Джейн Фэйзер - Почти невеста

Эта была такая же земля, как та, где родилась Шарлотта и которую она так любила. Но тишина и бездействие вызывали у него беспокойство. Он не любил сельскую идиллию и с трудом выносил ее.

Джек надел рубашку и бриджи и тихо вышел из дома через кухонную дверь. Когда он через двор направился к оврагу и дальше к реке до границ имения Лэйси-Корт, часы на конюшне показывали половину пятого. Он был бы рад обществу собак, но их нигде не было видно.

Джек усомнился в том, что они спят в конюшне. Должно быть, свернулись калачиком в ногах постели Арабеллы.

Арабелла. Колючая, с трудным характером, упрямая, своевольная. Но чрезвычайно интересная. Шарлотта обладала характером и собственными взглядами, но она была склонна подчиняться требованиям общества и мириться с ними. Она вышла замуж из чувства долга и оказалась во французском суде. Лили была просто воплощением условностей. Хотя она и создала собственный мир по своему вкусу, но делала все возможное, чтобы даже намек на скандал не коснулся ее. Она жила со снисходительным, но скучным мужем, но позволяла себе иметь любовника, удовлетворявшего ее тягу к необычному и волнующему. Джек наслаждался ее обществом. Они упивались друг другом. Это было соглашение, нарушить которое претило Джеку. Но он и не собирался его расторгать даже в случае женитьбы.

Джек остановился на берегу реки. Он гулял около часа, и солнце уже окрасило восточный край горизонта. В тени плоского камня была видна спокойно лежащая радужная форель. Существовали непритязательные радости в сельской жизни, которые он был способен оценить, и Джек пожалел, что не взял с собой удочки. Рассвет – самое лучшее время для рыбалки.

У Фредерика Данстона должны были быть удочки. И ружья. Наверное, он рыбачил и охотился. Но Джек знал, что никогда не смог бы удить рыбу удочками Данстона и охотиться с его ружьями. Использование личных вещей этого человека не включалось в ту цену, которую тот должен был заплатить за смерть Шарлотты.

Но как насчет сестры Данстона? Да, она как раз входила в эту плату. Джек повернулся и направил свои стопы обратно вдоль берега реки. Она заплатит последнюю монету, и он таким образом завершит свою месть, но в то же время она ведь станет его женой и будет зависеть от своего благодетеля, от мужа, который спасет ее от нищеты и тем самым навяжет ей долг, который она никогда не сможет ему выплатить. За смерть Шарлотты она заплатит своей свободой. Впрочем, теперь он уж не был так в этом уверен.

Джек подошел к дому, купавшемуся в мягком сиянии восходящего солнца, размышляя о неожиданно возникшей проблеме в его безупречном плане. Похоже, его предполагаемая жена не была склонна принимать ни свою зависимость, ни его благодеяния.

Арабелла свистнула собакам и спустилась по лестнице, полная нетерпения поскорее добраться до Барретов. Оскар и Борис мгновенно появились и затопали к ней по полированному полу. С их морд капало молоко. Они прекрасно знали, как подольститься к кухарке, и неизменно встречали на кухне радушный прием. Арабелла давно отказалась соблюдать правила содержания и кормления двух очаровательных рыжих сеттеров. Она полагала, что, если иногда им достается по миске молока, это не может повредить, а у них было достаточно возможностей порезвиться, что компенсировало это отступление от правил.

– К Барретам, – сказала она им, открывая парадную дверь.

Они завиляли пушистыми хвостами и бросились вниз по ступенькам, опережая ее. Там жила их мать, прогулка к Барретам в раннее утро была для них желанной.

– Доброе утро, Арабелла.

Это приветствие, произнесенное приятным и мелодичным голосом, заставило ее замереть на нижней ступеньке. Она медленно повернула голову. Что он здесь делал в столь ранний час? Ведь он был горожанином. И в это время должен был еще почивать и не беспокоить ее. Однако бодрствовал, хорошо причесанный, сияющий и вполне по-городскому облаченный в черный бархат и серебристые кружева. Его костюм был совершенен до мельчайших деталей, включая и рапиру в ножнах у пояса.

Она ответила на приветствие, но не улыбнулась:

– Здравствуйте, ваша светлость.

Он быстро сбежал по ступенькам и поравнялся с ней.

– Я думал, что мы еще вчера вечером покончили с этой досадной формальностью.

– Я предпочитаю оставаться педантом, – сказала Арабелла.

– Ах! – Казалось, он обдумывал ее слова, в то же время оглядывая ее и охватывая всю ее фигуру от волос, собранных в узел, до босых ног в простых кожаных сандалиях. – Понимаю.

