Он медленно поднял голову, его тело оцепенело. – Забавно, - в его голосе и следа «Добро пожаловать» не было.

- Вы должны позволить купить вам выпить, - напирала я на него, решив не откладывать на потом свою миссию. Я с улыбкой забралась на соседний стул, поставив свою сумочку на стойку.

- В этом нет необходимости. Я просто делаю то, за что мне заплатили.

Я посмотрела на него. – Я вам совсем не нравлюсь, не так ли?

Его глаза прикрыты, голос ровный. – Не принимайте это близко к сердцу, но я не связываюсь с клиентками.

Меня выручила моя гордость.

– Не буду. Я пришла сюда встретиться с подругой. Она опаздывает и мне нужно убить время. Принимая напиток, вы едва ли свяжитесь со мной, я права доктор Кейн?

Он поднес свою руку с бокалом ко рту. – В таком случае спасибо.

Я широко улыбнулась сквозь боль разочарования. Бармен переместился ко мне. Я попросила его повторить для доктора Кейна, а себе сухой Мартини. Он вежливо сообщил мне, что марка джина будет Бомбейский Сапфир, но для более мягкого Мартини выбрать привычнее Танкерей (классический ароматный напиток, изготовленный по рецепту Чарльза Танкерея, одного из тех, кто стоял у истоков производства лондонских сухих джинов.- Прим. переводч.). Я охотно согласилась и он одобрительно кивнул. Я повернулась к доктору Кейну.

- Вы часто приезжаете в “Савой”? – спросила я.

- Нет.

- Верно, - сказала я. Это было похоже на выдирание зубов. – Просто пришли выпить или тоже поужинать?

- Ужинать, - сказал он.

Бармен прибыл с нашими напитками, и я установила с ним зрительный контакт.

- Не могли бы вы показать, где кабинка леди Крессиды?

Его взгляд изменился. Я больше не была женщиной, которая притащилась в бар за американской выпивкой. – Буду рад показать вам, миледи.

- Наслаждайтесь напитком, - небрежно бросила я доктору Кейну и уже переставила колено, чтобы спрыгнуть со стула, когда он выкинул руку, обхватив мое запястье. Ощущение от его пальцев на коже, было словно разряд электричества. Мои губы раскрылись от удивления. Его маневр был настолько неожиданным, мои глаза перемещались от его руки к лицу, широкому и удивленному.

- Простите, я был груб, - он извинился, убирая руку.

Я могла чувствовать исходящее от него тепло, а на месте его прикосновения моя кожа будто обгорела. Я еле сдерживалась, чтобы не потереть его. Он улыбнулся. – Я прихожу сюда ради омлета Арнольда Беннетта на гриле, - я уставилась на него, не зная уйти мне или остаться. – А еще мне нравятся стейк и эль пудинг с устрицами, - добавил он.

Я решилась. Вернула свое колено обратно в исходное положение и посмотрела на бармена.

– Пожалуй, я просто подожду здесь, пока не приедет леди Крессида.

Он вежливо кивнул. – Хорошо, миледи.

Я подхватила высокий, классический бокал Мартини, с изящно нарезанными, длинными кусочками лимонной цедры, и приподняла его над головой.

- Ваше здоровье.

- И ваше.

Он поднес свой стакан к губам. Милый Боженька! Он же был почти съедобным, с его американским духом, сочившимся из каждой его поры.

Я пригубила свой напиток. Он был прекрасно охлажденным, с легким привкусом джина за ароматом лимона.

- Абсолютно прекрасен, - пробормотала я, косясь на него. К моему удивлению, он смотрел на меня. Я почувствовала, что заливаюсь краской.

- Я никогда не видел вас с распущенными волосами, - заметил он.

Я специально прикоснулась к волосам.

- Боюсь, что это единственная вещь, которую я унаследовала от матери. Волосы слишком тонкие, чтобы с ними что-нибудь сделать.

Его глаза ласкали мои волосы. – Нет, - не согласился он мягко. – Я думаю, что они красивые. При таком освещении они выглядят, как золотые нити.

Взволнованная, не привыкшая к комплиментам, я аккуратно поставила свой бокал.

- Вы очень милы, когда захотите.

- А вы плохо на меня влияете.

Я нахмурилась. – Каким образом?

- Вы вынуждаете меня вести себя с вами, таким образом, который вряд ли считается правильным.

- Не соглашусь с вами. Я думаю, что вы вели себя вполне по-джентльменски.

Он откинул назад голову и рассмеялся - звук был довольно резким.

- Кажется, вы меня просто недостаточно хорошо знаете, - пробормотал он.

- Почему? Что же вы сделали такого неправильного?

