– О бесстыдном поведении леди Джерси, – с готовностью ответила она. – Принц еще не привез в Англию свою невесту, а эта женщина уже назначила себя фрейлиной принцессы Каролины. Ты слышал об этом?

– Слышал, – ответил он, ничуть не убежденный в том, что увлеченная беседа его жены и друга была посвящена именно этому.

Арабелле было нетрудно выразить вполне искреннее возмущение по этому поводу. По причинам, которые она предпочла бы не обсуждать в подробностях, бесстыдное бахвальство и болтовня леди Джерси о своем любовнике приводили ее в ярость. Это вызывало негодование большинства замужних женщин их круга, и, возможно, подоплека была та же.

– Она собирается превратить в ад жизнь бедной девушки, – продолжала Арабелла с презрением. – Ты же знаешь, как она обожает изводить жен своих любовников.

– Конечно, знаю, но ты то тут при чем? – спросил Джек с изумлением.

Леди Джерси в течение многих лет косила направо и налево мужскую часть общества, но Арабелле, жившей в деревне, не могло быть это известно.

Ее глаза сузились.

– У меня есть уши, и я способна слышать, – ответила она с некоторым лукавством, напомнившим ему прежнюю Арабеллу.

– Да черт с ними всеми. Поедем домой, – предложил он, положив руку на ее затылок. – Ты сегодня достаточно выиграла?

– Только шестьсот гиней, – ответила Арабелла со смехом, отстраняясь от его теплой руки.

– Этого вполне достаточно, – ответил он тихо. – После недели отсутствия я очень нуждаюсь в обществе своей жены.

«А я отчаянно нуждаюсь в компании мужа», – подумала Арабелла, испытав прилив энергии от его прикосновения.

Как только они оказались в экипаже, Джек потянулся к ней. Он привлек ее к себе на колени и принялся гладить ее обтянутую шелком ногу. Его ладонь, постепенно поднимаясь по ней выше и выше, оказалась под тонкой шелковой юбкой, скользнула под подвязку, которая обвивала ее бедра. Его пальцы добрались до теплого влажного углубления в ее теле, и она зашевелилась у него на коленях, дыхание ее стало прерывистым и шумным, а голова опустилась на его плечо, в то время как ноги невольно раздвинулись, как бы приглашая его. Он играл с ней с безошибочным пониманием того, что делает, доводя ее до пика наслаждения, и когда она перешагнула черту, то уселась верхом на его колени и принялась с лихорадочной скоростью расстегивать его бриджи, и тотчас же его горячий пульсирующий посох оказался у нее в руке, как только она выпустила его на волю. Она гладила его по всей длине. Ее пальцы, легкие, как крылья бабочки, постепенно сжимали его все крепче, и этот нажим усиливался до тех пор, пока она не услышала его стон.

Она слегка приподнялась и опустилась на него. Коляска тряслась и раскачивалась на булыжной мостовой, иногда попадая в выбоины, а Арабелла прикусывала нижнюю губу, в то время как ее плоть сжимала его орган, а она поднималась и опускалась в такт движению коляски.

Он обеими руками обхватил ее за талию, стараясь удержать равновесие, не спуская с нее глаз. Она провела языком по губам, потом склонилась к нему и поцеловала его в губы, и ее язык проник в его рот, а сама она сильнее прижалась к нему, вбирая его глубоко внутрь своего тела, так что он оказался в самой его сердцевине. Она оставалась совершенно неподвижной, чувствуя, что и он достиг предела, и поцеловала его еще более страстно. Прошло несколько секунд, прежде чем она поспела за ним, и наконец эти сплетенные тела расслабились. Она бессознательно прикусила его нижнюю губу, пытаясь удержаться от крика, когда экипаж накренился и резко остановился. Потеряв равновесие, она откинулась на сиденье в путанице юбок, рук и ног, с бедрами, влажными от соков любви.

– Господи! – пробормотал Джек, ощутив вкус крови на губах. – Ты, моя радость, прямо мегера, когда возбуждена.

Он помог ей приподняться и сесть, пытаясь привести в порядок ее юбки. Она беспомощно рассмеялась, когда форейтор открыл дверцу экипажа и заглянул внутрь.

– Кэвендиш-сквер, – доложил он, стараясь скрыть изумление при виде этой странной сцены.

– Благодарю тебя, Фрэнк.

Джек высвободился из складок ее юбки и выпрыгнул на улицу. Он протянул руку Арабелле и чуть не выволок ее из коляски.