– Если вы меня извините, сэр, – сказала Арабелла с ледяной учтивостью и достоинством, – я поспешу по своему чрезвычайно важному делу.

– В таком случае я составлю вам компанию и провожу вас, – ответил он с любезной улыбкой.

– Миссис Эллиот приготовит вам завтрак, – сообщила она.

– О, я уже позавтракал час назад, – сказал герцог, все еще улыбаясь. – И должен вам сказать, что еда была отменной. Так куда же вы направляетесь?

– Мое дело не требует компании. Оно слишком личное, – сказала Арабелла.

– Но если оно как-то связано с имением, я должен принять в нем участие.

Теперь в этой его улыбке появилось что-то от вызова, а серые глаза стали неприятно пронизывающими.

– Это не имеет к имению ни малейшего отношения, – заявила Арабелла, начиная себя чувствовать крысой, загнанной в угол. – Это совершенно личное дело. Поэтому прошу вас извинить меня, сэр. – И она поспешила по подъездной дорожке.

– Я провожу вас туда, куда вы направляетесь, – ответил он, легко догнав ее. – Может быть, по дороге вы мне кое-что покажете или расскажете об этих землях.

Арабелла поняла, что ей от него не отделаться, если только не натравить на него собак, но, отпущенные на свободу, они прыгали вокруг него, издавая восторженное тявканье. Поэтому надежда на успех была весьма проблематичной. Оставалось только в молчании идти с ним рядом, стараясь, насколько возможно, не обращать на него внимания.

– Если память мне не изменяет, один сезон вы провели в Лондоне, – сказал Джек.

Отвечать молчанием на столь невинное и ординарное замечание было просто невозможно.

– Да, десять лет назад.

Она подняла обслюнявленную Борисом палку и отбросила в сторону.

– Вам не понравилось в городе?

Он бросил палку Оскару.

– Нет.

Джек размышлял над ее кратким ответом. Он никак не располагал к дальнейшей содержательной беседе. Все-таки Джек с глупой настойчивостью спросил:

– Почему?

Впервые с момента, когда они пошли рядом, Арабелла посмотрела на него. Ее четко очерченные брови поднялись, и она ответила:

– Что за нелепый вопрос, сэр? Посмотрите на себя и на меня. Как вы думаете, совместима ли я с вашим миром? У меня нет интереса к модам, сплетням, интригам, ко всей этой фальши… которая так устраивала моего брата и, как видно, вполне подходит вам, но не годится для меня.

– В этом мире, Арабелла, есть место и для необычных вещей, – сказал он. – Есть место для нового.

– Я женщина, – объявила она, будто ставя точку в их разговоре.

– Женщины тоже могут быть носительницами новшеств, – мягко возразил он, бросая собакам новую палку.

– Нет, насколько показывает мой опыт.

Беседа начала занимать ее, к величайшему ее раздражению.

– Осмелюсь заметить, что ваш опыт жизни в городе оказался очень небольшим, если вы провели там всего один сезон. К тому же следует принимать во внимание и ограничения, связанные с тем, что вы были дебютанткой.

Возможно, в его словах и был смысл, но Арабелла сделала всего одно замечание, произнесенное кислым тоном:

– Мне его хватило.

– Но как насчет вашего интереса к политике? – наседал герцог. – Он был вызван к жизни этим вашим кратким пребыванием в Лондоне?

– Может быть, – ответила Арабелла и ускорила шаг.

Ему пришлось тоже поспешить, чтобы не отстать от нее.

– А как насчет искусств, Арабелла? Театра, оперы, музыки… Конечно, вы не стали бы отказываться от всего этого.

– Я ни от чего не отказываюсь. – Она не пыталась скрыть раздражения: от его замечания ей еще больше стало не по себе.

– Прошу меня простить, но мне кажется, что вы как раз это и делаете. Вы исключаете из своей жизни многое, что сулит новый и интересный опыт. Вы не хотите жить полной жизнью. Почему?

В его вопросе прозвучала искренняя заинтересованность. Арабелла остановилась и повернулась к нему лицом.

– Ваша светлость, вы забываете, что эта полная жизнь и новый опыт означали бы брак с вами. А я его решительно отвергаю.

Арабелла снова двинулась вперед, и ее юбки взметнулись от энергичного шага. Джек изумленно поднял брови. Она, несомненно, старалась сохранять как можно большую дистанцию между собой и нежеланным спутником. Но он был не менее упрямым. Он быстро последовал за ней, легко ее догнал, хотя она шла все быстрее и быстрее, едва удерживаясь от того, чтобы припустить непристойной рысью.

