– Что же, спасибо тебе, моя добрая сестрица, за понимание и за эти милые воспоминания.

– Да не за что. – Она хлопнула ладонями по коленям. – Но как бы весело это ни было, мне пора. Завтра будет долгий день, особенно если учесть, сколько я пропустила за сегодня, выручая тебя. Опять.

– Да-да. Спасибо тебе, ты прекрасна, не знаю, что бы я без тебя делал. И все такое.

Встав, она надела пальто, намотала шарф вокруг шеи и натянула вязаную шапочку на голову. Дойдя до двери, она остановилась.

– Ты позвонишь Элли в четверг?

Я не смотрел на нее.

– Не знаю, – нерешительно ответил я.

– Эрик, у нее день рождения будет.

– Я в курсе.

В этом году он приходится на День благодарения. В детстве Элли обожала, когда это случалось, потому что Стефани тогда разрешала ей выбирать десерт на ужин, так что у нас был торт, два-три вида пирога, брауни и печенье сникердудл. Ее любимое.

– Я ей что-нибудь по почте отправлю. Новый дневник.

– Ты должен ей позвонить.

– Зачем? Чтобы Стефани сказала, что Элли не хочет со мной разговаривать? Опять?

– Нет. Чтобы она знала, что папа позвонил ей в день рождения. Что он хотя бы попытался.

– Да все, что я делаю – пытаюсь.

– Я знаю, – смягчилась Конни. Она накрыла мою руку своей, сжала. – Ой, и еще кое-что.

– Да?

– Мама с папой приедут поужинать на Рождество, и я сказала, что мы соберемся у тебя. У тебя дома.

– Что?!

Она сняла руку с дверной ручки и положила ее на бедро.

– Вообще-то ты должен сказать мне спасибо. Они хотели приехать на День благодарения, но я соврала, что у меня полно работы. Кроме того, как ты знаешь, я не готовлю.

Это правда. Когда мы с Айжей только переехали, она принесла на новоселье пакет с бургерами из кафе неподалеку.

– Да и, честно говоря, я терпеть не могу, когда мама осуждает каждую деталь моего дома. «Ты ведь знаешь, что в шкафу для постельного белья нужно хранить постельное белье, дорогая?» – До жути похоже она изобразила мамин голос.

– Жуть какая.

– Такая уж она у нас.

– Нет, не такая.

– Ладно. Ты сын, который всегда все делает правильно, даже когда ты развелся, усыновил ребенка другой национальности или оттолкнул дочь.

Я вздохнул.

– Прости. Я перегнула палку?

– Да. Слушай, у меня даже обеденного стола нет.

– Я принесу раскладной и несколько стульев. И так пойдет.

– Отлично. Маме понравится.

– Уверяю, золотой мальчик, так и будет. У тебя дома она небось еще решит, что это уютно.

Когда Конни ушла, я пошел к Айже. После реки и пожара я установил политику открытых дверей, так что я просто заглянул в нему, не стучась.

– Привет, дружище.

Он не оторвался от компьютера.

– Привет.

– Как сеанс прошел?

– Хорошо.

– Говорили о чем-нибудь… интересном? – Я подумал о том, что он рассказывал Джубили о своих родителях, и думаю, не попробовать ли опять. У меня не хватало духу упомянуть Динеша и Кейт после прошлого ужасного случая.

– Нет.

Ну что же. Я постучал костяшками по косяку.

– Тогда спокойной ночи. – Я решил, что сегодня и так был длинный день. Сейчас не лучшее время для бесед. Но вместо того, чтобы пойти в свою комнату, я подошел к нему и заглянул через плечо в монитор. Он быстро закрыл вкладку щелчком мышки. – Ну нет. Никаких секретов на этом компьютере. Верни, пожалуйста.

Его плечи опустились. Нехотя он подчинился, и я просмотрел страницу. От одного только заголовка мне стало плохо – «Как овладеть телекинезом: продвинутые техники». Там какой-то мужик по имени Артур рассуждает о «способностях» и разделяет свои обучающие программы на разные уровни – по степени владения навыками. Каждая из них стоит всего тридцать девять долларов девяносто пять центов, ну и, конечно же, нужно будет добавить моноатомного золота и жидкой ци, что бы это ни было, оно якобы улучшит психофизические возможности.

– Айжа, я думал, что мы со всем этим покончили.

Он не ответил.

– Послушай. Это все неправда. Телекинеза не существует. Этот парень – мошенник. Жулик. Он просто пытается вытащить из людей деньги.

– Ты этого не знаешь, – сказал он тихо.

– Знаю, дружище. Я это знаю.

– Нет, не знаешь! – взвизгнул он и подпрыгнул, его стул упал. – Это не мошенничество! Это существует!