Она ступила на тротуар и осознала, что корсаж ее съехал набок, юбки влажны, на них весьма сомнительные пятна, и они безнадежно измяты. Собрав все свое достоинство, насколько это было возможно, она раскрыла веер и поднялась по ступенькам крыльца, придерживая юбки рукой в перчатке. Она проплыла мимо Тидмауса, несколько высокомерно пожелав ему спокойной ночи, и проследовала через холл к лестнице. Джек шествовал за ней.

Собаки бросились приветствовать их, как только они вошли в будуар Арабеллы. Она, смеясь, опустилась в кресло и принялась их успокаивать.

– Что, ради всего святого, подумал Фрэнк? – спросила она, переводя дух. – Ты только посмотри на меня. Я вся всклокоченная, похожа на живую изгородь.

И в самом деле, шпильки высыпались из ее волос.

– А вы, сэр, не сочли нужным застегнуть штаны.

Джек в ужасе опустил глаза на свои бриджи, в то время как она согнулась пополам от смеха. Джек принялся, смеясь, торопливо приводить себя в порядок.

– К счастью, мне все равно, что думает обо мне прислуга.

Он подошел к двери спальни и открыл ее.

– Бекки, вы можете идти спать. Ее светлость ляжет сегодня без вашей помощи.

Сонная горничная вскочила со стула перед камином и присела в реверансе.

– Да, ваша светлость, если ее светлость уверена в этом.

– Ее светлость совершенно уверена, – сказал он твердо. – А теперь ступайте.

Девушка снова сделала книксен и поспешила из комнаты. Джек вернулся в будуар.

– Идемте, мадам жена. Наша поездка только подстегнула мой аппетит.

– Вы собираетесь снова злоупотребить вашей властью надо мной, сэр? – спросила она, широко раскрывая глаза и прижимая руку к сердцу.

– Ну, если вам угодно это называть так, – согласился он покладисто. – А теперь идемте. Давайте-ка займемся этим вашим злополучным платьем, с которым мы так немилосердно обошлись.

Он повлек ее в спальню и плотно закрыл дверь перед скулящими собаками.

Много позже Арабелла пошевелилась на ковре перед камином, почувствовав, что его ворс раздражает кожу ее спины. В разгар страсти она этого не заметила.

Джек навис над ней, опираясь на локти. Он отвел прядь волос с ее лба.

– А теперь расскажи мне, моя сладостная жена, о чем это вы так увлеченно беседовали с Джорджем в оконной нише.

– Я же говорила тебе.

Она смотрела на него с сомнением.

Их тела все еще были переплетены, и она ощущала его в себе, удовлетворенного и умиротворенного, и его глаза, мерцающие мягким светом, все еще хранили отблеск вожделения и страсти, но под этим крылось и нечто другое, какая-то цель.

– Нет, ты не сказала мне правды, – возразил он. – Ответь же теперь.

Он смягчил это требование поцелуем в уголок ее рта.

Арабелла размышляла. В мягком приглушенном свете спальни с бликами, играющими на их сплетенных телах, с сиянием удовлетворенной любви, которое, как ей было известно, отражалось и в ее глазах, она решила, что это самый подходящий момент для того, чтобы узнать что-то из его тайн.

– Он сообщил мне кое-что из того, что вызвало вражду между тобой и Фредериком. О дуэли из-за женщины, происшедшей давным-давно.

Джек рывком приподнялся, отделившись от нее. Зачем ей понадобилось приплетать в их отношения Фредерика? И именно теперь? Он почувствовал, как к горлу его поднимается кислота. Его ненависть к Лэйси разгорелась с новой силой. Внутри у него будто начался пожар, который он пытался заглушить. Ей не должно быть дела до того, что произошло между ним и Фредериком Лэйси. Она стала инструментом мести Джека Фредерику, хотя и была не повинна ни в чем. Но какого черта ей понадобилось копаться в прошлом, ворошить его?

Теперь он лежал на спине рядом с ней, глядя в изящно расписанный потолок.

– Зачем тебе разузнавать о моем прошлом? Шпионить за мной?

Голос его был ледяным.

Она чуть не задохнулась от этого явного оскорбления.

– Я не шпионила, – ответила она с яростью. – Я часто спрашивала тебя открыто, почему ты уничтожил Фредерика, и ты всегда отказывался отвечать. Неужели ты не считаешь естественным, что я хотела узнать правду?

Некоторое время он молчал, уставившись в потолок, и Арабелла уже начала жалеть о том, что затронула тему, говорить на которую он отказывался и которая вызывала его гнев. Она сделала попытку встать, но он положил руку на ее бедро.

Она ждала, наблюдая за выражением его лица. Оно стало похожим на маску. Глаза будто заволокло пеленой, и она ничего не могла прочитать в них.