– Питер Бэйли говорил мне о споре с каким-то соседом об участке земли в дальнем конце деревни, – заметил он, будто они и не обменялись колкими репликами. – Может ли житель Лэйси-Корт сам разобраться в этом деле? Или ему следует обратиться в местный суд?

– Лорд Лэйси-Корт и есть местный судья, – ответила она, позволив себе слегка замедлить шаг.

Несмотря на ранний час, погода была слишком жаркой для такой быстрой ходьбы. К тому же ей стало ясно, что она нипочем не отделается от нежеланного спутника, что бы ни говорила и ни делала. Единственно достойным выходом было покориться.

– Он сидит на одной скамье с сэром Марком Барретом и лордом Эслопом.

– Понимаю. В таком случае было бы уместно познакомиться с коллегами судьями, – заметил Джек.

– О, можете не волноваться. Они сами придут к вам и постучат в вашу дверь, – сухо ответила Арабелла. – Держу пари, что Лавиния Эслоп уже излагает суть дела своему долготерпеливому мужу, который наверняка еще лежит в постели, и требует, чтобы он немедленно оделся и следовал за ней в Лэйси-Корт.

– И он подчинится?

Арабелла не смогла удержаться от смеха:

– О да! Можете на этот счет не волноваться. Лавинии достаточно щелкнуть пальцами, и он послушно прыгнет через обруч.

– Похоже, он под каблуком у жены, – сказал Джек.

– Ну, как я уже предупредила вас вчера, так или иначе, а вам предстоит познакомиться с Лавинией Эслоп.

Арабелла свернула с проселочной дороги, чтобы нырнуть в лаз в высокой изгороди:

– Я пойду этой дорогой, а вы можете продолжать идти прямо.

– Зачем мне это?

– Едва ли ваш костюм подходит для того, чтобы лезть в пролом в изгороди, а потом петлять по полям и прыгать через канавы, – заметила Арабелла самым дружелюбным тоном.

– А как же вы? – поинтересовался он.

– Я привыкла, – сообщила Арабелла и поставила ногу на край лаза.

– Позвольте мне первому.

Его руки обвились вокруг ее талии, и он поднял ее, снял с первой перекладины и поставил рядом. Потом ловко перемахнул через препятствие, и рапира ничуть не помешала его действиям. Движения его были четкими и точными.

– А теперь, – сказал он, поворачиваясь к ней лицом, – если вы встанете на эту перекладину, я перенесу вас через нее.

– Вы очень галантны, но в этом нет необходимости, – заявила Арабелла. – Если бы вы были так добры и посторонились… – Она поставила ногу в сандалии на грубо обточенную планку.

На его губах зазмеилась ленивая усмешка:

– А если я этого не сделаю?

– В таком случае я пойду дальше по проселочной дороге, а вы можете наслаждаться прогулкой по полям, сколько захотите, – огрызнулась она.

Джек рассмеялся и отступил от лаза:

– Сделайте милость.

Он был вынужден признать, что она одолела препятствие с изяществом и грацией, и чуть приподнявшаяся от ее движений юбка позволила ему полюбоваться ее точеными лодыжками.

Арабелла спрыгнула с перекладины и пошла через поле, задевая юбкой созревшие колосья. Стебли доставали ей почти до пояса, волнуясь под легким ветерком. Собаки были на седьмом небе. Они носились кругами, виляли хвостами и оглашали окрестность пронзительным лаем, пугая кроликов, затаившихся в хлебах.

– Должно быть, скоро начнется горячая пора, сбор урожая, – сказал Джек, стараясь идти в одном темпе с ней.

– На следующей неделе, – ответила Арабелла. – Если вы здесь задержитесь, вам придется быть хозяином на обеде в честь сбора урожая.

– И что это повлечет за собой?

На протяжении их дальнейшего пути Джек задавал ей нейтральные, безобидные вопросы о деревенской жизни и ведении хозяйства в имении, и Арабелла давала ему ясные ответы. Они не затрагивали личных тем, и только раз он прикоснулся к ней, удержав ее от падения, когда ее нога попала в кроличью нору. И она не нашла в этом ничего дурного. Они подошли к дому Барретов, красному кирпичному зданию, украшенному изразцами, миновав узкую аллею, ведущую к нему. Дом стоял близко к проселочной дороге. Узкая дорожка между двумя низкими каменными столбами вела прямо к парадной двери. Более широкая подъездная аллея шла вдоль стены конюшни и каретного сарая с тыльной их стороны. Дом был скромным, как и надлежит жилищу человека с непритязательным вкусом, бережливого и не думающего о том, какое производит впечатление, размышлял Джек.