Он заплакал, крупные слезы потекли из глаз.

Я поднял ладони, словно показывая, что я не опасен.

– Хорошо, хорошо, малыш. Давай успокоимся.

– Нет! Ты мне не веришь! Просто уходи. Уходи!

Он бросился на кровать и зарылся лицом в подушку, плача навзрыд. Я разрывался между тем, чтобы обнять его (что ему точно не нравится), и тем, чтобы уйти, и в итоге я просто остался, смотрел на него. Я ждал, что он снова на меня закричит, но он этого не сделал. Так что я поднял упавший стул, сел на него и так и продолжил наблюдать за мальчиком, пока часы у его кровати отсчитывали одну минуту за другой. И в сотый раз начал мечтать о том, чтобы Динеш оказался здесь. Не только потому, что он бы знал, как поступить, но и потому что Айжа не был таким, когда его родители еще были живы. Конечно, он был очень умным и немного неуклюжим в социальном плане (ладно, не так уж и немного). Но у него не случалось таких вот приступов, по крайней мере, Динеш о них не упоминал. И пусть даже я умудрился не заметить, что он не скорбел толком, как указала мне на это терапевт, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понимать – смерть родителей кардинально его изменила. И я ему совсем не помогал в этой ситуации. Мне нужно с этим разобраться. Нужно стать лучше. И начну я с того, что не уйду, когда он этого хочет. Я сложил руки на груди, преисполненный решимости, и сидел так, пока Айжа не перестал плакать, задышал спокойнее и, наконец, уснул.


День благодарения наступил без особой пышности. Так как Динеш и Кейт были из Англии, они этот праздник не отмечали, так что он был не особенно важен и для Айжи. Я купил готовую грудку индейки и картофельное пюре, и мы их съели за просмотром старых серий «Звездного пути».

Когда Айжа ушел к себе играть на компьютере, я сделал глубокий вдох и взял телефон, набрал номмер Элли. Она не ответила, так что я перезвонил на домашний.

Стефани взяла трубку на третьем гудке.

– Счастливого Дня благодарения. – Я изо всех сил пытался говорить дружелюбно.

– И тебе.

– Именинница дома?

– Да.

– Можно мне с ней поговорить?

– Эрик…

– Пожалуйста, – перебил я. – Хоть попытайся.

Стефани вздохнула, и я задержал дыхание, когда услышал, что она говорит с Элли. Наверное, она прикрыла трубку рукой, потому что я слышал всего несколько слов, но надо отдать ей должное – она изо всех сил пыталась ее уговорить. И у нее получилось.

– Алло.

У меня чуть коленки не подкосились, когда я услышал ее голос. Сегодня ей исполнилось пятнадцать, но по телефону она звучала гораздо младше. Как моя маленькая крошка, хотя в ее приветствии уже слышна злоба, отточенная до остроты бритвы. Мне все равно. Я просто был так рад говорить с ней.

– Элли. С днем рождения! Пятнадцать лет, боже мой, мне не верится. Такое чувство, что ты только вчера родилась. – Я понял, что перегибаю палку, что надо как-то взять себя в руки. Я сжал телефон, будто бы это сможет удержать ее.

– Ты получила мой подарок? Дневник.

– Ага.

– Хорошо, хорошо. Я подумал, что он тебе понравится, раз уж ты проделала такую работу с дневником для школы. И тебе понравится в нем писать, знаешь, это хорошая практика для редактора журнала.

– Что?

– Ну я о том, что ты написала, что хочешь быть редактором, после прочтения «Под стеклянным колпаком».

Она фыркнула.

– Это же было целый год назад!

– А, ну да. Все меняется. Точно. У тебя еще есть куча времени, чтобы понять, чем ты хочешь заниматься.

– Да какая разница.

– Знаешь, я сейчас читаю «Кэрри», и…

– Ты сказала «две минуты», – перебила она меня. И вообще это не звучало так, что она говорила это мне. Я слышу Стефани на заднем плане. Кажется, что-то вроде «еще чуть-чуть, это же тебя не убьет».

– Нет. – Я слышу треск, а потом голос Стефани в трубке.

– Эрик, ты там?

– Угу.

– Прости. Она просто… ты и сам знаешь.

– Да. Слушай, обними ее за меня, крепко-крепко, хорошо? Сделаешь?

– Да, конечно.

– Тогда спокойной ночи.

– Спокойной ночи.

Я повесил трубку и посмотрел на телефон. Как я до этого докатился? Я осмотрел квартиру. Нет, не именно тут, не именно в Нью-Джерси, а в том моменте, когда я не знаю, что сказать собственной дочери. Как бы я хотел сейчас быть с ней рядом. Убедить ее со мной поговорить, вернуть все так, как было раньше. Но я знаю, что не могу. По крайней мере половина моего контракта на работу здесь позади. Через три месяца я буду с ней в одном городе, и, может, тогда я пойму, что сказать, что сделать. Как вернуть свою дочь.


