Шарлотта Мендельсон - Почти англичане

– Ну и ну, – шепчет Марина, – поверить не могу…

Как было бы хорошо, если бы эти всхлипы и дрожь оказались смехом. Разумеется, это не смех.

– Поверить не могу… – повторяет она.

– Все хорошо, – заверяет Лора, утирая лицо свободной рукой и украдкой опуская глаза.

Марина храбро сжимает губы, но ее тело сотрясается в спазмах. Слезы капают на руки.

– Я… Господи…

– Господи…

– Что скажет бабушка?

Лора открывает рот, но в голову не приходит ничего утешительного – только мысль о том, что скажет Рози, например, завтра утром, когда услышит новость поважнее этой. Она пожимает плечами.

– Все устроится. Я… все улажу.

– Не получится, мам.

– Все хорошо. Только, милая… как… если ты захочешь вернуться, в следующем триместре, будет трудно.

– Я туда не вернусь, – просто отвечает Марина.

– Нет?

– Нет.

– Хорошо. Понимаю. Я все равно не вижу, как теперь… Ладно. Хорошо.

За окном проносится вспаханное поле, потом еще одно. Если весна и готовится наступить, ничто этого не предвещает. Марина опять дрожит.

– Ш-ш, – говорит Лора, поглаживая ее волосы, утирая слезы, трогая скулы, ресницы, веки, губы. Наконец ее дочь успокаивается.

– Ты вела себя очень храбро, – говорит Лора и чувствует под пальцами слабую улыбку.

– Думаешь?

Лора смотрит вниз, в ее карие глаза. Она их знает, как глаза любовника.

– Да, милая, – говорит она, – думаю.

Должен быть способ проще, размышляет Лора, ерзая на зеленом диване. Слететь босиком по горному склону, неся в руках скрижали. Поднять баннер над собором Святого Павла. Что угодно, лишь бы избежать разговора с семьей, сейчас, лицом к лицу.

Она уже известила их, что Марина не вернется в Кум-Эбби. Ответ, по меркам Фаркашей, был на удивление сдержанным; отчасти потому, что Марина, по настоянию матери, сама при этом присутствовала. Возможно, они также почуяли предстоящую бурю.

– Ужасно, – говорят они и добавляют: – Но почему? – а потом: – Мегмондхотьюк Добош нэнинек?

Лора представляет, как говорит: «Потому что я так решила, и я ее мать», но какой в этом прок?

– Подождите, – чуть не кричит она. – Мне, мне нужно… – Ильди, слава богу, к ней ближе всех; Лора отчаянно смотрит в ее сторону и получает в ответ то, что с надеждой принимает за ободряющую улыбку. – Есть еще, ну, пара вещей, которые мы… я…

– Пара? – спрашивает Рози.

– Тельешен хюйе, – говорит Жужи. – Безумие.

– Мам…

– Нет, позволь, – говорит Лора. Марина хлопает глазами. – Я… к счастью, Марина может вернуться в Илингскую школу.

Оцепенение.

– Я им позвонила.

– Мама! Как ты…

Но к этому времени стоит такой шум, что Лора легко может не обращать на нее внимания. Она думает: главную новость, конечно, можно отложить на потом? Но даже ей, трусихе, известно: все или ничего.

– Нам крупно повезло, – говорит она. – В Илинге хотят, чтобы Марина…

– Повезло! – вскидывается Жужи. – Повезло им. А старые женщины печальны…

– Одну минуту, – говорит Лора. Марина плачет и пытается ее перебить. – Милая, дай я договорю. Это даже хорошо, по-своему. Они хотят, чтобы Марина снова взялась за историю.

И она садится, придавленная весом собственной лжи.

Пока все бушуют, Лора вдруг понимает, что Марина, которую она ни о чем не предупредила, может упасть в обморок. Она объясняет, что история, очевидно, – лучший выбор для Кембриджа, где, как ей говорили (кто говорил? она сама говорила), медицине учат из рук вон плохо, а Марина тем временем убеждает Рози: «Если вы правда хотите, я могу…»

– Милая, – обрывает ее Лора, – все уже решено.

Она обнимает дочь и крепко прижимает к себе, чтобы хотя бы одна из двоих утешилась.

– Ужасно, – говорит Жужи, раскуривая еще одну сигарету.

– Прекрасно, – говорит Ильди и улыбается.

А Лора уже почти ничего не боится, словно скачет по валунам, чтобы вырвать из львиной пасти Марину, или, ради нее же, всеми силами противится забвению, сильнейшему из соблазнов.

– А вечером вы… – говорит Лора. – Есть еще одна новость. Хорошая или плохая. И то, и другое, наверное. Вечером у вас будет гость.

Как внучка бывших подданных Австро-Венгерской империи, родившихся в Карпатской Рутении, на территории нынешней Украины, учившихся счету на русском, говоривших между собой на венгерском и при этом считавших себя чехами, я росла, почти ничего не зная о маминых родителях и языке, на котором они говорили друг с другом. В наследство мне досталось множество словарей, в том числе «Краткий венгерско-английский словарь Орсага» (издательство «Академия Киадо», Будапешт, 1967) и «Англо-венгерский словарь («Академия Киадо», Будапешт, 1955), оба бережно завернутые в пластиковые обложки и хранящие запах старой квартиры. Из них мне открылось, что те немногие знакомые прежде слова («халат», «центральное отопление») пишутся несколько иначе, чем я предполагала.

