— Она, кажется, гораздо приятнее Бетани, — заметил отец, который в последнее время говорил то, что думает. И добавил:

— За те деньги, что ты унаследуешь, заведи себе жену, которая хотя бы счастливым тебя сделает.

В предпоследний день перед сдачей материалов в печать, по мере роста суеты, нервозность в редакции «Экзаминер» усугубилась. Гевин пытался закончить статью для первой полосы и задействовал целую армию менеджеров по проверке слухов, дабы те сделали самую нудную работу — обработали все его интервью.

— Закончила? — спросил он одну из менеджеров, подошедшую к его столу.

Та покачала головой и вручила Кейт факс с ее именем, написанным наверху страницы. Это копия распечатанного электронного сообщения из «Коркоран групп», адресованного маклеру по продаже недвижимости, где говорилось, что не следует приобретать дома в Челси, так как там полно «тех еще ребят», гомиков и наркоманов. Адресант факса вымарал свое имя, но, скорее всего, это конкурент брокера, которому адресовалось письмо. По верхнему краю листа также написано: «ОН ГОЛУБОЙ!». Кейт уже водила информаторов на обеды, так что апломбом ее не удивишь. Однажды, когда она обедала в Верхнем Ист- Сайде, к столику, чтобы поздороваться, подошел симпатичный чернокожий мужчина, на что после брокер сказал: «Я знаю, он черный. Но он состоит во всех правильных клубах».

Кейт показала факс Лейси.

— Проверь, — сказала та, явно заинтересовавшись, — такое можно запросто высосать из пальца.

Через несколько часов у Кейт была готова история. Она заполучила цитаты и подтверждение и вся пылала от возбуждения. Возможно, это то, что нужно. Возможно, это и есть ее первая статья на первую полосу. Это полностью ее материал, и это не проходная заметка. Это — идеальная для «Экзаминер» новость. В теме присутствуют деньги, власть и противоречия — а для хорошей статьи довольно и двух этих ингредиентов. Она начала писать лид, однако сначала ответила на звонок, так как думала, что может звонить некто, связанный с историей.

— Я тут работаю над материалом о Марко и раскопал кое-что. Тебе не понравится. Хочешь, расскажу? — спросил Тим.

Бурлившее в ней возбуждение мгновенно скрутилось в тугой клубок в животе. Ему известно, что она не может отказаться услышать секрет, особенно касательно Марко, даже если это знание причинит боль сразу, как войдет в уши, проползет по извилинам ее мозга, доберется до сердца и оттуда медленно, словно яд, прокачается по кровеносной системе.

— Сегодня мне позвонили и рассказали нечто, что тебе тоже будет небезынтересно узнать.

— Любопытно.

Он помолчал.

— Оказывается, твой Распутный Ресторатор женат.

Узел затянулся еще туже.

— Дерьмо собачье, — отреагировала Кейт. — Он не верит в брак.

Он сказал мне, что не женат.

— И у меня есть тому объяснение.

Кейт смутилась. Ей неясно, чем она огорчена сильнее — что услышит о личной жизни Марко от Тима, или тем, что все вот-вот кардинально изменится.

— Его жена живет в Италии и отказывается давать ему развод.

— Это неправда!

— Ты действительно хочешь услышать все?

— Да, — тихо ответила она, взяв трубку в обе ладони.

Брендовая Шлюха и Лейси прошли мимо, и она испугалась, что они могут услышать голос Тима.

— Ладно, только дальше еще хуже.

Тугой узел провернулся внутри.

— Несколько лет назад они попали в Италии в автомобильную аварию, а за рулем был он. Она была топ-моделью по имени Кристина Романо, а после аварии обзавелась серьезными шрамами и ожогами лица, так что работать больше не смогла.

Внезапно страхи Марко перед вождением автомобилей и шрам на руке нашли объяснение. Многое теперь стало понятным. В этом и трюк, когда слышишь правду. Разрозненные кусочки собираются воедино — в один стройный образ, даже если ты и не хотел его видеть.

— Думаю, не стоит упоминать, что он быстренько убрался из города, а Кристина теперь читает и смотрит передачи о «Побережье» и телешоу, знает, что теперь он минимум на четырнадцать процентов знаменит, хочет больше денег, а он ей их не дает.

Кейт знала, что такую историю на пустом месте не выдумаешь. Это не сплетня, какие рождаются из ничего, когда люди узнают о том, что некто прославился. Она пожалела, что нет никаких следов в прессе, никаких зацепок в судах, которые бы опровергли сказанное Тимом, и она уверена, что все в этой истории правда. Если он так обошелся с женой, что же он может сделать с Кейт?

