Джейн Фэйзер - Почти невеста

– Кокетка, – возгласил он, игриво похлопывая ее по щечке. – Входите, входите. Выпейте бокал превосходного кларета Джека.

Он повлек ее туда, где кружком стояли мужчины. Арабелла тотчас же поднялась с места и присоединилась к этой группе.

– Добрый день, леди Джерси. Не хотите ли посидеть с нами у камина?

Она знаком указала на группу дам.

Джек с упавшим сердцем заметил, что в глубине карих глаз его жены засверкали золотые искры, а это всегда предвещало неприятности.

Леди Джерси подняла бокал и с вопросительным видом обратила взгляд к группе женщин. Она сказала:

– Не думаю, что хочу этого, леди Арабелла. Здешняя компания мне больше по душе.

– Ах вот как! – ответила Арабелла с ледяной улыбкой. – Мой муж как раз собирался предложить его высочеству поиграть в пикет. Может быть, вам будет интересно понаблюдать за игрой. – С понимающей улыбкой она обратилась к принцу: – Я уверена, что леди Джерси принесет вам удачу.

Она знала, что такое предположение будет принято им в штыки. Принц тотчас же надулся. Мысль, что в игре в пикет ему понадобится удача, уязвила его особенно потому, что его соперником должен был стать герцог, чье мастерство не знало равных. Как ни приятно ему было общество любовницы (разумеется, не у карточного стола), он предпочел бы, чтобы она не наблюдала за игрой. Как и предполагала Арабелла, ему и в голову не приходило отказаться от столь редкой возможности поиграть с Сент-Джулзом.

– Удачу, мадам? Нет, игра в пикет требует сноровки. Удача мне не нужна.

Он разразился громоподобным смехом и подхватил Джека под руку.

– Пошли, герцог, я принимаю вызов.

Он отвесил любовнице прощальный поклон:

– Простите, дорогая мадам, карты призывают.

Леди Джерси смотрела, как он выносит из салона свое бочкообразное туловище. Глаза ее были холодными и жесткими, на губах застыла змеиная улыбка. Она оказалась в самой неудобной ситуации, единственная женщина среди толпы изумленных французов. Она повернулась к Арабелле, стоявшей в группе у камина, собравшейся вокруг принцессы. Каролина пила мелкими глотками чай, болтала и смеялась, наконец-то почувствовав себя как дома.

Однако лицо ее потускнело, как только приблизилась леди Джерси. Но на этот раз жертвой леди Джерси должна была стать не она.

Она одарила Арабеллу улыбкой, полной неприкрытой злобы, и сказала:

– Я вас покидаю, мадам. Мне надо побывать за карточным столом леди Уорт. – Она со щелчком раскрыла веер. – Надо надеяться, что нынче вечером она проиграет не очень много. Конечно, понятно, что она рассчитывает на своих… – тонко подрисованные брови вопросительно и насмешливо поднялись, – друзей, друзей особого сорта, помогающих ей в затруднительных ситуациях. Думаю, Уорт не так покладист, как… – Она слабо взмахнула веером, направляясь к двери. – Возможно, у него для этого меньше оснований. Всего хорошего, ваше высочество.

Она присела в реверансе перед принцессой, небрежно кивнула остальным и выплыла из комнаты.

Арабелла не показала своей досады. Она подлила принцессе чаю и спросила, не хочет ли та посмотреть на ее орхидеи.

С необычайной ловкостью Джек проиграл этот роббер в пикет принцу Уэльскому, в то время как его противник больше налегал на постоянно подливаемый в его бокал кларет. Он бросил карты на стол, выплатил проигранные деньги и пожелал принцу с самым гостеприимным видом доброго вечера. Потом поднялся наверх к жене.

Арабелла одевалась к вечеру. Бекки укладывала ей волосы и в качестве последнего штриха окутала их сеткой с жемчугами, в то время как Джек терпеливо ждал конца этой операции. Наконец он спросил:

– Кого ты собираешься ослепить нынче вечером, моя дорогая?

Арабелла была на взводе. Инсинуации леди Джерси сыграли свою роль, и слова ее снова и снова звучали у нее в мозгу. Трудно было примириться с тем, что у Джека есть любовница, и спокойно слушать, как об этом говорит королева всех любовниц в столь оскорбительном тоне.

– Я думала, мы пообедаем дома, а потом будет театр, – сказала она резко. – Конечно, если у тебя на уме что-нибудь лучшее, я уверена, что Джордж и Фокс составят мне компанию.

– Уверен, что они не откажутся, – благодушно ответил он, прислонясь к двери и опираясь о косяк сложенными на груди руками. – А что за пьеса?