Только сев за этот роман, я поняла, насколько мало знаю об истории Венгрии и Карпатских гор. Постепенно выяснилось, что дело даже не в знании: жизнь эмигрантов из Центральной Европы, поселившихся в Англии, их молчание о собственном прошлом – вот что меня привлекало. Поэтому – какое чудесное оправдание! – мои изыскания сосредоточились на одном из главных интересов, который я разделяю с мамиными родителями: на еде. Я особенно рекомендую вот эти книги по теме:

Мария Флориш, «Готовим с любовью» («Патнэм», Лондон, 1959) – мне нравятся ее старомодный уют, англофилия и остроумие; такую книгу могла бы написать миссис Добош.

Карой Гюндель, «Венгерская поваренная книга» («Корвина-пресс», Будапешт, 1974).

Эрзебет Хюньядь, «Айо хази коньха» («Зингер и Вольфнер», Будапешт, начало XX века).

Джордж Ланг, «Венгерская кухня» («Пингвин», Лондон, 1985) – здесь есть рецепты мусса «Ведьмина пена», яиц «Меттерних», задунайских кукурузных лепешек, дикой утки с айвой и «Хортобадьи реселт теста тюдовель» (тертой лапши с фаршированными телячьими легкими по-хортобадьски), в общем, всего, что только можно пожелать.

Йожеф Венес, «Венгерская кухня» («Корвина-пресс», Будапешт, 1963) – здесь потрясающие фотографии.

Впрочем, для воссоздания атмосферы и различных деталей пригодились не только кулинарные книги. Среди прочих источников я выделю:

Петер Баки, Колин Форд, Джордж Сиртеш, «Очевидец: венгерская фотография в XX веке» (издательство Королевской академии искусств, Лондон, 2011).

Адам Биро, «Нужно быть венгром» (издательство Чикагского университета, Чикаго, 2006).

Эдита Катона, «Кодовое имя: Марианна» («Фонтана», Лондон, 1977).

Шандор Мараи, «Угольки» («Викинг», Лондон, 2002).

Джордж Микеш, «Как быть иностранцем» («Пингвин», Лондон, 1966) – автору превосходно удалось описать характер венгров, которых я знала; книга могла бы называться «Как ладить с венграми».

Д. Палоци-Хорват, «В темной Венгрии» («Голланц», Лондон, 1944).

Ян Пеньковски, «Волшебные сказки» («Паффин», Лондон, 2005).

Дэниэл Сноумэн, «Бегство от Гитлера» («Пимлико», Лондон, 2003).

Брэм Стокер, «Дракула» («Пингвин», Лондон, 1994).

И наконец:

Энн Барр и Питер Йорк: «Официальное руководство для лондонской леди» («Эбери», Лондон, 1982) и «Официальный ежедневник лондонской леди» («Эбери», Лондон, 1983).

Здесь я привожу примерные значения, а также произношение некоторых венгерских слов и выражений (во всяком случае, так произносили их мамины родители). В венгерском языке ударение всегда падает на первый слог.

Иген – да

Кюсюнюм – спасибо

Бульдог сюлетешнап – С днем рожденья!

Ходь вадь – Как дела?

Сэрвюс – К вашим услугам

Кезет чоколом – Целую вашу ручку

Кедвеш эгейшейгейдре! – За здоровье! (особенно чьего-либо дома)

Крумплишалата – картофельный салат

Паприкош крумпли – картофель с паприкой

Кёрёзёт – сыр вроде липтовского[23], посыпанный тмином и паприкой

Эдьсершминд – в то же время

Ушсехашенлихатотлан – несравненный

Хоньсор фогс фелькельни ма эйель? – Сколько раз ты еще встанешь за этот вечер?

Охоньсор кел – Сколько надо

Эйдеш Жужи, вираг вирагнак – Милая Жужи, цветок к цветку

Хусоньольц – двадцать восемь

Удвёзёльнук – добро пожаловать

Нэз – смотри

Нем – нет

Нем ту дом – я не знаю; сливы «немтудом» действительно так называются.

Хихетлен – невероятно

Эм эртед – Ты не понимаешь

Висонтлаташра – до свиданья

Мадартей – плавучие острова

Диош торта – торт с грецкими орехами

Макош – мак

Полочинта – блин

Кукорица – кукуруза

Пондьюла – халат

Кавичко – маленький кофе

Сивешен – пожалуйста

Буто – глупый

Чуньо – уродливый

Попши (попо) – зад

Нодьон сеп хос – красивый дом

Кивель бесель? – С кем она говорит?

Йой де эйдеш! – Ой, как мило!

Надьон эйдеш – очень мило

Тельешен хюйе – глупее некуда

Мегмондхотьюк Добош нэнинек? – Что я скажу миссис Добош?

Спасибо:

Марте Бусевиц, Тине Коцьяш, Джейн Крейг, Мэрион Дональдсон, Люсии Гран, Мэри-Энн Харрингтон, Пэт Кавана, Марте Лэйн Фокс, Джин Макдональд, Кэти Мендельсон, Максу Мендельсону, Рэйчел Мендельсон, Джейн Морпет, Элейн О’Дуайер, Тамаре Оппенхаймер, Никола Роше, Кейт Сондерс, Хелен Симпсон, Кэролайн Стофер

…они знают, за что.

Отдельное спасибо:

Клер Болдуин, Линн Дрю, Джудит Катона-Апт, Ханне Робсон, Агнес Сервански, Валери Томас, Йону Вулкотту

…за лингвистическую и прочую помощь.

Благодарю также всех Роджерсов, Кольриджей и Уайтов, особенно Джилл Кольридж;

всех сотрудников издательств «Мэнтл» и «Пикадор», особенно Марию Рехт и Камиллу Элуорти;

и превыше всего – Джоанну Бриско.