И познакомлю тебя со своим отчимом. Позднее мы с ним подружились и даже стали деловыми партнерами. Это он во многом помог мне стать художником. Оплатил мою учебу, в том числе в Сорбоннском университете. Помог пробиться в мир искусства, организовал мои выставки, обеспечил выгодную продажу моих картин. Я ему весьма признателен. Но вот, как ни странно, его портрета в моей коллекции тоже нет. Я его вообще никогда не писал. Вначале по вполне понятным причинам. Не мог простить то, что он сошелся с моей матерью. Как бы отнял ее у меня и моего погибшего отца. А потом, наверное, уже как-то по инерции. Он же, в свою очередь, проявил деликатность и никогда не поднимал этот вопрос. А вот теперь, после знакомства с тобой, я вдруг понял, что просто обязан это сделать. Хочу, чтобы у меня была целая галерея близких мне людей. Их портретов, выставленных в моем доме. И не здесь, в подвале, а наверху, для всеобщего обозрения. Людей, которыми я горжусь. В этой экспозиции будут и твои портреты. Если ты не возражаешь, конечно.

— Ну что ты, Ференц. — Она благодарно прильнула к нему и поцеловала, мягко, без всякой фривольности. — А как же насчет моих собственных картин? Я имею в виду те, на которых изображен ты. Или мы оба. Или где я одна. Я хотела бы подарить тебе мои картины. Может быть, одна или две понравятся тебе и тоже смогут занять место в твоей галерее?

— Вполне разумная идея. Но у меня есть встречное предложение.

— Это какое же?

— Прояви терпение и вскоре узнаешь.

— Опять придется совершить путешествие, — догадалась она. — И в этом же доме?

— Исключительная проницательность. Хочу представить тебе свои последние работы. Новое направление в моем творчестве. Связанное с тобой. О тебе и под влиянием тебя.

— Звучит очень поэтично. В таком случае, мне тоже есть, что продемонстрировать в ответ. Надеюсь, ты не рассматривал тайно, под покровом темноты, мои незаконченные полотна?

— Ну как ты могла подумать! Я же дал честное слово. И потом, я просто обожаю сюрпризы. А если подсматривать, то все очарование пропадет. Неужели я похож на домашнего шпиона? Я даже за девочками в детстве не подглядывал.

— Видимо, просто не было необходимости, — парировала Кристель. — Подозреваю, что ты уже тогда был настолько неотразим, что они позволяли тебе делать с ними все, что захочется. В том числе любоваться их прелестями. Кстати, все забываю спросить. Ты в каком возрасте впервые приобщился к интимной жизни?

— Мадам, вы задаете нескромные вопросы. Я просто краснею. Боюсь, что память отказывает мне в такой деликатной ситуации. Я же не могу компрометировать доверившихся мне дам.

— Они тебе доверились или соблазнили тебя по малолетству? — продолжала наступать Кристель.

— Ну что за допросы, и так не вовремя, — вяло отбивался Ференц. — Мы же с тобой собирались пойти осмотреть мои и твои полотна. Заняться серьезным, приятным и перспективным делом. А ты копаешься в давно забытом прошлом. Кроме тебя, у меня никого нет. Будем считать, что и не было. Это был просто сон. Я открыл глаза, увидел тебя и все забыл. Все, что мне до этого просто приснилось. Сны были порой довольно красивыми, но все равно это были только миражи.

— Ты просто прирожденный демагог. Мне трудно с тобой тягаться. Ладно, пошли по твоим тайным закромам.


И когда он успел создать столько произведений? Их количество просто ошеломляло. Фантастическая продуктивность. Было приятно, что ее изображение красовалось на многих из них. Правда, порой об этом можно было только догадываться. Ей особенно понравилось одно из полотен. Как можно было предположить, навеянное ночной встречей в мастерской. На картине была изображена высокая и стройная женщина с чувственными формами. Обнаженная, спиной к зрителю. Окруженная черным бархатом ночи. Простирающая руки к огромному диску ночного светила. Вся залитая лунным светом, создающим голубовато-серебристое свечение вокруг ее тела. Как жрица друидов в период языческих молений богине луны.

Ференц дал ей некоторое время на быстрый осмотр картин. Потом вновь вернулся к разъяснениям своего проекта. Вначале несколько небрежно отмахнулся от ее комментариев.