Тим сказал, что у его информатора, женщины, был акцент — итальянский или испанский. Дама тяжело дышала и говорила так быстро, что для того, чтобы понять ее, ему пришлось записать разговор и прослушать его еще раз. Женщина сказала, что хочет, чтобы Марко хотя бы покрыл расходы жены на частных тренеров, водителей и парикмахеров. Родители этой женщины умерли, наследство растрачено на ее лечение в швейцарской клинике, которую она отказывается покидать и по сей день.

Какова бы ни была история, Кейт уверена, что Марко никак не хотел бы прочесть ее завтра в «Колонке А». Ей также не хотелось бы, чтобы все те, кто впечатлен тем, что Марко — ее бойфренд, те, кто с религиозным трепетом читает «Колонку А», узнали бы о том, что он поступил подобным образом. От статьи пострадают они оба. Старая Дева вряд ли знакома с этой частью его жизни. Управлять ликвидацией последствий столь масштабного разрушения придется Кейт. И она знает, что надо делать. Хотелось бы, конечно, собрать совет из Зо и Ника, однако ей слышно дыхание Тима по другую сторону телефона. Она сделала глубокий вдох и сглотнула ком в горле.

Кейт сказала, что она, честное слово, не знала ни о чем таком, но за то, что Тим похоронит эту статью, она готова предложить обмен.

— Делай ставки, игрок, — ответил Тим, и Кейт сдала статью о брокере по продаже недвижимости.

Она рассудила, что эту тему все равно уже могли украсть, хотя почти уверена, что она единственная, кто получил факс.

— Договорились, — сказал Тим.

Кейт глянула на свои руки, чтобы проверить, не отсохли ли они.

— Но Марко надо молиться, чтобы об этом не услышал Чарли. Я все еще отстранен из-за того, что прикрыл задницу Блейкова папаши.

Теперь ей надо добраться непосредственно до героя слуха. Это единственная здравая мысль, которая сейчас приходит в голову. С Лейси разбираться она будет позже.

— Я уже знаю, что эти слухи разошлись, — медленно произнес Марко, когда она связалась с ним по телефону.

Ворот смокинга почти задушил Блейка. Пора завязывать с выпивкой и не налегать больше на кокаин и сигареты. Если держать себя в руках, можно сбрасывать по три фунта в день, но это при условии, что срывов не будет. Блейк находился в «Уолдорфе» на приеме Фонда помощи жертвам болезни Альцгеймера имени Риты Хейворт. Мать и Банни Кларк совместными усилиями усадили его за свой стол, где также сидели Бетани, сын Банни Хит и его девушка месяца. Девушка — извечный козырь Хита, которому жизненно необходимо всегда иметь подтверждение тому, что он — настоящая находка. Эта — умна, красива, не амбициозна и не заинтересована в браке в следующие десять лет. Более того, она заканчивает Колумбийский университет. Не будь Блейк близок с этими людьми, он написал бы статью о том, как у манхэттенских наследничков появилась мода на выбор будущих статусных жен в студенческом городке Колумбийского университета.

— Она пока даже не знает термина «предбрачный договор», — прошептал Хит Блейку.

Их матери с увлечением рассматривали аукционный каталог, где обещано, что за пару тысяч можно пообедать с Дэном Эйкройдом. Бетани провела рукой по позолоченному стулу и пробормотала «пластиковые трубки».

— Га-адость, — добавила она, уже громче. — Можете поверить, люди здесь вступают в брак]

Хит провел пальцем по шее так, словно само слово брак уже, словно удавка, душит его. Блейк съел еще кусочек курицы и попытался понять, из чего состоит соус. По крайней мере, ему не надо стыдиться того, что он попал сюда по билету, за который не пришлось платить. Его мать приобрела весь столик за двадцать пять тысяч долларов. Однако ему необходимо запастись парочкой цитат прежде, чем эти богатые идиоты начнут танцы — устроят ужасный гибрид топтанья на месте белых мужиков, наэлектризованных дерганий и бедро-к-бедру-обтираний.

Начался аукцион, и их компания замолкла, наблюдая, как мужчины в смокингах торгуются, чтобы заткнуть своих жен. Мобильный телефон Блейка завибрировал, и, поглядев на экран и узнав номер отца, он ответил, хотя знал, что мать не одобрит — Линдси на следующей неделе рожать, и звонок может оказаться срочным.

