6

Подобный бал был не единственным в следующие несколько недель, и увлечение Марка Рэдволла мисс Корделией Марч становилось все более заметным, так же как и интерес мистера Квинсли к мисс Дженни Браун. Алисон привечала молодого человека настолько, насколько позволяли приличия, всячески расхваливала его перед Дженни, и ей даже начало казаться, что она преуспевает в этом деликатном деле.

Дженни заметно повеселела, так как выезды из дому отвлекали ее от скорби по отцу и давали возможность видеть Марка чаще, а мисс Марч не казалась ей настоящей соперницей, как и многие другие девицы до нее.

Однако обе миссис Рэдволл начали подозревать, что склонность их сына и внука на этот раз серьезнее, чем прежде. Марк часто ускользал из дома, на людях общался только с мисс Марч, уделяя другим девицам, и даже Дженни, очень мало внимания. Если бабушке не нравилась мисс Марч сама по себе, представляясь в глазах старой графини пустоголовой кокеткой, то мать девица не устраивала в силу своего невысокого происхождения и не особенно большого, хотя и существенного, на взгляд многих, приданого.

Миссис Теодора Рэдволл удачно отдала замуж дочерей, не выдающихся ничем, кроме имени и приданого, и теперь ей оставалось только потешить свое честолюбие браком сына с какой-нибудь титулованной особой. В этом качестве мисс Марч выступить ну никак не могла, хотя в остальном графиня симпатизировала ей и ее сестре. Одновременно Теодоре не давала спокойно спать мысль о том, что наследник лорда Дримстоуна будет пойман в сети мисс Браун и ее матушки. Именно эти два соображения и помогли ей составить план, с помощью которого она намеревалась добиться сразу двух целей – избавиться от мисс Марч в качестве невестки и помочь своей протеже удачно устроиться в жизни.

Обсуждение деталей плана проходило за закрытыми дверьми в будуаре графини, военный совет состоял из самой графини, миссис Бродвик, миссис Хорсмен и мисс Марч, так как в этом деле чем меньше посвященных – тем больше толку. Причем графиня поделилась со своими наперсницами только одной из двух целей, которую преследовала в этом деле. В ближайшие же дни план был приведен в исполнение, однако эффект от его реализации оказался не вполне таким, как ожидали дамы.


Мистер Стюарт Квинсли в хорошем настроении возвращался к деревенской гостинице, в которой оставил свою лошадь на все время, что он пил чай в гостях у миссис Браун и ее дочерей. Как ни странно, очарование этих дам гораздо полнее раскрывалось перед молодым человеком, когда они были все вместе, дополняя друг друга. Рассудительная и практичная миссис Браун в своем доме могла позволить себе общаться с дорогими ей гостями запросто, шутить и смеяться не меньше, чем ее младшая дочь, и Стюарт иногда забывал, что находится в компании представительниц двух поколений, воспринимая мать своих юных приятельниц как их старшую сестру. Остроумные, а подчас парадоксальные реплики Полли немало смешили юношу, а ласковая вдумчивость Дженни с ее редкими, но милыми замечаниями в обрамлении матери и сестрицы выглядела еще более привлекательной.

Юноша как раз думал о том, почему он не обратил внимания на Дженни Браун во время визита к сэру Дримстоуну в прошлом году, когда его окликнули:

– Здравствуйте, мистер Квинсли! Какая удача, что вы встретились на моем пути! Надеюсь, вы окажете мне любезность и поможете отнести в приходскую школу эту тяжелую корзину с продуктами для учителя, молодой человек очень беден, и мы помогаем ему по мере наших ничтожных возможностей. – Миссис Хорсмен изо всех сил старалась выглядеть приветливой, и юноша поторопился помочь старой даме, взяв в одну руку корзину, а другую предложив спутнице. – Я вижу, вы принимаете большое участие в семье Браун, как и всякий добросердечный человек, знающий об их страданиях, – начала умильным тоном миссис Хорсмен.

Молодой человек был даже несколько смущен столь высоким мнением о нем этой почтенной особы, так как, по правде говоря, его интерес к некоей даме из этой семьи был более корыстным, чем просто утешение печалей.

– Право же, мадам, вы преувеличиваете как мое добросердечие, так и страдания миссис Браун и ее дочерей. Конечно, они потеряли мужа и отца, но, сколько я слышал, он уже был в весьма преклонном возрасте, и это печальное событие, хоть и явилось неожиданно, все же не стало ошеломляющим, как бывает с родственниками, если на тот свет уходит более молодая особа.

– Дорогой мой мистер Квинсли, вы абсолютно правы! Но потерей кормильца горести этой семьи не ограничиваются. Вы, верно, заметили, что их достаток оставляет желать лучшего, и бедной Алисон Браун теперь придется еще быстрей крутиться, чтобы вести светский образ жизни, да тут еще это несчастье с Дженни… – миссис Хорсмен внезапно замолчала, словно бы сказав лишнее.

