- Окей, это хорошо. Наверно. - Я не обманываю Доминика. Он знает, как я нервничаю.

- И только что произошла вторая вещь. - Он перестает говорить и через четыре большущих шага заключает меня в медвежьи объятия. - Мой бракоразводный процесс завершен, - бормочет он, целуя меня в лоб.

- Доминик, я так рада за тебя. - Я прижимаюсь к нему поближе, пытаясь в этой близости найти силы.

Тело Доминика вибрирует от восторга, и я чувствую, как его хорошее настроение проникает в мою душу. У нас столько всего впереди. У меня теперь будет зеркало, его развод улажен.

Несмотря на страх, ничего не могу с собой поделать, ощущая ликование от всего происходящего. С нами. Со мной.

Каких-то два месяца назад, я спала с ножом под подушкой и не могла пройти дальше, чем три ступени вниз по лестнице, не держась за свою тревожную кнопку. Я была полностью окутана облаком ужаса и страха.

Сегодня тот нож лежит в кухонном ящике. Тревожная кнопка валяется в столе в коридоре, и я даже оставляю деревянную дверь открытой, чтобы свежий воздух наполнял мой дом.

Стоя в объятиях Доминика, я думаю, что все это стало возможным только благодаря усилиям удивительного мужчины, которого я люблю.

- Доминик?

- Ум, - мычит он, пока его руки мягко скользят вверх-вниз вдоль моего позвоночника.

- Я люблю тебя, - шепчу я, чуть слышно. И становлюсь пунцовой, когда понимаю, в чем сейчас призналась.

Руки Доминика прекращают свое чувственное движение. Он немного отодвигается так, что может поцеловать мой нос, а потом прикасается лбом к моему.

- Скажи это снова, - требует он, - но ты должна сказать это громче.

- Я люблю тебя. - Желудок все еще вкручивает в узелок, и я не знаю, правильно ли выбрала момент, чтобы все это ему сказать. Но мне все равно. Я повидала на своем веку много всякого дерьма, поэтому мне необходимо, чтобы он знал, что я чувствую. Он единственный для меня - мне наплевать правильное время или нет.

Доминик берет мое лицо в ладони и поднимает его вверх, я смотрю в его завораживающие глаза - пылающие орбиты.

- Мое сердце - твое. Моя душа принадлежит тебе, потому что я люблю тебя всем своим существом, - шепчет он.

Любовь в моем сердце растет с каждым произнесенным губами Доминика словом, и слезы свободно льются из глаз.

Он любит меня.

- Это слезы счастья? - Доминик вытирает мои щеки подушечками больших пальцев. - Даже в слезах, ты остаешься красивейшей женщиной, которую я когда-либо встречал.

С каждым произносимым Домиником звуком мои эмоции зашкаливают.

- Детка? - Я смотрю вверх на Доминика. Он хмурится в беспокойстве, вероятнее всего потому, что я не в состоянии ничего сказать.

Улыбка играет у меня на губах, пока я ищу правильные слова для Доминика. Но я не знаю, что это должны быть за слова.

- Спасибо за то, что ты любишь меня. Я не думала, что кто-то когда-нибудь сможет меня полюбить.

Уголки его губ поднимаются, и взгляд становится мягче. Его руки лежат у меня на пояснице.

- Я люблю тебя, - повторяет Доминик.

Мы стоим вместе, довольно сдержанно обнимая друг друга.

Не проходит много времени, как раздается стук в дверь, и мы оба знаем, что это привезли зеркало.

Я моментально застываю и инстинктивно сопротивляюсь позволению постороннему войти в мой дом. Доминик, должно быть, чувствует мой трепет, ближе прижимая меня к себе.

- Хочешь подождать в кухне? - спрашивает он.

Не говоря ни слова, я просто киваю.

- Ладно, тогда, может быть, ты приготовишь нам обоим кофе? Как только они уйдут, я тут же приду.

Мое сердце бьется так быстро, что я чувствую, как вот-вот начнется паническая атака.

Ты справишься, Эйлин.

Я иду в кухню и включаю кофеварку. Жду, пока загорится зеленый огонек, указывающий на готовность к использованию. Но все, о чем я могу думать, это шаги незнакомца на лестнице.

- Извините, дамочка. Мне бы в ванну, с вашего разрешения?

Резко развернувшись, я вижу дородного мужика в возрасте, одетого в голубую униформу, стоящего в дверях кухни.

Мое сердце останавливается.

Дыхание сбивается.

Черные точки танцуют перед глазами.

Все мое тело покрывают мурашки.

Желудок завязывается узлом.

- Ты в порядке, милочка? Выглядишь не очень-то хорошо, - говорит толстяк, направляясь ко мне и протягивая руку.