Наконец он заговорил медленно и неохотно:

– Это старая история, Арабелла. Подробности ее были известны только мне, твоему брату и той женщине. А теперь только мне.

– Что с ней случилось? – спросила Арабелла, испытав недоброе предчувствие.

– Она умерла, – ответил он безжизненным голосом.

– Но ведь не Фредерик же…

Она так и не смогла высказать вопрос.

– Не совсем так. Но ее семья в порыве справедливого негодования изгнала ее, отправила к каким-то дальним родственникам на один из Гебридских островов, где она подхватила тиф и умерла через несколько месяцев.

Его голос все еще был ровным, а тон обычным, неэмоциональным, но одурачить Арабеллу было не так-то просто. Эта история слишком болезненно затронула его. Она лежала рядом с ним, положив ладонь на его живот.

– Ты все мне расскажешь, Джек?

– Мне не так-то легко обсуждать свои личные дела, – ответил он.

– Будто я этого не знаю!

Она села и теперь смотрела на него сверху вниз – глаза ее выражали бессилие и разочарование.

– Если ты не хочешь рассказать мне того, что так близко касается меня, вправе ли ты осуждать меня за попытку разузнать правду от других? Ты не можешь сидеть сразу на двух стульях, Джек.

С минуту он молчал, потом сдался:

– Ладно, должен признать, что ты права.

Он снова привлек ее к себе, пристроив ее голову на своем плече.

– Хорошо. Я расскажу тебе все. Это случилось двадцать лет назад. Я только начал входить в возраст.

– Фредерику было тридцать, – сказала она, быстро произведя подсчеты в уме.

– Да, и он уже развратничал вовсю, – ответил Джек холодно. – Если рассказывать эту историю быстро, то она очень проста. Я был влюблен в очень молодую леди шестнадцати лет. Твой брат решил, что тоже увлечен ею. Думаю, ей повезло, что он влюбился в нее, такая мысль недостойна меня.

Сарказм струился с его языка, как уксус.

– Но случилось так, что она ответила на мои, а не на его чувства, и твой брат похитил ее. Он решил жениться на ней так или иначе. Я нагнал их на второй день бегства. Фредерик был тяжело ранен на дуэли, которую я ему навязал, но репутация девушки была загублена.

– В таком случае почему ты на ней не женился? Это спасло бы ее.

Она приподняла голову с его плеча, чтобы видеть его лицо.

– Ее семья не сочла меня достойным женихом, – ответил он сухо, возвращая ее голову в прежнее положение на свое плечо. – Боюсь, они предпочли пожертвовать дочерью из моральных соображений. В те времена я отличался сомнительным поведением, методично проигрывая свое состояние. Теперь, постфактум, я понимаю, что едва ли стоит их осуждать.

– Ты потерял все свое состояние? – спросила Арабелла, снова поднимая голову, заинтригованная, но в большей степени шокированная.

– Да, а потом нажил новое, – ответил он.

– Игрой.

– Да, моя дорогая, за игорными столами.

– Ты, должно быть, очень способный, – сказала Арабелла, и в голосе ее прозвучало восхищение. – Ведь в игре столь многое зависит от везения.

– Верно, но не все, как я попытался показать тебе сегодня. Некоторые глупые молодые люди в Брюгге проигрывали мне за неделю целые состояния.

– А потом ты проделал это с моим братом.

Теперь она лежала на боку, опираясь на локоть, и, запустив палец в кудрявые черные волосы у него на груди, бездумно накручивала их на палец, надеясь на то, что ей удастся повернуть разговор в нужное ей русло и заставить его вернуться к той ночи, когда он разорил и довел до самоубийства Фредерика.

– Пожалуй, это можно было бы назвать привычкой, – сказал он с беззаботным и насмешливым видом.

– Неудивительно, что тебя называют воплощением дьявола, – заключила она.

Джек негромко рассмеялся и поймал ее руку.

– Теперь и я хочу получить ответ на свой вопрос. Где письмо, которое ты вытащила у меня из сейфа?

– Ах! В секретере, – медленно проговорила она.

– Почему ты ни словом не упомянула об этом?

Он сел, выпрямился и наклонился, чтобы подбросить бревно в камин.

Арабелла тотчас же отвлеклась, созерцая изгиб его спины, успев мгновенно разглядеть его мужские органы и кудрявые волосы на поджарых мускулистых бедрах. Но это отвлекло ее только на миг, будучи просто неким условным рефлексом. Страсть прошла. Она скрестила руки на груди, вдруг осознав свою наготу.