– Несчастье с мисс Дженни? – встревоженным тоном повторил Стюарт, нетерпеливо ожидая продолжения.

– Прошу простить меня, мистер Квинсли, – чопорно ответила миссис Хорсмен, принимая на себя неприступный вид, – но есть вещи, о которых чем меньше знают, тем лучше.

– Вы сами сказали, миссис Хорсмен, что я принимаю участие в этой семье, и если есть что-то, что я бы мог для них сделать, – только намекните, и я приложу все усилия, сохранив дело в тайне.

Молодой человек немедля вообразил ужасные события, страшные болезни и другие ужасы, от которых страдала Дженни, и себя в роли рыцаря-спасителя, удостоенного хотя бы ласкового взгляда, если уж не поцелуя.

Миссис Хорсмен, весьма довольная произведенным впечатлением, продолжила, однако, упираться, по всем правилам заманивая жертву в расставленные сети:

– Прошу вас, не настаивайте, мистер Квинсли! У этих бедных девочек достаточно друзей, которые готовы поддержать их и не требуют от бедняжек исповедоваться. Я знаю, что вы благородный молодой человек, ваш дедушка часто рассказывает, как вы печетесь о нем, делая это не из корыстных побуждений, а исключительно из сыновней привязанности.

Уже окончательно запутанный Стюарт хотел было воскликнуть: «К черту дедушку!», так как совершенно не понимал, для чего старая ведьма приплела к разговору о Браунах еще и пожилого лорда. «Может, они одолжились у него и теперь не могут возвратить деньги?» – подумалось юноше, и он вознамерился во что бы то ни стало выпытать у старухи всю правду. Тем временем они дошли до приходской школы, около дверей которой стояла деревянная скамья. На нее-то Стюарт и опустил наконец ношу и смог повернуться к собеседнице и продолжить разговор, глядя ей в глаза:

– Мадам, вы убедили меня в своей щепетильности относительно хранения чужих тайн, но, поверьте, я способен держать доверенные мне секреты при себе! Даю вам слово джентльмена, что все, сказанное между нами, не пойдет от меня далее. А теперь вы очень обяжете меня, если объясните, какого рода несчастья приключились с мисс… с семьей Браун и могу ли я как-то им помочь, если не лично, то хотя бы через вас, оставшись неизвестным доброжелателем.

«Вот ты и попался!» – усмехнулась про себя миссис Хорсмен. Она прекрасно знала, что такой человек, как Стюарт Квинсли, высоко ценит понятие «слово джентльмена» и ни за что не нарушит его, какими бы неприятностями ни грозило ему молчание.

– Ну что ж, видит Бог, я сделала все, что могла, и, раз уж вы дали слово, я расскажу вам, какого рода печаль владеет этим семейством, и сделаю это только ради вашего спокойствия – вы убедитесь, что ничем не сможете тут помочь, кроме дружеского участия и сохранения секрета от других, менее порядочных людей.

– Прошу вас, миссис Хорсмен, – взмолился юноша, испытывавший в последние десять минут едва одолимое желание схватить старуху за шиворот и трясти до тех пор, пока вместе со шпильками из нее не вылетят все необходимые слова.

– Как вы уже, вероятно, знаете, у дорогой Алисон есть чрезвычайно богатая тетка, миссис Грантли, до последних дней занимавшаяся воспитанием мисс Полли.

– Да, я слышал об этом. – Стюарт не вполне понимал, при чем здесь какая-то тетка, но надеялся, что миссис Хорсмен начала-таки двигаться в нужном направлении.

– Она также принимает участие в ее матери и старшей сестре. Пока что это участие заключается в весомых подарках по случаю различных праздников, но в будущем тетушка пообещала обеспечить обеих девочек достаточными средствами, закрепив их права в своем завещании, – продолжила миссис Хорсмен, как бы смущаясь деликатностью темы, которую она вынуждена была обсуждать с посторонним джентльменом. – Некоторое время назад она внесла обещанные поправки в завещание, обозначив, однако, некоторое условие, и явившееся в итоге причиной всех горестей.

– Какое условие? – все более и более взволнованный тон юноши показывал рассказчице, насколько глубоко он принимает к сердцу ее рассказ.

– Обе девочки должны выбрать себе мужей не иначе как с одобрения миссис Грантли, иначе ни они, ни их матушка не получат ничего, и даже те блага, которыми она до сих пор наделяла Полли, будут у нее отобраны.

На короткое время Стюарт почувствовал облегчение:

– Едва ли это невыполнимое условие, миссис Хорсмен. Посудите сами, обе мисс Браун обладают, в числе прочих достоинств, и несомненным здравым смыслом, а значит, выберут себе женихов среди людей уважаемых, которые должны будут понравиться их тете. И потом, что будет, если она умрет раньше, чем они окажутся замужем?