— Заслуженные комплименты выскажешь потом. Хотя, честно говоря, не люблю, когда один художник оценивает другого. Тем более что, учитывая наши с тобой отношения, боюсь, ты не сможешь быть достаточно объективной. Так что, давай, поговорим о деле. Кристос как-то сделал мне предложение вновь организовать выставку-продажу моих работ. Пока еще не знаю, где. Возможно, в Нью-Йорке. Или здесь, в Париже. В Лондоне. А может, даже и в Японии. Он себя географией не стесняет. Это будет зависеть от его оценки потенциального рынка основных покупателей. Предложил выставить работы из числа тех, которые я писал только для себя. Тогда я отказался, точнее, отложил решение этого вопроса. Эти картины о своем прошлом, я, конечно, не собираюсь продавать. Хотя теперь, по зрелому размышлению, готов их продемонстрировать на выставке.

Он немного передохнул, заметно нервничая, но потом продолжил:

— Однако не это главное. Вот эти новые картины, которые ты видишь, вполне могут быть выставлены на продажу. Поскольку на некоторых изображена ты сама, я не могу это сделать без твоего согласия. Так что нам предстоит вдвоем провести отборочную работу. Может быть, даже что-то придется переделать. Я имею в виду, возможно, тебе что-то не понравится, или у тебя будут какие-то конструктивные дополнения. Ты согласна?

— Ну конечно, Ференц. Какие могут быть сомнения. Если ты мне доверяешь, как художнику и как любящей тебя женщине…

— Спасибо за очередное признание в любви. — Он нежно привлек ее к себе и заглянул в искрящиеся, полные восторга глаза. — Ты прекрасна и добра. Я тоже люблю тебя, и готов это повторять каждую минуту. Как молитву, как заклинание. Я так и делаю, когда создаю твой образ на полотне. К сожалению, весьма слабо и поверхностно. В жизни ты гораздо лучше. Ты просто неотразима. Никто не сможет устоять перед тобой. Я тоже не смог. Я буду стараться, и с каждым разом, надеюсь, у меня будет получаться все лучше и лучше.

— Похоже, что ты все-таки напрашиваешься на комплимент. У тебя просто волшебный дар. И я великолепно выгляжу на твоих работах.

— Недостаточно великолепно. И, кроме того, я просто не успеваю. Ты все время хорошеешь. Расцветаешь прямо на глазах. Я льщу себя надеждой, что это я так благотворно на тебя влияю. Ты питаешься, как цветок, от моей любви. И мои картины отстают от процесса твоего расцвета.

— Ференц, а почему ты не пишешь стихи? Ты мог бы меня воспевать не только на полотне.

— Вообще-то не люблю разбрасываться. Но если ты настаиваешь, то попробую. Однако за последствия не отвечаю.

— Не бойся. В моем лице у тебя будет самый благожелательный критик и читатель в мире. Дай, я тебя заранее поцелую. Я восхищена твоей готовностью к новым жертвам ради меня.

— Я тронут, Кристель. И тоже хочу тебя поцеловать. По настоящему. Как целуются взрослые тети и дяди.

Они смогли оторваться друг от друга только через довольно длительное время, причем уже на диване, во взъерошенном и растрепанном состоянии. Зато как было приятно… Ференц, с любопытством глядя на то, как Кристель пытается вернуть ажурные трусики на отведенное им место, в настоящий момент временно занятое его ладонью, вновь возобновил прерванный по уважительной причине диалог.

— Кристель, я не успел сообщить тебе еще одну новость.

— Столь же приятную, как предыдущие? — Она повернула к нему голову, одновременно пытаясь отодвинуть его ладонь, чтобы завершить процедуру одевания.

— Конечно. Других новостей для тебя не держу. Кстати, ты напрасно тратишь время и силы. Вообще не понимаю, какой смысл одеваться, если вскоре опять придется раздеваться. Как мне кажется, мы еще не закончили. Я уже чувствую твое вновь пробуждающееся желание.

— Зато у тебя оно, похоже, никогда не проходит.

— Ты преувеличиваешь. Но я стараюсь. Мне не хочется тебя разочаровывать. Ты можешь немного отдохнуть, пока я тебе излагаю новую идею.

— Не спеши. Пусть твой красавец тоже немного отдохнет. Если следовать твоей логике, Фери, то, с учетом твоего темперамента, мне целыми днями придется ходить обнаженной. Ты же совершенно ненасытный. Ну летом я еще как-нибудь с этим справлюсь. А вот что делать зимой? — Несмотря на формальный упрек, в ее голосе явственно слышались горделивые и поощрительные нотки. — Тебе просто повезло, что именно я встретилась на твоем пути. Другая женщина этого просто бы не выдержала.

