Ольга Светлова - Под крылом судьбы

Она с ненавистью посмотрела на меня, свидетеля ее унижения, и удалилась. Дядя Женя неожиданно обмяк и грузно опустился в кресло, чем немедленно воспользовался я, подав ему стакан с какой-то жидкостью, предусмотрительно оставленный в кабинете его женой. Он молча выпил, устало вздохнул, показал жестом, чтобы я не суетился, и взглянул на фотографию Римы.

– Я объяснил ему, что называть это богатством смешно и нет нужды что-либо делить. Разве об этом я мечтаю? Я пытался объяснить ему, что ссориться нам нельзя ни при каких обстоятельствах, мы нужны друг другу. Иначе нам не выжить.

Мне показалось, что его подбородок задрожал.

– И тогда я допустил ошибку. Я рассказал Антону все – кто и как спас его в свое время, каким образом он добился своего нынешнего положения, как создавалось наше состояние. Но я не мог иначе, – оправдывался дядя Женя, – потому что этому безмозглому барану было непонятно, почему абсолютно неизвестный ему человек неожиданно приходит на помощь. Ох, не надо было мне это говорить.

Он неожиданно замолк. Гнетущая тишина продолжалась бесконечно долго.

– В ответ он заявил следующее. – Дядя Женя вонзил в меня испепеляющий взгляд. – Он давно подозревал, что вы с Римой любовники. И еще он сказал, что мой будущий внук от тебя. Он ничего не понял из моих слов. Или это я чего-то не понимаю?

Дядя Женя прижал руки к груди и почти шепотом произнес:

– Плохо мне.

В комнату ворвалась жена дяди Жени (она что, подслушивала?).

– Вызови «скорую» из президентской больницы! Номер телефона на столе.

Она склонилась над ним, а я лихорадочно нажимал кнопки на телефоне. Приехавшие врачи немедленно увезли дядю Женю с предварительным диагнозом: инфаркт. Уже лежа на носилках, он жестом подозвал меня:

– Позаботься о Риме, ей сейчас нельзя волноваться.

Великий старик! У меня не было возможности оправдаться перед ним, но доверился он именно мне.

Ситуация требовала решительных действий, времени на дальнейшие размышления не оставалось. Первым делом я помчался в офис, где в сейфе хранилось несколько тысяч долларов (всегда необходимо иметь под рукой некоторую сумму для таких вот случаев), и немедленно отправился в больницу. Деньги разлетались, как стая воробьев. Гонорар был вручен каждому, начиная от заведующего реанимационным отделением и кончая санитаркой. Затем я отправился к главному врачу.

– Больной относится к первой категории обслуживания, поэтому применяются все необходимые меры, – уверял меня главврач.

Мне не понравилось его заявление.

– А какие категории бывают еще?

– Молодой человек, я еще раз подчеркиваю, применяются все необходимые в такой ситуации меры, – но, глядя на мое решительное лицо, он все-таки снизошел до объяснения: – А к высшей категории, если хотите знать, относятся президент страны, председатель парламента, премьер-министр и члены их семей. К сожалению, наш многоуважаемый Евгений Ильич из другой категории.

– И чем же отличается лечение представителей высшей категории от первой?

– Принципиально ничем, при лечении больных высшей категории применяются исчерпывающие меры.

До меня стало доходить. К простым гражданам применяются обычные «меры», к тем, кто покруче, «необходимые меры» к высокому начальству «все необходимые меры», и, наконец, для высшей категории, как пояснил главный врач, меры становятся «исчерпывающими».

Я решил пойти на хитрость.

– Позвольте оставить вам визитную карточку. Надеюсь быть полезным в будущем, – демонстрация портмоне, до отказа забитого купюрами, который я вытащил из кармана, чтобы достать визитку, произвела, как я и надеялся, нужное впечатление.

– Так это вы и есть, как говорят, наш отечественный олигарх! – воскликнул главврач, рассматривая кусочек плотной бумаги. Не скрою, было приятно его восхищение. – Позвольте представиться, Виктор Георгиевич. Рад с вами познакомиться.

– Взаимно. И все-таки, что бы вы посоветовали, Виктор Георгиевич, – люди, как учил Карнеги, любят звук своего имени, – нужна высшая категория. Я, как вы понимаете, в долгу никогда не остаюсь.