– В этом случае они также получат значительный капитал, остальная же часть ее состояния достанется их матери. Вы были бы правы в своем суждении, если б девушки стали выбирать себе женихов теперь, когда они знают о поставленном условии. Но как быть, если одна из них уже помолвлена и не желает изменить своему намерению?

– Помолвлена? – растерянно повторил Квинсли. – Но… которая же из них? Прошу вас, миссис Хорсмен, ответьте мне как можно скорее!

По волнению юноши миссис Хорсмен поняла, что они с подругами очень своевременно начали действовать. Еще немного, и мистер Квинсли мог бы сделать предложение Дженни, и тогда прибегать к их уловке было бы уже поздно, да и неизвестно, чем бы все это закончилось. Она продолжила говорить приторно-сочувственным тоном, словно бы не замечая нервного трепета молодого человека:

– Около года назад Дженни встретила и полюбила одного скромного юношу, младшего сына сквайра, который вот-вот должен был стать священником. Должна вам заметить, что Дженни с юных лет не представляла себе иной судьбы, кроме как брак со служителем церкви, настолько глубоко было ее уважение к отцу, а через него и ко всем людям, облеченным саном. К несчастью, молодой человек так и не получил приход, поскольку вызвал неудовольствие могущественного дяди миссис Браун, мистера Грантли, разошедшись с ним во мнениях относительно догматов нашей церкви. Так как мистер Грантли очень дружен со своей золовкой, маловероятно, чтобы мистер Томлинс понравился Джозефине Грантли. Поэтому молодым людям только и остается, что хранить все в секрете до тех пор, пока либо юноше не удастся втереться в доверие к Алану Грантли, либо тетушка не отойдет в мир иной, оставив уже упомянутое завещание.

Ошеломленный Стюарт Квинсли не уловил, однако, в рассказе старой дамы самого главного для себя, а потому с трепетом осмелился задать вопрос:

– Все, что вы рассказали, очень печально и трогательно, но пока мисс Дженни свободна, все еще может измениться, даже ее выбор.

– Мисс Дженни весьма постоянна в своих привязанностях, и преподобный Томлинс подходит ей во всех отношениях, полностью разделяя ее склонности к книгам и садоводству. Не думаю, чтобы она способна была переменить свое решение. Разумеется, в деревне мало кто знает об этом, но мы, члены попечительского совета, как никто, близки с этой семьей и всячески поддерживаем ее, несмотря на то что иногда не одобряем поступки кого-либо из них. Не будь мистер Томлинс священнослужителем, я первая выказала бы Дженни свое порицание, но против сана я ничего не могу возразить.

– Да, мадам, вполне понимаю. А теперь прошу простить меня, я вспомнил, что час, в пределах которого я обещал зайти за своей лошадью, уже давно миновал, и я вынужден вас покинуть, – юноша чувствовал острое желание остаться одному и обдумать как следует все услышанное.

– Разумеется, я и так отняла у вас довольно времени, мистер Квинсли. Премного благодарна вам за помощь, но меня уже, вероятно, заждались в школе, – заторопилась и миссис Хорсмен, боящаяся дальнейших расспросов, в ходе которых молодой человек мог уличить ее во лжи.

К сожалению, Стюарт не заметил никаких шероховатостей в ее рассказе, напротив, теперь ему показалось, что он понял, почему не заметил Дженни в обществе в прошлом году – вероятно, она была там, где могла хотя бы изредка видеться со своим женихом. Поэтому он поспешил еще раз заверить миссис Хорсмен в своем полном молчании, пообещав также не тревожить расспросами и сочувствием семью Браун, и наконец откланялся.

Последующие несколько дней он избегал общества мисс Дженни Браун, пытаясь разобраться в своих чувствах и определить, насколько сердце его задето. Он не испытывал никакой досады на мисс Браун, напротив, теперь ему стали понятны некоторые странности ее поведения, меланхолия и задумчивость. Он перестал также удивляться дружбе между Дженни и Марком Рэдволом, которую считал до сих пор удивительным явлением, настолько мало были схожи во взглядах и привычках эти двое. Вероятно, Марк был посвящен в историю Дженни и ее жениха, а возможно, даже был с ним дружен и мог позволить себе в открытую поддерживать мисс Браун, на правах друга детства не вызывая подозрений. В то время как мистер Томлинс, скорее всего, пытался сделать себе карьеру где-нибудь в другом месте. Навряд ли, проживай жених Дженни неподалеку, молодые люди смогли бы сохранять невозмутимый вид в обществе, они наверняка выдали бы себя каким-либо неосторожным словом или взглядом.