— Грубо! — подозрительно в унисон отреагировали мать и Бетани.

Чтобы поговорить, он вышел из зала — отец звонил из больницы. Поговорив, Блейк набрал номер Бетани и попросил ее выйти в фойе.

— Ну, что такое? — прошипела она. — Меня вот- вот должен был снять фотограф из «Сандей Стайлс»!

Блейк сказал, что уезжает в больницу, и она сразу же напряглась.

— Ты что, шутишь? — свистящим шепотом спросила она. — Мы не можем сейчас уехать. Я только начала обсуждать серьезные вопросы с девушкой Хита. Ее сестра — редактор «Дабл Ю».

Блейк внимательно поглядел на нее, взял ее безупречное лицо в ладони. На этом лице ни единого прыщика, ни единой морщинки.

— Ты. Должно. Быть. Шутишь, — произнес он, отпустив ее лицо и слегка встряхнув за плечи.

Она вывернулась из его рук.

— Да что с тобой такое? Неужели нельзя потерпеть двадцать минут? Младенец не уйдет из больницы.

Внезапно ярко-зеленые глаза и маленькая родинка Элисон Уайт возникли перед глазами Блейка. Она, скорее всего, любит младенцев, редких животных и все то, что ненавидит Бетани. Всегда легче порвать с человеком, если знаешь, что есть возможность начать нечто новое с другим. С кем-то вроде Элисон.

— Всему конец, — сказал он Бетани, словно эти два слова могли объяснить его жажду к свободе дыхания, еды и сна в одиночестве.

Он и не вспомнит о ней, когда избавится. Блейк в этом уверен. Он уже знает все разговоры, которые будут у них, если они останутся вместе, так зачем продолжать отношения?

Она позвала его по имени и попыталась дотронуться до его лица. Слезы потянули за собой следы туши. Ему надо убираться отсюда. К завтрашнему утру у нее будет готова история о том, что она бросила Блейка из-за того, что он не амбициозен.

— Ты можешь вот так бросить меня здесь, — прохрипела она голосом раненого животного. — Что скажут люди?

Он повернулся и пошел прочь.

Она прокричала его имя.

— Что скажут люди?

— Что я заслуживаю лучшего, — крикнул он в ответ, ошарашив одну из распорядительниц приема. А затем, чтобы еще сильнее насолить Бетани, он добавил, чтобы запомнилось:

— С теми деньгами, что я унаследую, я заслуживаю жену, которая хотя бы счастливым меня сделает.

Кейт постучала и ждала, что Марко, как всегда, широко распахнет дверь, схватит ее в охапку, поцелует и нальет бокал вина. Однако он лишь крикнул, что дверь открыта. Ее розовое платье все так же висит на спинке стула — она бросила его туда после вчерашней церемонии вручения призов поварам. Марко назвали лучшим поваром Нью-Йорка, и все говорили Кейт, что ей повезло, что она встречается с таким очаровательным мужчиной.

Он знал, что победит, еще до церемонии награждения, потому что она убедила легковерную агентшу мероприятия выслать ей список лауреатов заранее. Этот ход был не так уж неэтичен. Кейт просто послала электронное письмо с запросом, где написала, что список нужен для статьи, на случай, если она опоздает к началу мероприятия. «У меня крайне занятой вечер, — писала она. — Конкуренция высока».

Но вчерашний день теперь казался далеким, словно прошло несколько лет. Квартира не освещена, не пахнет никаким ужином, хотя Кейт проголодалась как волк. Она хотела поужинать вместе. Он обещал приготовить для них что-нибудь — это уже признак того, что он чувствует свою вину. Теперь он даже на кухне собственного ресторана редко готовит, потому что занят, раздавая интервью и встречаясь с потенциальными и реальными инвесторами. Она вслепую нащупала выключатель и при свете люстры увидела на столе в прихожей его куртку и сумку, а рядом пачку новых визитных карточек, украшенных обновленным логотипом ресторана, который она помогала выбирать.

Она нашла его в спальне — одеяло надвинуто до подбородка. Включенный телевизор отбрасывает блики света на его лицо, высасывает темноту из его глаз. Кажется, что он уже несколько часов глядит в экран, не мигая.

Кейт легла рядом с ним поверх одеяла.

— Что ты хочешь знать? — спросил он безжизненным голосом.

Равнодушный и холодный.

— Ты давно уже должен был понять, что я всегда хочу знать все, даже если не должна бы.