Мои глаза опускаются на его ноги, пока он делает еще один шаг.

Чувствую, как всю трясет, а рот широко открывается в попытке глотнуть воздух.

Я хватаюсь за край столешницы, и мои ноги отказываются держать меня. Я оседаю на пол.

- Уходите! Немедленно уходите! - слышу я, как Доминик орет на мужчину.

- Да я ничего не сделал. Мне жаль, мне так жаль, - говорит толстяк, выставляя в защитном жесте свои руки, и пятится назад.

- Пошел вон! - все еще орет ему Доминик.

- Мне так жаль, дамочка, - говорит он снова и уходит.

Я слышу, как входная дверь со стуком закрывается и быстрые тяжелые шаги Доминика, бегом возвращающегося обратно, после того, как он закрыл дверь.

- Они ушли. Мне жаль. Один внес зеркало наверх, и я не видел второго. Мне так жаль, Эйлин. - Он помогает мне подняться с пола и крепко прижимает к себе.

- С-с-сигнализация, - я пытаюсь произнести, но больше похоже на неслышное бормотание.

- Что тебе надо?

- Сигнализация, включи ее, - умоляю я, глядя на Доминика. Проходит минута, прежде чем он понимает, о чем идет речь.

Он отпускает меня и делает несколько шагов. Набрав код на панели, немедленно возвращается обнять меня.

- Давай-ка, пойдем приляжем. - Он аккуратно ведет меня по лестнице, и я следую за ним.

Дойдя до спальни, я вижу зеркало, стоящее во всю стену в углу моей спальни; часть его прикрыта бежевой бумагой, поэтому мне не видно мое отражение.

Доминик подтягивает назад бумагу и усаживает меня на кровать. Я ложусь, и он наклоняется снять с меня туфли, а потом укладывается рядом со мной.

Он протягивает руку, и я прижимаюсь ближе к нему. Его рука скользит по моим волосам, пока я слушаю сильный стук его сердца. Доминик вдыхает и выдыхает. Я считаю его вдохи и выдохи и синхронизирую его дыхание с моим. Его дыхание успокаивается, и я начинаю осознавать ту тревогу, за которую так сильно держусь.

- Что произошло? - спокойно спрашивает он.

Я закрываю глаза и сокращаю то небольшое расстояние между нами, прижимаясь к нему плотнее. Становлюсь с Домиником одним целым.

- Он спросил разрешения воспользоваться ванной, - Мое лицо горит от стыда, от того, насколько глупо происшедшее.

- Что-нибудь еще?

- Нет, больше ничего. Он был очень вежлив, спросил, в порядке ли я. Но в ту минуту, как он сделал шаг ко мне, мои мозги будто покрылись коркой льда от страха, и все тело замерло.

И мы снова погружаемся в тишину. Я замечаю изменение в дыхании Доминика. Оно становится более быстрым, заставляя мое тело соответствовать тому же ритму.

- Ты не рассказал, что же вчера все-таки произошло с моим отцом.

- Мы теперь понимаем друг друга. Он беспокоился, что все закончится тем, что я причиню тебе боль. Мы долго обсуждали несколько вещей, и теперь он знает, что я никуда не собираюсь уходить.

Я двигаюсь и кладу свою ногу на бедро Доминика.

Доминик пытается сдержать рычание, но я чувствую вибрации его груди и от этого хихикаю.

- Я заметила, что ты называл моего отца по имени, после того вы вернулись в дом. Для папы это довольно большой шаг. Обычно он позволяет людям называть его Сэр или Мистер Соммерс, ты, должно быть, сказал что-то правильное.

- Он спросил, почему я все еще не обзавелся семьей с детьми. - Я замираю. Знаю, дети - это то, чего хочет Доминик, но я не могу ему этого дать. - И я ему сказал, что мой развод завершен, но не рассказал почему. Его это не касается. Это только между мной, Челси, и теперь тобой.

Это слово все еще давит на меня. Дети.

- Насколько сильно тебя волнует то, что я не могу дать тебе, чего ты хочешь?

- Что ты имеешь в виду?

- Детей.

- Эйлин, присядь, пожалуйста.

Мы оба сидим на кровати и смотрим друг другу в глаза. Я не в состоянии отвести от него взгляда. Он выглядит разозленным или, может быть, расстроенным.

- Я люблю тебя сильнее, чем кого-либо в своей жизни. Если бы я знал, что ты существуешь где-то в этой Вселенной, то уже давно искал бы тебя. Да, мне хотелось бы иметь ребенка, а ребенок от тебя - это было бы совсем замечательно. Но я предпочел бы знать, что ты любишь меня, чем иметь полный дом детей.