- Не спрашивайте меня, Оливия.

Я нервно облизнула губы. Я знала, чем всегда были чреваты наши отношения. Мы всегда будем противостоять друг другу.

- Вы что, неподалеку здесь живете?

Его голова немного наклонилась, это действие было почти что печальным, и я поняла, что ему, должно быть, пришлось довольно много выпить.

- На Руперт Стрит.

- Я знаю эту улицу. Думаю, мне должно быть известно, кто живет там. В каком конце улицы?

- Вы спрашиваете мой адрес? – спросил он.

Я почувствовала, что меня топят и напряглась.

- Нет, я просто поддерживаю разговор.

- Номер 34, - устало сказал он и проглотил остатки своего напитка. У меня сложилось впечатление, что он собирается уйти и оставить меня здесь.

- Доктор Кейн, почему вы так жестоки со мной?

Его голова дернулась в мою сторону, глаза дикие, рот перекосило. Я в оцепенении уставилась на выражение его лица. Он чуть ли не рычал, но что именно это означало, я точно сказать не могла.

Я полагаю, что это было подобно прикосновению чего-то, и за долю секунды был не в состоянии сказать, то ли это горячо или холодно. Не могу сказать, что он был так рассержен или что-то в этом роде. А через пару мгновений я увидела его таким, какой он был. Это было безумным желанием. Настолько сильным, что он едва ли мог сдерживать его. Я открыла рот и ничего не сказала.

- О, привет, - сочный голос прощебетал рядом.

Я не могла отвести от него глаз, но он прервал связь и повернулся в сторону голоса.

Куки. Говорит о пробках. Неохотно повернулась к ней. Очень элегантная женщина стояла рядом с нами. Я бегло окинула её взглядом, привлекательное лицо, обрамленное стрижкой под пажа, в образе стильной наездницы, сшитой на заказ божественной одежде. Она мне лучезарно улыбнулась, и о боже, я признаюсь, это была далеко не единственная вещь. Я тяжело вздохнула внутри себя. Ну да ладно, это будет долгая ночь.

- Ну, разве ты не супер выглядишь! – вскричала она, прежде повернув свои глаза обратно к доктору Кейну, с намеком на улыбку, подобной прелестному соблазну, играющей на её губах.

- Я скажу, ты шустрая. Кто это тут у нас? Тебе лучше нас познакомить.

Я без энтузиазма их представила.

- Приятно с вами познакомиться, - сказал вежливо доктор Кейн, предлагая свою руку. Его глаза вмиг снова превратились в односторонние зеркала.

- Здравствуйте? – заливаясь от смеха, ответила Куки. Я смотрела, как её рука исчезла в его крупной ладони и оставалась там несколько секунд, прежде чем довольно неприлично выскользнуть. Боже мой, она с ним флиртовала… Маленькая двуличная сучка.

Эта свирепость приводила меня в ужас и шок. Это было подобно ножу для колки льда прямо в сердце. Я опустила глаза, чтобы не выдать, как я была безумно ревнива.

Конечно, она пригласила его присоединиться к нам, но, к моему большому облегчению, он отклонил её предложение. Я бы не смогла сидеть и видеть, как она сидит и флиртует с ним даже мгновение. Пожелав нам спокойной ночи, он отправился ужинать.

Когда мы направлялись к нашей кабинке, Куки повернулась ко мне с сияющими глазами.

- Извини, что прервала такую трогательную сцену.

- Ты нам совсем не помешала, - отрицала я.

Она одарила меня покровительственным взглядом.

- Тогда все в порядке. Все-таки он довольно привлекательный для ННУД.

- ННУД? – озадаченно переспросила я.

Она забавно посмотрела на меня, как будто до неё только что дошло, что это будет тяжелая ночка.

- Не наш уровень, дорогая, - пояснила она со снисходительной улыбкой.

Глава 10

Оливия

Я проснулась рано утром лёжа в своей постели. Запиликал мобильник. Я подняла его - сообщение от Иваны. “Привет, дорогая. Могу я отправить Уотсона, чтобы он забрал тебя сегодня?”

Я убрала телефон обратно на прикроватную тумбочку и прислушалась. В квартире было очень тихо и спокойно. И здесь было тепло. В Мальборо Хол никогда не было тепло. Я с наслаждением потянулась. Как же это хорошо вернуться в свою квартиру. После выписки из больницы это был первый раз, когда я провела здесь ночь, и я поняла, что это был, вероятно, самый лучший сон из всех, которые я могла вспомнить. Никаких снов. Никаких кошмаров.