Выключив у Айжи свет и накрыв его одеялом, я забрался в постель и открыл роман Стивена Кинга. Очевидно, что Элли было все равно, что я читаю все эти книги, но я решил не сдаваться. Сейчас у меня был только один план, как с ней сблизиться, пусть этот план и плох.

Я начал читать, затерялся в пугающих мыслях этой девочки-подростка, но когда дошел до сцены, в которой Кэрри остановила сердце своей матери, я отложил книгу, потому что мое собственное сердце гулко колотилось в груди.

Я пошел на кухню выпить воды. Устав искать способы склеить разбитые отношения с Элли, мой разум перешел к Джубили. Интересно, что она делает. Поддавшись импульсу, я взял телефонный справочник, который валялся на столе с тех пор, как мы переехали сюда, и пролистал его, думая о том, когда же я в последний раз открывал его.

Я пальцем вел по странице с людьми на букву «Д», пока не нашел «Дженкинс». Их четверо, но Джубили среди них нет. Я расстроился, что ее номера нет, но потом мое внимание привлекло имя «Виктория». И я вспомнил, что так звали ее маму, это было в той статье в «Таймс». Я вырвал страницу из справочника и пошел с ней в комнату. И набрал номер с мобильного телефона.

Джубили взяла трубку.

– Ты была права. Эта книга очень страшная.

– А? – У нее был хриплый и сонный голос.

– «Кэрри», книжка. Я ее читаю. Прости, я тебя разбудил?

– Думаю, да. – Она зевнула. – Я читала на диване. Должно быть, уснула. – Опять зевок. – Откуда у тебя мой номер?

– Из телефонного справочника.

– Что, серьезно? Их еще используют?

– Могу со всей ответственностью заявить, что как минимум один человек в этом году им воспользовался.

Она засмеялась, и я был рад, что позвонил.

– Что ты читаешь?

Пауза.

– «Кэрри».

Я просиял.

– Думал, ты не любишь ужасы.

– Решила сделать исключение.

– Как ты вообще смогла после этого заснуть?! Мне кажется, я еще несколько лет спать не буду.

Она рассмеялась.

– Не знаю. Не думаю, что это так уж страшно.

– До чертиков. Поверить не могу, что моя дочь такое читает.

Джубили хмыкнула и издала какой-то невнятный звук, а потом наша беседа приостановилась. Через несколько мгновений тишины я произнес:

– Сегодня ее день рождения. Элли. Я ей звонил.

– И как прошло?

– Она сказала целых четыре слова. Так что, знаешь, уже лучше.

– Мне жаль.

– Да. Мне тоже.

Снова повисла тишина, и я поймал себя на мысли, что пытаюсь ее себе представить: она сидит или стоит, что на ней надето, одна ли она сейчас. Я изо всех сил пытался услышать кого-то на заднем плане. Хотя я и не знал, кто может быть с ней, раз ее родители уже выпали из этого списка. Я вдруг возненавидел то, что на День благодарения она одна. Хотел бы я подумать раньше о том, что надо бы ее пригласить в гости.

– Так. – Я решил сменить тему. – Раз уж «Кэрри» тебя не пугает, то что?

– Что?

– Расскажи мне, чего ты боишься.

Она замолчала.

– Очевидно, боюсь, когда меня трогают.

– Да уж, такого испугаешься. – Я устроился в кровати, подложил руку под голову. – Расскажи о чем-то не столь очевидном.

Тишина повисла надолго. Когда она опять заговорила, голос звучал так тихо, что я прижал телефон к уху, чтобы ничего не пропустить.

– Я боюсь, что уже забыла, каково это.

– Когда тебя касаются?

– Да.

Я вздохнул. Я даже не знал, что можно на такое ответить.

– Думаю, что боюсь, что сама себе все это напридумывала.

– Это как? – ответил я тем же тоном, что и она.

– Я не знаю. Как на том видео с ютуба, которое я смотрела на одном из своих онлайн-занятий, по мировым религиям, кажется. Там была группа тибетских монахов, которые пели и медитировали вместе. Видео длилось около часа, и, хотя идея становилась ясна через минуту-две, я посмотрела его целиком. Не знаю даже почему, меня просто вроде как парализовало. Я прямо-таки могла почувствовать вибрации от их бормотания в своем теле. Это началось с груди и поползло дальше, по голове, по рукам, ногам, кончикам пальцев. И мне кажется, что примерно это и ощущаешь, когда тебя касаются. Это как электричество. И пусть я даже его боюсь, в то же время я его жажду. Я знаю, что это все не имеет смысла.