– Высшая категория подразумевает обязательный консилиум лучших медицинских умов страны, – начал перечислять главврач. – Это первое. Второе: можно перевести его в реанимационную палату индивидуального обслуживания, обставленную как номер «люкс» в пятизвездном отеле, с персональным дежурным врачом и медсестрой. Третье: к больным высшей категории применяются самые лучшие лекарственные препараты, присланные из-за границы именно для этой категории больных, простым смертным, скажу вам честно, такое недоступно. Четвертое: в случае необходимости мы спецсамолетом отправляем на лечение за границу. Но в нашем случае этого не требуется, больной нетранспортабелен. Вы понимаете меня, Олег Александрович. – Он приступил к самому главному. – Это потребует значительных затрат. И наконец, пятое и самое сложное: я буду вынужден превысить свои полномочия... ради вас. Что скажете?

– Виктор Георгиевич, я благодарен вам за понимание и поддержку, – отозвался я. – Вот пять тысяч на приглашение консилиума, лекарства и спецобслуживание. Этого достаточно?

Главврач лихорадочно закивал головой. Я заметил, как явственно отпечаталась его ладонь на полировке стола. Приятное, надо признать, для него волнение. Добавим масла в огонь и потных выделений его ладоням.

– И пять тысяч лично вам, за доставленные хлопоты, – продолжил я. – И еще. Если лечение пройдет блестяще, без каких-либо неприятных последствий для больного, то моя благодарность возрастет на такую же сумму.

Он сгреб со стола деньги. И со страхом и лестью в глазах обратился ко мне:

– Я искренне признателен вам за понимание, вы же знаете, какие оклады у медиков. Но очень прошу, поймите меня правильно, если где-то, и тем более из ваших уст, прозвучат слова о... нашем деле, то я немедленно потеряю это кресло, – теперь у него вспотели не только ладони, крупные капли пота стекали из-под докторского колпака. – Я вам еще пригожусь, поверьте. А за пациента не беспокойтесь. Будет как новенький, я вам твердо обещаю.

Тяжелое дело – брать взятки.

Домой я добрался поздно ночью и только тогда вспомнил о поручении дяди Жени позаботиться о Риме – ей, видите ли, нельзя волноваться. Задача показалась посложнее моих похождений в больнице. Позвоню, сообщу, что с отцом будет все в порядке.

Долгие гудки изрядно потрепали нервы. Неужели и ее увезли в больницу, преждевременные роды или нервный приступ? Бог, мне думается, перемудрил, поручив женщине деторождение. Нет, нам, мужчинам, это тоже ни к чему. Вот если бы женщины сносили яйца, как это делают курицы (что-то общее у них, как мне кажется, есть), было бы значительно легче. А вместо роддомов понастроили бы инкубаторы.

Не примите мои слова всерьез. Это я так, к слову. Тяжелый денек выдался.

Наконец трубку сняли (только бы не Антон, сил нет слышать его голос).

– Алло, – послышался в трубке голос Римы.

– Здравствуй, это я.

– Зачем ты позвонил? Я по твоей милости потеряла мужа и чуть было не потеряла отца!

– Рима!

– Не хочу тебя слушать. Не-на-ви-жу!

Вот так. Коротко и ясно. Отдохнуть мне сегодня не придется, немедленно отправляюсь к ней.

Открылась дверь. Я согласен с теми, кто утверждает, что беременность преображает женщину. Передо мной стояла решительная, смелая и прекрасная... Афродита, Жанна д’Арк и Маргарет Тэтчер в одном лице. Ее всклокоченные волосы, сверкающие ненавистью глаза и беззащитный живот... сразили наповал.

– Я люблю тебя, – сказал я вместо приветствия.

– Что? – Рима изумилась так, что от ее ненависти не осталось и следа.

– Позволишь войти?

Она отступила, давая мне возможность пройти в дом. Я очень долго возился с плащом, медленно развязывал шнурки на ботинках... Рима продолжала стоять у двери, молча наблюдая.

– Нальешь кофе? Так вымотался сегодня... – Я наконец справился с одеждой.

Рима очнулась от размышлений, заперла дверь и направилась на кухню. Я последовал за нею. На глаза попался забавный китайский божок, показалось, что он подмигнул мне, таким образом пожелав удачи.

Взял чашку – и тут же поставил ее на место. Что меня обожгло, кофе или ее слова?

– Мама все рассказала. Ты присвоил деньги Антона, оболгал меня перед отцом. Что тебе еще нужно?

А ведь эту маму я представлял в своих мечтах тещей! Надо перечитать книжку анекдотов, те ее разделы, где описываются тещи. Тогда, наверное, легче будет ее понять.

– Это не так, Рима, – возразил я. – Выслушай меня, прежде чем делать выводы.

