Кэндис Проктор - Почему исповедуются короли

Его стук в дверь в конце прохода на «Двор висельника» оставался без ответа так долго, что подумалось, будто Клер Бизетт куда-то отлучилась. Но затем дверь медленно отворилась вовнутрь и показались скорбные глаза женщины, с прошлой встречи запавшие ему в память.

– Простите, что снова вас беспокою, –  сказал Себастьян, снимая шляпу, – но мне хотелось бы задать вам несколько вопросов о той ночи, когда был убит доктор Дамион Пельтан. Вы позволите?

Теперь она казалась моложе, чем когда он впервые ее увидел, –  ближе к тридцати, чем к сорока. Темно-русые волосы были собраны в аккуратный пучок. Дикое, невообразимое горе во взгляде сменилось безропотной скорбью, выглядевшей со стороны не менее душераздирающе.

Мадам Бизетт кивнула и отступила назад, позволяя ему войти.

– Прошу, месье.

В комнате было холодно и пусто, как и в прошлый визит. Себастьян догадывался, что хозяйка потратила деньги, которые он тогда ей дал, не на топливо или еду для себя, а на достойные похороны для умершей дочки.

Словно читая его мысли, Клер Бизетт расправила плечи с некоторой горделивостью и сказала:

– Так о чем бы вы хотели узнать?

– Понимаю, такой вопрос, скорее всего, затруднительный, поскольку вы никогда не встречали Дамиона Пельтана до той ночи, но… каким вы его нашли? Рассерженным? А может, он чего-то боялся?

Прищурив глаза, она неожиданно спросила:

– Как себя чувствует Алекси Соваж?

Себастьян уловил логику вопроса.

– Ей значительно лучше. К сожалению, удар по голове затронул ее память. Она мало что помнит о той ночи. Из-за этого я и обратился к вам, надеясь на вашу помощь, чтобы составить цельную картину, что тогда случилось и почему.

Француженка еще с пару секунд продолжала изучающее смотреть на него, но ответ ее вроде бы удовлетворил. Она отошла к небольшому приоткрытому окну с видом на темный узкий дворик внизу.

– Я нашла его деликатным и великодушным человеком, добрее ко мне никто не относился. Но…

– Но? –  подхватил Себастьян.

– Со времени вашего визита я старалась припомнить все, что было сказано той ночью. Кажется, они с докторессой спорили, но не о здоровье моей Сесиль.

– А помните, о чем был спор?

– Разговаривали полушепотом, но я расслышала достаточно, чтобы понять, что причиной разногласия была женщина. Не пациентка, а из личной жизни доктора Пельтана.

– Женщина?

Клер Бизетт кивнула.

– Мне показалось, что она была связана с ним в прошлом, но сейчас замужем за другим. Могу ошибаться, ведь все это говорилось шепотом и я без конца отвлекалась, но у меня сложилось впечатление, будто доктор хотел, чтобы эта женщина ушла от мужа.

– А Александри Соваж считала, что это было бы ошибкой?

– Да, именно.

– Она сказала, почему?

– Может, и сказала, но я этого не слышала. Когда твой ребенок болен… – голос француженки затих.

На долю Клер Бизетт выпал путь, исполненный немыслимых лишений и страданий. Ради своего ребенка она продолжала идти этим путем, каждый день борясь за пищу и кров, лишь бы выжить. Но теперь, со смертью Сесиль, и в ней самой будто что-то умерло. Себастьян знал, что в ней умерло – воля к жизни.

– Когда вы последний раз ели? – спросил он.

Она покачала головой.

– Не помню. Это не имеет значения.

– Имеет. – Он вынул из кармана свою визитку и протянул ей. – Моя жена должна в ближайшее время разрешиться от бремени и нуждается в няне для нашего первенца. Конечно, она предпочла бы прибегнуть к услугам кого-нибудь постарше и лучше образованного, чем недалекие девушки, каких обычно присылают агентства по найму. Я понимаю, что такая должность гораздо ниже положения, которое вы когда-то занимали, но и это неплохо для начала.

Вместо того чтобы взять визитку, француженка покачала головой и застенчиво провела рукой по латкам на стареньком платье.

– Вряд ли я в таком виде подойду вашей жене.

– Отсутствие надлежащей одежды легко восполнить, в отличие от недостатков по части образованности, опыта и характера.

Клер Бизетт так и не взяла визитку, и Себастьян положил ее на деревянную полку над холодным очагом.

