В доме Стейвли его встретил дворецкий, который позволил себе, насколько допускало его представление о приличиях, пожаловать его взглядом заговорщика, а затем проводил в маленькую гостиную в задней части дома. Там его ожидала мисс Стейвли, со вкусом одетая в утреннее платье из кисейного жаконэ[3], с закрытой шеей и застегнутыми на запястьях рукавами, украшенное по подолу широкой вышитой оборкой. Когда он церемонно наклонился к ее руке, дворецкий, наблюдавший эту сцену с отеческим и растроганным видом, издал довольно громкий вздох и удалился, бесшумно затворив за собой дверь.

В манерах мисс Стейвли чувствовалась некоторая натянутость, однако вздох дворецкого зажег озорной огонек в ее глазах и она невольно произнесла:

― Ах, Боже мой! Бедный Дарсли убежден, что он присутствует при романтической встрече! Не смущайтесь! Дело в том, что и он, и вся старшая прислуга, к несчастью, считают своим долгом бороться за то, что они называют моими интересами!

― К несчастью, ― сказал он.

― О да! Я была бы чудовищем, если бы меня не тронула их преданность, но я всем сердцем желаю убедить их принять Албинию в качестве моей преемницы! Вы не можете себе представить, как это неприятно нам обеим! Они исполняют только мои приказы, они упорно приходят ко мне за подтверждением ее распоряжений. Я искренне ей сочувствую, ее положение невыносимо!

― А ваше? ― спросил он, ― оно выносимо?

― Да, ― призналась она с кривой улыбкой, ― вы это знаете! Это ― именно это ― и есть та причина, почему я принимаю ваше предложение, милорд!

― Во всяком случае, это откровенно! ― заметил он.

Она улыбнулась в ответ.

― Мы согласились, не правда ли, что только честность с обеих сторон может сделать наш предполагаемый союз терпимым для вас и для меня? Причина, по которой вы желаете жениться, ― это очень понятное с вашей стороны стремление к независимости от вашего дяди; моя же причина ― это то, что я чувствую насущную необходимость уехать из этого дома ― из любого дома моего отца!

― Познакомившись с вашей мачехой ― продолжив с ней знакомство, ― сказал Кит, ловко поправившись, ― я отлично понимаю ваши мотивы и сочувствую вам!

― Нет, нет, вы не правильно меня понимаете! ― сказала она поспешно. ― Скорее вы должны сочувствовать Албинии! Ей должно быть действительно тяжело оказаться в доме, годами управляемом ее падчерицей почти одного с ней возраста. К тому же после смерти моей матери я была другом и в некотором роде наперсницей отца и… и очень трудно разрывать подобные отношения. Албиния, конечно же, чувствует, что она вынуждена делить папу со мной.

― А вы?

― Да, ― сказала она откровенно. ― Я чувствую то же самое ― может быть, даже еще острее, ― и это меня очень огорчает, потому что мне никогда не снилось, что я могу быть такой гадкой. Папа чувствует себя несчастным, разрываясь между нами. Я ненавижу Албинию так же, как и она меня, и, что греха таить, я вижу, что не смогу играть вторую скрипку там, где привыкла быть хозяйкой. ― Затем она добавила, стараясь свести все к шутке:

― Вы должны сделать для себя выводы, Денвилл! В последнее время я узнала о себе очень много такого, о чем и не подозревала, и пришла к печальному выводу, что я властная женщина и привыкла задавать тон!

Он ответил с улыбкой:

― Я не боюсь вас. Но скажите мне ― если уж я должен это у вас спросить, ― не будет ли вас раздражать жизнь в одном доме с моей матерью?

Она с изумлением взглянула на него, а затем воскликнула, поскольку ее осенила догадка:

― Об этом условии вы говорили? Боже мой, как вы могли быть таким глупым? Вы подумали, что я потребую выкинуть ее из дома? Какой же злодейкой вы меня считаете? Мою дражайшую, обожаемую крестную маму! Позвольте мне сказать, милорд, что я надеюсь, она примет меня в ваш дом с такой же любезностью, какую всегда ко мне проявляла!

― Спасибо! ― тепло сказал он. ― Но должен вам сказать, что она строго запретила мне даже заикаться вам о такой возможности. Она говорит, что из этого никогда ничего хорошего не выходит. На самом деле она сообщила мне, что всегда считала удачей, что ее собственные свекровь и свекор умерли задолго до того, как она вышла замуж за моего отца!

