурным влиянием старшей сестры.