– Предупрежу леди Девлин, чтоб ждала вашего прихода, –  сказал он, а затем быстро ушел, избегнув возражений.

          * * * * * * * *

Себастьян попытался вспомнить, что говорила ему Александри Соваж о леди Питер Рэдклифф. И тут сообразил, что на его памяти сестра Дамиона Пельтана не обронила ни слова про красивую француженку с печальными глазами. Пока докторесса боролась за свою жизнь, пока преодолевала последствия сотрясения мозга и начинающуюся пневмонию, это умолчание можно было понять. Но не верилось, чтобы женщина, по-настоящему заинтересованная найти убийцу своего брата, стала бы скрывать его опасный интерес к чужой жене.

А вот причины, не позволявшие леди Питер признать истинную степень ее близости с молодым французским врачом, загадки не составляли.

          * * * * * * * *

Прекрасная французская жена лорда Питера Рэдклиффа наблюдала, как ее младший брат гоняет два разноцветных деревянных парусника по ручейку в Грин-парке, когда Себастьян подошел к ней. Порывистый ветер разметывал серый облачный покров над головами; переменчивые узоры света и тени скользили по рябящей воде и надутым парусам игрушечных корабликов.

– Ноэль, –  со смехом окликнула брата леди Питер, – я-то думала, что победит синий…

Повернув голову и заметив Себастьяна, она застыла, веселье умерло в ее глазах.

При взгляде на длинные рукава и высокий воротник темно-зеленой шерстяной ротонды с меховой опушкой Себастьяну вдруг пришло в голову, что даже в погожие дни леди Питер не изменяла фасонам, которые почти полностью скрывали ее кожу.

Но никакая одежда не могла скрыть синяк, багровеющий на ее левой скуле.

Наблюдая за приближением Себастьяна, леди Питер стояла неподвижно, только плечи подрагивали в такт взволнованному дыханию. Напрашивался вопрос, почему она так сильно его боится.

Француженка заговорила первой:

– Зачем вы здесь? Чего вы от меня хотите?

– Хочу кое-что уточнить касательно Дамиона Пельтана. –  Себастьян перевел взгляд на разыгрываемую перед ним регату. – Кто смастерил кораблики? Лорд Питер?

Она покачала головой.

– Сам Ноэль. Он мечтает о морской службе.

– Это может обернуться прибыльной карьерой, – сказал Себастьян.

– Это может обернуться смертью, даже когда Англия не воюет, как сейчас.

– Англия всегда будет воевать где-то с кем-то.

– Верно. – Она подняла глаза от ручья на лицо Себастьяна. – Но вы ведь сюда явились не для того, чтобы обсуждать будущие карьерные виды моего брата, не так ли, лорд Девлин?

Он смотрел, как две щепки с парусами скользят по неспокойной воде.

– Помнится, вы мне рассказывали, что росли в Париже по соседству с Дамионом Пельтаном.

– Д-да, –  осторожно подтвердила леди Питер, видимо, недоумевая, к чему он клонит.

– А насколько хорошо вы знали его сестру, Алекси?

– Алекси? –  выдохнула француженка с облегчением, как если бы беседа приняла безобидный оборот. – Не слишком хорошо. Она на шесть лет старше меня и всегда была очень-очень серьезной. Сызмальства мечтала стать врачом. И не интересовалась ни куклами, ни рукоделием, ни глупенькими маленькими девочками вроде меня.

– Она уезжала учиться в Болонский университет?

Леди Питер кивнула.

– Ей тогда исполнилось всего шестнадцать. Доктор Филипп там преподавал и помог дочери устроиться на курс.

– Вам известно что-нибудь про ее первого мужа? Его ведь звали Боклер, верно?

– Да, Боклер. Он тоже был врачом. Но я никогда его не видела. Наверное, они встретились в Болонье. А когда он присоединился к Великой армии, Алекси пошла с ним.

– Он погиб?

– Увы. –  Она смотрела, как Ноэль бежит вдоль ручья, криками подбадривая то один кораблик, то другой. – Зачем вы расспрашиваете меня об Алекси?

– Мне интересно, почему она столь истово хранит ваш секрет.

Леди Питер повернула голову, чтобы посмотреть на Себастьяна, и принужденно засмеялась.

– Секрет? Какой секрет? 

– Дамион Пельтан приехал в Лондон вовсе не для того, чтобы навестить свою сестру, ведь так? А чтобы встретиться с вами. Он с самого начала пустился в путь ради попытки убедить вас покинуть Англию и вернуться с ним во Францию? Или принял это решение только после того, как вас здесь увидел?