– Хорошо, я слушаю тебя, – согласилась Рима.

– Начну с отца. Он устроен по высшей категории, в спецпалате, у него спецлечение, спецобслуживание и спецлекарства. Уверен, все будет хорошо.

– Это ты устроил?

Я кивнул.

– Устраивать «спецдела» у тебя лихо получается, – усмехнулась Рима. – Я, наверное, должна сказать спасибо?

Пропущу эти слова мимо ушей.

– К сожалению, не я, а дядя Женя рассказал Антону, что я когда-то выкупил его долги.

– «К сожалению», – передразнила Рима. – Ты бы это сделал с огромным удовольствием.

«Следи за метлой», – выговорил я себе.

– Но Антон, к сожал... – я прикусил язык, – превратно понял слова дяди Жени.

– Что значит «превратно»? Не обольщайся, он не глупее тебя, – пожала плечами Рима.

– Антон посчитал, что мы... любовники, – вспомнил главврача, с меня стекали такие же, как у него, ручьи пота. Это не кофе, а доменная печь какая-то!

– Ах вот оно что! – протянула Рима. – И ты решил желаемое превратить в действительное. Ну что ж, продолжай, я внимательно слушаю.

И что я в ней нашел? Жестокая, злая, холодная. Будь моя воля, я пристроил бы ее на должность язвы в желудок ее мамы.

– Что касается денег, принадлежащих Антону, то здесь ситуация такая: мы с дядей Женей решили, что каждому из нас принадлежит по тридцать три процента собственности во всех наших предприятиях. Но Антон с этим не согласился.

– Это меня совершенно не волнует. Делите свои денежки как хотите, – обозлилась Рима.

– Ты не права, Рима, это и твои деньги тоже.

– Ты закончил? – нетерпеливо спросила она.

– Нет. Прошу тебя выйти за меня замуж.

Ее и без того огромные глаза расширились до размеров футбольного стадиона.

– Ты что, совсем свихнулся? Поверил в то, чего никогда не было? Ты думаешь, что я жду твоего ребенка? Может быть, и тебя надо устроить в больницу рядом с моим папочкой?

– Считай, что я свихнулся, если тебе так нравится. Ты же знаешь, что я давно люблю тебя. Не важно, кто отец твоего будущего ребенка. Он станет моим сыном. Я буду любить вас обоих.

– Ты сошел с ума! – Она наконец успокоилась и тихо произнесла: – Иди домой, Олег, я так устала.

Уходя, я взглянул на китайского божка. Показалось, что он усмехался.

Роды были трудными и мучительными. Бедная мама разрывалась между двумя больницами, пытаясь быть со мной и с папой одновременно. Я очень медленно приходила в себя, поэтому малыша увидела только на второй день. Когда нянечка принесла мой маленький и требовательный комочек счастья, в палате стало светлее. Вот он, самый лучший на свете мужчина! Я попыталась покормить его грудью, и у меня получилось! Мой пока еще безымянный сыночек, нахмурив бровки, тщательно и серьезно выполнял первые в своей жизни обязанности. Такой же основательный... как и его отец.

Я оглянулась, палата была заставлена цветами. Удивительно, как много их было. А на подоконнике стоял небольшой букетик полевых цветов.

– Откуда все это? – спросила я у нянечки.

– От вашего мужа и родственников, а вон тот букетик, – она указала на подоконник, – от вашего покровителя.

– От кого? – не поняла я.

Нянечка растерялась.

– Тут бегал молодой мужчина, важный такой, благодаря ему у вас отдельная палата, а меня закрепили за вами и вашим сыночком по его просьбе. – Она сделала заговорщическое лицо. – Он тут всем заплатил, поэтому не беспокойтесь, муж ваш ни о чем не узнает.

Ну вот, теперь и они считают Олега моим любовником.

– Этот человек меня не интересует, а мой муж не появлялся?

– Конечно, ушел только час назад, вы еще спали. Сказал, что будет в конце дня, торопился на совещание. Кстати, профессора, который осматривал вас вчера, прислал ваш муж, – и добавила: – Заботливые у вас мужчины.

Через пару дней мне разрешили вставать с постели, и ребенка стали приносить чаще. Нянечка оказалась опытной и заботливой, поэтому за сына я не волновалась. Персональная нянька! Олегу надо отдать должное, Антон об этом не догадался бы.

Пришла мама, порадовалась моему улучшающемуся самочувствию.

– За папу не беспокойся, он поправляется и выглядит все лучше и лучше. Уже ходит по больнице, читает газеты и мечтает увидеть тебя. И внука, конечно.