Она заморгала и сказала с признательностью:

― Я прямо-таки слышу, как она это говорит, ― очень серьезно, ничуть не сомневаясь в этом! Пожалуйста, прошу, убедите ее, что я не стала бы подобным же образом относиться к ее смерти!

― Я не осмелился бы признаться, что нарушил уговор и рассказал об этом вам. Она обещала мне суровую трепку, если я сделаю это!

― Не удивительно, что вы боитесь! ― согласилась она. ― Всегда боишься того, чего не знаешь! Он засмеялся:

― Откуда вам известно, что я не знаю, мисс Стейвли?

― Я не думаю, что обладаю исключительной сообразительностью, ― ответила она, ― но я уже взрослая! ― Она посмотрела на него с любопытством. ― Могу ли я узнать, почему я снова низведена до мисс Стейвли? Вы звали меня Кресси, когда делали мне предложение, но, может быть, вы забыли?

― Ни в коем случае! ― сказал он поспешно. ― Просто ваша привычка обращаться ко мне «милорд» заставила меня опасаться, что я перехожу границы.

― Это вопиющая ложь! ― заметила она. ― Я припоминаю, что вчера вечером бабушка сказала мне, что у вас хорошо подвешен язык.

― Хотелось бы думать, что она сказала это в качестве комплимента!

― С бабушкой никогда нельзя быть уверенной, но она сказала, что вы ее приятно удивили!

― О, это ободряет! Могу я надеяться, что она согласится на наш брак?

― Не знаю. Я ее не спрашивала, но пока что она заявила, что хотела бы вас получше узнать.

― Я хотел бы, чтобы вы мне сказали, Кресси, имеют ли для вас значение ее решения? Она покачала головой.

― Нет. Я сама принимаю решения. ― Она подумала с минуту, а затем сказала с нотками лукавства:

― Я могла бы представить ее решение как отговорку.

― О нет, я не думаю, что вы так поступите! Вы же не обманщица, ― ответил он холодно.

― Откуда вы это знаете? ― спросила она, и ее удивленный взгляд встретился с его взглядом. Он улыбнулся:

― Нетрудно это видеть: не требуется исключительного ума, чтобы понять, что вы человек правдивый. В вашем разговоре нет цветистых общих мест, и вы не боитесь говорить по существу. ― Он помолчал. ― Поэтому скажите без обиняков то, что вы хотите мне сказать. Не думаю, что вы пригласили меня только для того, чтобы выяснить, в чем состоит мое условие.

― Да, ― согласилась она.

Она слегка покраснела и с некоторым смущением произнесла:

― Я едва помню, зачем попросила вас прийти. Вы подумаете, что я далеко не так уж правдива.

Знаете, когда вы сделали мне предложение, я была в ужасной ссоре с Албинией. Вульгарная женская ссора. Больше всего я желала бежать отсюда, не только потому, что была обижена и разозлена, но потому, что увидела, что оставаться мне никак нельзя. Албиния стремится отделаться от меня, и я не могу ее за это осуждать, я обнаружила, что превращаюсь в отвратительную особу, которая никогда не забывает обид и выходит из себя по пустякам. И когда я сделала действительно ужасное открытие: я надеюсь на то, что ребенок Албинии будет не мальчиком, в чем она уверена, а девочкой, ― только чтобы выбить у нее почву из-под ног, ― я поняла, что должна бежать прочь отсюда! ― Она прижала руки к своим пылающим щекам. ― Так постыдно! ― воскликнула она сдавленным голосом.

― Но очень естественно, ― сказал Кит. ― Сын, который должен подставить подножку вам, не так ли?

Она кивнула.

― Да, это так. Но дать себя вовлечь в перебранку, поддаться приступу злобы!..

― Я думаю, вам делает огромную честь, что ваша постыдная мечта не стала известна. Она заставила себя улыбнуться:

― Я не до такой степени откровенна.

― Если хотите, то можно и так считать: я должен был сказать, что вы не так уж нуждаетесь в руководстве!

― Благодарю вас, это очень мило с вашей стороны!

― Нет, только справедливо. Вы были раздражены в тот момент, когда я делал вам предложение? Я не догадался об этом.

― О нет, не тогда! Просто была полна решимости положить конец этой несчастной нелепой ситуации, но не могла придумать, как это сделать, ― она заколебалась и продолжала с некоторым затруднением:

― Я никогда не предполагала оставаться здесь после того, как мой отец снова женился.

Я думала, надеялась, что бабушка пригласит меня жить с ней. Однако она этого не сделала. Полагаю, вы понимаете, что я и не подумала ее об этом просить.