Свежий кровоподтек резко выделялся на пепельно-бледном лице.

– Нет! Я понятия не имею, о чем вы говорите!

– С ваших же слов, Дамион Пельтан однажды вечером ужинал в вашем доме, а потом нанес несколько формальных дневных визитов.

– Да.

– Тогда как же он мог сойтись с Ноэлем? –  Правила хорошего тона исключали присутствие детей на официальных трапезах или при приеме визитеров.

Глаза леди Питер испуганно округлились.

– Я не понимаю.

– Вы сами мне рассказывали, что утром в день смерти доктора, в прошлый четверг, вы видели, как он в парке спорил с Килмартином. И что Ноэль тогда окликнул Дамиона и подбежал бы к нему, если бы вы не остановили. Из чего следует, что Ноэль не просто знал в лицо доктора Пельтана, а считал его своим другом. Как же получилось, что ваш младший брат так с ним сблизился?

Вместо ответа она перевела взгляд на морщинистую от ветра воду, сглотнула – горло судорожно дернулось.

– Лорд Питер узнал о Дамионе? –  спросил Себастьян тихо. – Он поэтому вас ударил?

– Мой муж меня не бьет, –  сказала она с достоинством.

– Тогда откуда взялся синяк у вас на лице, леди Питер?

Рука в перчатке взметнулась было к щеке, но тут же замерла и опустилась.

– Я… споткнулась. Нечаянно. Я споткнулась и ударилась лицом о край письменного стола.

Себастьян наблюдал, как Ноэль бегает по берегу, пытаясь выловить свои кораблики.

– Значит, лорд Питер не знает, что вас с  Дамионом Пельтаном когда-то связывало нечто большее, чем детская дружба?

Она покачала головой.

– Значит, ваш муж так и не понял, что Пельтан был все еще влюблен в вас?

– Нет! Муж ничего не знал и не знает, я вам клянусь. – Рука снова потянулась к синяку. Затем, видимо, осознав свое движение, француженка сжала пальцы в кулак и прижала руку к боку.

В Англии муж имел законное право бить свою жену. Правда, следовало придерживаться границ «умеренного наказания», но стражи правопорядка в любом случае смотрели в другую сторону, если только мужчина, увлекшись, не забивал насмерть беззащитную женщину. И даже тогда он мог повиниться в непредумышленном убийстве и уйти из зала суда свободным человеком, получив лишь клеймо на руку.

Но закон, как правило, не проявлял такой снисходительности к ревнивцу, лишившему жизни действительного или воображаемого соперника за расположение своей жены.

– Есть кое-что, о чем я вам не говорила, – решилась леди Питер.

– Да?

Заметавшись взглядом, она прикусила нижнюю губу, словно лихорадочно высчитывая, сколько рассказать, а сколько сохранить в тайне.

– Вы правы: я встречалась с Дамионом чаще, чем раньше признавала. Возможно, даже чаще, чем следовало. Он напоминал мне о тех счастливых весенних днях близ Сены, когда мои родители еще не умерли, а сама я была молода и беззаботна.

– И?

– Иногда Дамион находил нас с Ноэлем здесь, в парке. Последняя такая встреча случилась в среду вечером, за день до убийства. Увидев его, я сразу поняла, что он сильно чем-то расстроен.

– Он сказал вам, что его расстроило?

– Сначала он пытался ограничиться отговорками, жаловался, что свары между членами делегации крайне ему докучают. Но в конце концов признался,  что обнаружил некие обстоятельства, внушающие серьезное беспокойство и касающиеся Вондрея.

– Касающиеся здоровья Вондрея?

– Нет. По мнению Дамиона, с сердцем Вондрея все не настолько плохо, как тот себя уверил. И соблюдая разумную умеренность в еде и питье,  Вондрей почти наверняка доживет до глубокой старости. – Она смотрела, как Ноэль наклонился к воде и потянулся за своим корабликом. – Дамион волновался не из-за здоровья главы миссии, а из-за самой миссии, из-за хода мирных переговоров. Он тогда сказал мне, что собирается посвятить в свое открытие полковника Фуше.

– Думаете, он так и сделал?

– Не знаю. Возможно, в конце концов он решил объясниться напрямую с Вондреем.

Себастьян изучал ее безупречный профиль, изысканные черты лица, подпорченные безобразным лиловым кровоподтеком.