— Ты, по-моему, утрируешь. Хотя, конечно, в этом плане первобытным людям было удобнее. Мы тоже могли бы найти какой-нибудь компромиссный вариант. В древности женщины вполне обходились набедренными повязками из шкуры саблезубого тигра. Или короткой юбочкой из травы. Или вообще без них. А что касается зимы… Ну это не страшно. Париж — не Антарктида.

— Я знала, что с тобой не пропаду. — Кристель охотно продолжила шутливую словесную перепалку. — Ты всегда найдешь выход из положения. По крайней мере, на словах.

— Знаешь, по-моему, пора все же сменить тему. Хотя бы на время. Я собираюсь пригласить Кристоса на переговоры по поводу организации выставки. Он сейчас по своим делам в Германии, во Франкфурте. Недавно оттуда звонил по телефону. Так что ему несложно будет добраться до Парижа.

— А почему бы тебе не пригласить заодно и мать? Я бы хотела с ней встретиться. Она когда-нибудь была в этом доме?

— Нет, пока нет. Не была. Это я приезжал к ней, когда была возможность. Несколько раз, уже после окончания Сорбонны. Проблема не в этом. Я уже объяснял, что после ее вторичного замужества наши отношения несколько осложнились и были достаточно холодными длительное время. Хотя, конечно, мы писали друг другу письма, иногда говорили по телефону, но очень формально. Потом эти отношения наладились до определенной степени, но холодок все же остался и иногда дает себя знать. Она, например, не хочет жить в моем доме. Даже когда была в Париже, то жила в отеле. В общем, я за полную нормализацию отношений, но это потребует дополнительных усилий. Ладно, это мы потом обсудим. Ты можешь поговорить на эту тему с Кристосом. Он любит прислушиваться к женщинам и их советам. Хотя, конечно, все равно поступает по-своему. Так, как считает нужным. И выгодным для себя. Но поговорить он не против на любую тему.

— А ты говорил, что хочешь написать портреты их обоих. Вот как раз и будет хороший предлог для их приезда.

— Ты очень настойчива в своих попытках сразу решить все застарелые проблемы. Но не все так просто. Не спеши. Все должно созреть в положенное время. Это как сбор винограда и изготовление вина. Так вот, у меня предложение и к тебе. По моим наблюдениям, у тебя уже готовы пять картин. Не буду таиться. Я их видел, хотя ты лично их не все мне показала. Приношу свои извинения за некоторый излишек любопытства, но я все же их посмотрел.

— Фери, но ты же обещал! Ты же только что говорил, что их не видел. Ты подлый обманщик. Ты же сам дал мне ключ от моей мастерской и сказал, что не будешь ничего там разглядывать без моего разрешения. Я понимаю, конечно, что у тебя есть запасные ключи ко всем помещениям. Но как же с твоим честным словом? Как я могу тебе теперь доверять?

— Ты слишком заостряешь проблему. Что-то такое, возможно, действительно говорилось. Для твоего морального успокоения и обеспечения свободы творчества. Чтобы ты не боялась критики. И, потом, я же все-таки твой учитель. Я должен знать, как продвигаются твои дела, в чем тебе помочь. И я хотел…

— Так, значит, ты меня обманул! — прервала она его оправдательную речь. — Воспользовался моей доверчивостью! Как тебе не стыдно. Ты хотя бы признал свою вину, вместо того, чтобы заниматься демагогией.

— Я бы так категорически не формулировал. Ну хорошо. Раз ты так настаиваешь, я признаю, что был виноват. Но это было просто необходимо. Прежде чем выставлять товар на продажу, его следует предварительно оценить. То же самое относится и к проведению выставок.

От этих слов у нее сразу перехватило дыхание. Забылись все претензии и пустые препирательства. Она даже вначале не поверила своим ушам.

— Фери, ты что, хочешь сказать, что…

— Да, да, ты не ослышалась. Именно это. Я планирую провести совместную выставку. Об этом и хочу поговорить с Кристосом. И я не могу его подвести. Я должен был вначале еще раз сам во всем убедиться. Я несу за тебя ответственность. И как наставник, и как эксперт, и как влюбленный мужчина. Он, конечно, тоже посмотрит и оценит твои работы. Но, как правило, он доверяет мне и ориентируется на мое мнение. По-моему, твои картины вполне заслуживают быть выставленными. Ну а продавать их или нет… Не знаю. Ты уж сама это решай. Будем надеяться, что предложения будут. Хотя, конечно, не надейся на слишком большие доходы. Ты все-таки еще новичок и неизвестна публике.