– «Школа злословия».[10]

Она повернулась на пуфе, не обращая внимания на слабый протест Бекки. Локон, который та завивала, выпрямился и вырвался из папильотки.

– Я так понимаю, что это сатира на Девонширский дом. Герцогиня Девонширская, должно быть, – прототип леди Тизл. В свой первый сезон в Лондоне я не видела спектакля. – Она снова повернулась к зеркалу и добавила жестко: – Сомневаюсь, что в то время я была достаточно искушенной и подготовленной к нему.

– Возможно, что теперь эта сатира утратила свою остроту, – заметил Джек, наблюдая за ней прищуренными глазами. – Ведь пьесе двадцать лет.

– Иное время, – сказала Арабелла, наклоняясь к зеркалу, чтобы получше себя рассмотреть. – Как ты думаешь, нужны мне румяна?

Тотчас же она представила искусно накрашенное лицо леди Уорт.

– Нет, если мнение твоего мужа значится в твоей системе ценностей, – ответил Джек.

– М-м-м… – Арабелла размышляла над его высказыванием. – Но по-моему, я слишком бледна. Я замечала, как светится кожа у других женщин, когда они чуть тронут ее румянами. Например, леди Джерси. Сегодня она просто излучала сияние… Достаточно, Бекки. Благодарю тебя. Иди ужинать. Сегодня можешь не ждать моего возвращения.

Бекки, хранившая молчание, пока продолжалась эта пикировка, положила щипцы для завивки и щетки для волос, присела в реверансе и вышла из спальни.

Джек нахмурился:

– Что тебя рассердило?

– Почему ты так решил? – Она коснулась щек пушистой заячьей лапкой.

– По блеску в твоих глазах. – Он приподнял крышку шкатулки с драгоценностями и погрузил в них пальцы.

Арабелла знала, что этот блеск был сродни непролитым слезам. Она попыталась изобразить беспечность, рассмеялась и снова коснулась лица заячьей лапкой, как пуховкой.

– О, это из-за того, что сказала леди Джерси.

– И что же это? – Он выбрал подвеску с жемчужиной и держал ее так, чтобы на нее падал свет.

– О, просто женская болтовня, – ответила Арабелла, возвращая на место своевольный локон.

Он протянул руку и надел подвеску ей на шею. Рука его коснулась ее груди:

– Не стоит огорчаться из-за этого, Арабелла. У нее ядовитый язык.

– Знаю, – коротко ответила Арабелла, наклоняя голову, чтобы он мог застегнуть золотую цепочку. – Спустимся к обеду?

Джек вошел в небольшой павильончик на Рэйнли-гарденз и тотчас же окинул острым взглядом толпу, собравшуюся вокруг карточных столов. Была теплая весенняя ночь, и легкий ветерок доносил из концертного павильона звуки струнного квартета. Люди прогуливались по дорожкам парка, залитого светом факелов, укрепленных в каменных держателях подсвечников. Иногда слышался пронзительный смех из густого кустарника, высаженного в стратегических целях. Эти сады были известным местом нескромных забав.

Джек увидел свою добычу за игорным столом в дальнем конце павильона и направился к ней, не обнаруживая очевидной цели. Леди Уорт подняла голову от карт и ослепительно улыбнулась ему:

– Джек, я пыталась угадать, будешь ли ты сегодня здесь.

– Больше тебе гадать не придется, моя дорогая, – ответил он беспечно, со щелчком открывая табакерку. – Я получил твою записку и поспешил на зов.

На его губах трепетала улыбка, но она не коснулась сосредоточенного и будто отсутствующего взгляда. Он взял из табакерки щепотку табаку.

– А твоей очаровательной жены сегодня здесь нет? – спросила Лили, кладя карту с выражением ужаса, потому что было очевидно, что на этот раз она проиграла.

– Думаю, что нет, – ответил он. – У нее своя компания.

Лили все еще улыбалась.

– Герцогиня взяла Лондон штурмом в этом сезоне. Нет такого случая, чтобы она не оказала чести собранию своим присутствием.

Лили бросила карты и поднялась из-за стола, взяв его под руку.

– Пройдемся немного, Джек.

Он не стал возражать, и они вышли в парк. Лили не спеша обмахивалась веером, пока они шли к концертному павильону. Джек молчал. В свое время Лили сама заговорит о том, что ее волнует. И в самом деле, прошло всего несколько минут, как она приступила к делу.

– Ты больше не навещаешь меня, Джек.

– Моя дорогая, я нанес тебе визит всего лишь позавчера.

– Да, но ты ведь понимаешь, о чем я, – ответила она с печальной улыбкой. – Мне вовсе не хочется тебя видеть в обществе. Почему все теперь не так, как прежде?