― Конечно! Значит, поскольку бабушка не поспешила на выручку, я был послан вам самим провидением!

― Да, действительно, ― ответила она откровенно. ― Я не хочу сказать, что согласилась бы на любое предложение. Но хотя я так мало знакома с вами, вы мне очень нравились, и я знала, по словам леди Денвилл, что вы милый, и доброжелательный и…

― Стоп! ― прервал он ее. ― Бедная моя девочка, как вы могли позволить себя так обмануть? Если вы имеете в виду, что согласиться на брак со мной вас побудила характеристика моей матери, вас ожидает ужасное разочарование! Из всех, кого я знаю, она наиболее ослеплена материнской любовью и не видит ни в одном из своих сыновей ни малейшего недостатка!

Она засмеялась:

― О, я знаю это! Но ведь и вы ее слепо любите и так к ней внимательны, что я не представляю, как она могла бы обнаружить ваши недостатки. Мне это тоже в вас нравится. И хотя я бы и не думала о замужестве, если бы бабушка пригласила меня жить с ней, я знаю, это было бы нелегко, потому что я уже поняла, что если в течение четырех лет держишь бразды правления в своих руках, как я здесь, у Стейвли, то очень трудно стать потом просто молодой леди, подчиняющейся приказам старших. Вы знаете, я такой никогда не была. И поэтому, когда вы сделали мне предложение, Денвилл, я подумала, что нужно быть дурой, чтобы отказать вам из-за того, что я вас не люблю или вы меня не любите. Вы не были мне неприятны: я очень люблю вашу маму, и вы предложили мне не только свою руку, но и положение, к которому я привыкла. ― Она замолчала и, подумав минуту, продолжала:

― И если быть честной, после стольких насмешек над моим возрастом, это был мой последний шанс, и, кроме того, меня привлекает возможность отхватить самый большой приз на ярмарке женихов! Он покачал головой:

― Весьма постыдно!

― Да, правда же? ― согласилась она, отвечая на смешинки в его глазах забавным подмигиванием. ― Но очень естественно ― не так ли?

― Ну, для меня это слишком лестная оценка…

― О, что за вздор! ― воскликнула она. ― Вам должно быть это прекрасно известно. Но, конечно, это все чепуха: когда вы меня покинули в тот день и у меня была возможность поразмыслить, я поняла это. ― Она изучающе посмотрела ему в лицо и насупилась, ― Я не знаю почему, но когда вы пришли сюда вчера вечером, я ― я почти уже решила сказать вам, что ничего не выйдет. Я думала об этом и не видела вас с того прерванного разговора, который сам по себе содержал много неловкости, не так ли? И у меня было достаточно времени, чтобы спокойно подумать ― у меня было дурное предчувствие, ― я начала уже думать, что мы не подходим друг к другу, что я приняла ваше предложение в помрачении ума! И когда вчера вечером я снова увидела вас и… ― она замолчала и еще сильнее нахмурилась. Он ждал, не говоря ни слова, и она посмотрела на него своим открытым взглядом и выговорила:

― Вы мне понравились даже еще больше, чем раньше!

Он по-прежнему молчал, потому что не знал, что ответить. В его голове теснились противоположные мысли: что Ивлину больше повезло, чем он думает; и что та роль, которую он, Кит, играет, еще более отвратительна, чем он мог предполагать заранее; что он немедленно должен убираться подальше от нее; что, когда Кресси снова увидит Ивлина, она, безусловно, убедится, насколько тот лучше него.

― А сейчас я не знаю! ― призналась она. ― Со мной никогда в жизни не случалось такого и я не понимаю, что творится у меня внутри! У меня этого раньше не было, потому что вообще я всегда знаю, что со мной происходит!

― Могу в это поверить, ― сказал он. ― У вас весьма решительный взгляд! Я могу предположить, что, если вы уж приняли какое-то решение, вы от него не отступите!

― Да, боюсь, что это так, ― ответила она серьезно. ― Надеюсь, что я не стану высокомерной: этакая сверхнадменная дама, которая потом уподобляется моей бедной бабушке!

― Не думаю, что вам следует этого опасаться! ― весело сказал он.

― Надеюсь, что вы правы! Безусловно, я дала вам повод считать, что у меня путаница в голове! Но в этом вы сами виноваты, ― сказала она шутливым тоном. ― Я думаю, что и у вас бывают странные капризы! То я чувствую, что у меня сложилось верное впечатление о вашем характере, а в другой раз, что я ничего о вас не знаю, ― и надо сказать, это приводит меня в совершенное замешательство!