Я свернулась калачиком в тепле простыней и подумала о прошлой ночи. Это было в первый раз, когда я вышла в свет самостоятельно. Ни папа, ни Ивана, ни даже водитель не нянчились со мной. Я просто вызвала такси и пошла гулять, сама по себе. Это чувствовалось хорошо. И в тоже время, я встретила доктора Кейна. Я покрепче сжала подушку, представляя, что это Куки.

Конечно, остаток ночи развалился в невыносимой скуке, но всё же, ничто не смогло унести тот пожар от неожиданной стычки с доктором Кейном. Куки потратила всю ночь, болтая о людях, которых я не помнила и не имела ни малейшего представления. Она говорила о них на повышенных тонах всю ночь, словно я не страдала от амнезии, а была абсолютно глуха, и каждый раз, я трясла головой и признавалась что я кого-то не помню.

- Ах, ну ты должна помнить Пип, или Бобо, или...

- Я ничего из этого не помню. Извини, - сказала я, когда мы расставались.

Куки скривила рот.

- Не думай об этом. Всё вернется, я уверена.

А потом, мы расстались без обещаний, когда-либо снова встретиться.

Я скатилась с кровати и пошла в ванную. Встала перед зеркалом. Волосы были растрепаны. Я провела по ним пальцами и повторила очень особенный секрет: доктор Кейн сказал мне, что у меня прекрасные волосы. Я никогда не считала свои волосы красивыми. Они были такими шелковистыми, что если б я не использовала пол флакона лака для волос или не завязывала их в хвост, то они были бы на моем лице. Но он думал, что они выглядели как золотые нити.

А позже он уставился на мой рот. Я смотрела на свои, все еще припухшие ото сна губы, и вдруг, я больше не находилась в своей ванной, а была где-то еще. Где-то, но не понимала где. Это не выглядело как старая фотография, безжизненная, промытая от цвета и выцветшая, а кристально чистая, живая и реальная.

Я возвращалась в прошлое, я вспоминала!

Я увидела себя, сидящую в кресле, времен Людовика XIV, с обивкой из красного бархата и позолоты, обнажённая, но в паре блестящих черных сапожек на шпильках. Мои волосы были длиннее, и носила я их по другому, а на глазах были накладные ресницы. Видение висело передо мной, как потерянный город, но было настолько реальным, что я могла бы протянуть руку и прикоснуться к нему. Мое сердце колотилось в груди. Я вспомнила маленький кусочек из своего прошлого, а это была еще одна часть головоломки.

И тогда возникла мысль: как это могло случиться, что я сидела в бархатном кресле, голая, но в паре сапог. Я побежала из ванной в гардеробную, где хранились все мои туфли. Некоторые были всё еще в коробках, и я в спешке, открыла их все. Но это была нормальная обувь, та которую обычно носят. Лакированных сапог на шпильках нигде не было. Я сидела на пятках в замешательстве. Это действительно воспоминание или плод моего воображения? Но это было так реально. Быть может, я запуталась из-за гипноза? Я встала на колени перед открытым шкафом, чувствуя онемение и пустоту. Образ меня, обнажённой в красном с позолотой кресле, кружился у меня в голове. Это была другая я. В другой комнате. Но это, была я.

Я не хочу отказываться от этого. Это было моим. Я была готова вернуться к своему прошлому.

Я хотела позвонить доктору Кейну и рассказать ему о моем видении, но, была суббота, и его офис был закрыт. Возможно, это было и хорошо. Я вспомнила, что Ивана предупреждала меня остерегаться ложных воспоминаний.

Было ли это ложным воспоминанием? Ложью.

Я встала и побежала к ящику с косметикой. Лихорадочно обыскивала его аккуратно разложенное содержимое. Я знаю, это должно быть здесь. Нашла, дрожь пробежала вдоль позвоночника. Пара накладных ресниц: 100% норка. Я открыла пурпурную велюровую коробочку и пробежалась пальцами по перистым краям, и я узнала. У этой моей версии было имя - “Безумная девчонка”, и его я носила раньше. Когда я сидела в красном бархатном кресле. Воспоминание не было ложным. Это было на самом деле. А что случилось с блестящими сапогами?

Я закрыла глаза и попыталась заставить видение вернуться, но пелена развеялась. Вся целостность, звук, вкус и запах исчезли из поля зрения. Это стало лишь другим воспоминанием в моей голове. Я почувствовала себя странно обделённой, и по моей щеке скатилась слеза. Она жгла, словно кислота. Под спокойствием и смирением я всё ещё была подавленной и неопытной. С трудом сглотнула. Я не должна плакать. Ивана была бы сильно разочарована, если бы узнала, что я предалась истерике и жалости к себе в первый день, вдали от своей семьи.