– Моя дорогая, я объяснил тебе положение дел, – сказал он.

Голос его был тихим, а тон мягким.

– У меня самые лучшие воспоминания о том, что нас связывало. Ты можешь всегда рассчитывать на мою дружбу и помощь, но мы не можем впредь оставаться любовниками.

Даже говоря это, он не переставал обводить глазами публику в поисках Арабеллы.

– К чему такая деликатность? – спросила она, и смех ее звучал сердито. – Брак превратил тебя в примерного мужа, слишком привязанного к жене. Это совсем немодно, должна тебе сказать.

Она задержалась на тропинке, вынудив и его остановиться. Потом повернула на боковую аллею. Ее голова едва доставала до его плеча. Поэтому ей приходилось поднимать на него взгляд, и ее прекрасные глаза отражали свет звезд.

Он пожал плечами:

– Может быть, и так, но меня никогда не заботили капризы моды, как тебе должно быть известно, Лили. – Он снова двинулся по дорожке. – Давай не будем ссориться. Сколько тебе нужно сегодня?

– О, ты становишься невыносимым, – ответила она. – Послушать тебя, так я ищу твоего общества, только когда мне нужно заплатить долги.

Он посмотрел на нее, продолжая идти. Взгляд его был непроницаем.

Она решила не продолжать эту тему. Ей нынче и в самом деле были нужны деньги, а ссорой ничего нельзя было добиться.

– Интересно, чем занята твоя жена? – задумчиво сказала Лили.

Насколько Джек знал Арабеллу, она должна была или тонко язвить Фрэнсис Вильерс, леди Джерси, или оказывать помощь и проявлять сочувствие к какому-нибудь Французскому беженцу из аристократов, с досадой размышлял он. Но сказал только:

– Понятия не имею.

Лили снова подняла на него глаза, ставшие вдруг пронзительными.

– И тебе неинтересно знать, Джек?

Внезапно лицо его стало похожим на маску, глаза утратили всякое выражение.

– Не желаете ли послушать концерт, мадам?

– О, Джек, не притворяйся, что не понял меня, – неразумно упрекнула его Лили. – Ты ведь отлично знаешь, что твоя жена поддерживает принцессу, а ее постоянные нападки на Фрэнсис не приведут ни к чему хорошему. Леди Джерси кое-что нашепчет на ушко принцу, и он никогда больше не появится на Кэвендиш-сквер. Ты потеряешь всякую надежду на царственное покровительство… В руках Фрэнсис сосредоточены все милости принца, все блага, и держит она их крепко, а твоя милая женушка никак не выдержит соперничества с этим голиафом.

Джек остановился под ярко пылающим факелом и сказал с обманчивой любезностью:

– Моя дорогая Лили, я полагаю, что говорил тебе раньше, что не стану обсуждать свою жену… ни с тобой и ни с кем другим.

Лили дотронулась веером до его руки, обтянутой шелком сюртука.

– Не глупи, Джек. Твоя жена и то, что она оказывает поддержку принцессе, – притча во языцех во всех домах Лондона.

– Не в моем присутствии, – возразил он самым дружеским тоном. – Прости меня, Лили, если я скажу, что не имею ни малейшего желания продолжать этот разговор. Давай перейдем к делу. Сколько тебе надо?

Лили боролась с раздражением. Ей редко приходилось страдать от язвительности Джека, и быть ее мишенью оказалось очень неприятно. Но в конце концов ей ничего не оставалось, кроме как проглотить свою досаду. Она со вздохом положила руку в перчатке на его рукав.

– Так неприятно, Джек. Мне пришлось заложить тиару Уортов. У меня, правда, есть копия, но Уорт хочет отдать ее почистить и, конечно…

– Конечно, – согласился он. – Зачем тебе понадобилось делать такую глупость, Лили?

Она вспыхнула:

– У меня не было выбора. Ты отсутствовал в Лондоне два месяца.

Он покачал головой:

– Разумеется, это так. Я выкуплю тиару, если ты дашь мне квитанцию.

Она принялась копаться в крошечной шелковой сумочке, висевшей на запястье, и вытащила наконец скомканную бумажку.

– Вот.

Опустив глаза, она протянула ее ему. Он заметил цифру, брови его поднялись, потом опустил бумажку во внутренний карман сюртука.

– Ах, милорд герцог, я и не подозревала, что нынче вечером вы посетите Рэйнли, – зазвенел голос Арабеллы, показавшейся на перекрестке двух дорожек под руку с лордом Морпетом. – Вам следовало бы сказать мне. Мы могли оказаться в одной компании.