- Мне жаль, что я не могу дать тебе и то и другое, - говорю я, опуская взгляд и нервно теребя подол своей футболки.

- Ты подарила мне свое сердце, а это больше, чем я надеялся получить.

Его губы находят мой рот, и он проводит ладонью по моей голой руке, побуждая успокоиться и перестать зацикливаться на негативе.

Язык Доминика медленно проникает внутрь, осторожно исследует мою верхнюю губу, перед тем как все меняется на поцелуй с закрытым ртом.

В нетерпении, я наклоняюсь вперед в попытке опять соединить наши губы. И я вознаграждена за старания, когда он притягивает меня к себе для обжигающего поцелуя. Я запускаю пальцы в его волосы и тяну их на затылке, пока залажу ему на колени.

- О, Господи, - выдыхает Доминик у моих губ.

Я трусь губами о теплый рот Доминика, пробуя его на вкус и позволяя себе смело исследовать его. Боготворя своим языком линиям его рта, я останавливаюсь и покусываю его нижнюю губу, прежде чем продолжить двигаться по его коже.

- Тебе надо остановиться, Эйлин. - Но в противовес сказанному, он крепко сжимает руками мои бедра, удерживая на месте.

Доминик откидывает назад голову, и теперь его шея полностью открыта для меня. Ее покрывает легкий налет щетины, и его адамово яблоко тяжело движется, пока он пытается сглотнуть.

Медленно провожу кончиками пальцев по линии его челюсти к подбородку. Дыхание Доминика сбивается, и его пальцы сильнее впиваются в мои бедра.

Я следую по идеальной линии от его подбородка, вниз по шее, к вырезу его футболки. Я провожу рукой по груди Доминика и останавливаюсь на его сердце.

- Эйлин, твои прикосновения как рай. Но я хочу, чтобы ты остановилась, пожалуйста, прямо сейчас. - Он отпускает мои ноги и пересаживает меня с колен.

Я ложусь спиной к Доминику, свернувшись в клубок, стыдясь того, что пыталась зайти дальше, и он отверг меня.

- Детка, у меня внутри все огнем горит, я очень сильно хочу тебя. - Он поворачивается ко мне и кладет руку на мое бедро, но больше нигде меня ничем не касаясь. - Но когда мы займемся с тобой любовью, я хочу, чтобы это было потому, что мы хотим насладиться телами и душами друг друга. Я не хочу, чтобы это было механизмом совладания каждый раз, когда кто-то из нас сталкивается с раздражителем.

Это то, что я сейчас делала?

У меня почти началась паническая атака, и закончилось все попыткой вывести наши отношения на другой уровень.

Блин, он прав. Я пыталась использовать занятие любовью с Домиником, чтобы преодолеть трудности.

- Я понимаю, - вздыхаю я, поворачиваясь взглянуть Доминику в лицо.

- Я знал, что ты поймешь. - Он встает с постели и протягивает мне руку. Чувствую, что, задаваясь значением его предложенной руки, я хмурюсь. - Давай спустимся вниз и приготовим ужин. И, когда ты будешь готова, мы распакуем это зеркало.

- Не сегодня, - говорю я, глядя на закрытое зеркало. - Но очень-очень скоро.

Скоро я соберусь со всеми силами, чтобы заглянуть в зеркало, и надеюсь, что смогу удержаться от ненависти к той ужасной части себя.


Глава 24

- Детка, последние десять дней ты приходишь сюда, садишься на кровать и только и делаешь, что глядишь на зеркало. Тебе не кажется, что пришло время снять бумагу и передвинуть его к окну? - говорит Доминик позади меня, пока я все еще смотрю на завернутое в бумагу зеркало, будто это злокачественная опухоль, которую необходимо удалить, чтобы болезнь не прогрессировала.

- Я все еще не уверена, - вздыхаю я, поворачиваясь посмотреть на Доминика, стоящего в дверях.

- Чем дольше ты будешь тянуть с этим, тем труднее будет становиться ситуация. Ты проделала уже такой длинный путь, Эйлин. Думаю, для тебя будет правильнее снять бумагу и взглянуть на свое отражение. Зеркало покажет тебе прекраснейшую из всех женщин, которых я знал. - Его лицо расплывается в широкой, ободряющей улыбке.

- А если мне не понравится то, что я увижу?

- Ну, тогда придется поработать и над этим. Я хочу, чтобы тебе не просто нравилось твое отражение. Я хочу, чтобы ты полюбила его.

Я отворачиваюсь взглянуть на невинный кусок стекла и дерева и могу представить, что однажды увижу в нем себя.