Эрик сжимает мои плечи и отпускает, забирая у меня ключи прежде чем усадить на место пассажира. Во время короткой поездки мы говорим о Харпер Кингсли. Я уже сыта по горло разговорами о ней, ведь ее имя упоминалось уже несколько раз за день во время нашего заседания. Я говорю об этом Эрику и он смеется. Он знает про мою нелюбовь к бульварному телевидению. Он обращает мое внимание на то, как она красива, а я фыркаю в ответ от смеха, вспоминая, что собиралась ему сказать по поводу наличия мозгов в комплекте ко всему остальному. Эрик встает на ее сторону и хвалит за быструю реакцию и несомненное мастерство. Я не знаю, верит ли он в то, что сейчас говорит мне, или он просто пытается меня спровоцировать, чтобы поспорить. В конце концов мне все равно, потому что я отказываюсь заглотить эту приманку, откидываюсь назад и позволяю ветру успокоить мои расшатанные нервы.

Келвин Александер более чем счастлив увидеть меня под ручку с Эриком, который издает сухой смешок, должно быть почуяв, что я слегка вздрогнула. Александер был бы довольно неплохим парнем, если бы не его слишком фривольные, на мой взгляд, прикосновения. Он нависает надо мной, как пчела над цветком клевера, от чего у меня иной раз идут мурашки по коже. В который раз я тихо радуюсь, что мы с Эриком считаемся официальной парой для окружающих. Заигрывания Александера были бы еще более невыносимы, если бы он знал, что я свободна. Он делает авансы с настойчивостью упрямого поклонника, который надеется на то, что однажды неприступная крепость падет.

Келвин галантно склоняется, берет мою руку в свою и целует костяшки пальцев, щекоча мою бледную кожу своими густыми усами. Жаль, что он не знает о том, что я терпеть не могу растительность на лице. Я улыбаюсь ему, так как знаю, что эта встреча важна для Эрика. Интересно, я сильно низко пала, если позволяю Александеру заигрывать, касаясь руки, и смеюсь над его шутками, чтобы помочь Эрику завоевать репутацию суперзвезды.

Не могу сказать, что Эрик действительно нуждается в такой помощи. Его до неприличия красивая внешность и прекрасные актерские способности принесут ему популярность при любых раскладах. Но несмотря на то, что в его послужном списке есть несколько не очень известных фильмов, пару интервью с гостем на телевизионных шоу, это его шанс попасть в летний блокбастер. Съемки в фильме Александера позволят ему запрашивать самые высокие гонорары за участие в любом фильме, сценарий которого ему понравится, и я собираюсь сделать все возможное, чтобы так и произошло. Он заслуживает этого.

Эрик тепло улыбается мне, зная, о чем я думаю, в то время как я смеюсь над очередной глупой шуткой Келвина. Мой сосед по квартире и лучший друг прижимает мою ладонь к своей чисто выбритой щеке, выражая этим жестом свою признательность, и я улыбаюсь ему в ответ. Эх, а ведь все могло бы быть по-другому. Но у нас нет другого выбора, нежели быть теми, кем мы есть, и скрывать от всех правду про наши отношения.


* * *

Обед проходит в приятной атмосфере, и Эрик поддерживает беседу, но вскоре он с извинениями покидает нас, чтобы проследовать в мужскую уборную. Я остаюсь одна в компании Александера. Как только Эрик выходит, этот здоровяк подвигается поближе ко мне, вторгаясь в личное пространство и вызывая у меня желание исчезнуть отсюда. Но я только улыбаюсь и хлопаю ресницами, глядя на него и очаровывая блеском своих изумрудных глаз. Я веду себя бесстыдно, впрочем, как всегда.

- Итак, моя дорогая Келси, - он растягивает слова, плотоядно глядя на меня, и против моего желания кладет свою руку мне на плечо. Я еле сдерживаюсь, чтобы не сбросить ее.

- Как давно вы встречаетесь с Эриком?

Я улыбаюсь и, прежде чем дать ответ, касаюсь легкими движениями пальцев тщательно уложенной прически. Затем поправляю челку и отстраненно думаю о том, что пора бы уже подстричься. Я догадываюсь, что Келвин Александер знает ответ на свой вопрос, но в любом случае следует что-то сказать ему. Наша личная жизнь далека от того, чтобы быть личной, учитывая наши профессии.

- Мы встретились три года назад, - отвечаю я с улыбкой безнадежно влюбленного человека. Я тоже могла бы быть актрисой. Эрик постоянно напоминает мне об этом, когда мы играем в эти игры.

- Мы начали жить вместе около двух лет назад.

- Ну и какие у вас планы на будущее?

Меня так и тянет сообщить Александеру, что у него нет шансов. Мало того, что он властный, слишком волосатый и слишком полный на мой вкус, он к тому же еще и мужчина. И это если не брать во внимание факт, что в глазах общественности у меня практически стабильные моногамные отношения. То, что этот тип предлагает мне сейчас – не что иное как откровенная измена. Но я держу при себе все эти мысли и вместо этого лишь пожимаю плечами, в то время как его тяжелая мясистая рука до сих пор лежит на моем левом плече.

- У наших родителей с обеих сторон были неудачные браки, поэтому мы не намерены заключать официальный союз и разрушать хорошие отношения.

Этот удачный ответ мы заранее продумали вместе. В нем есть доля правды, поскольку наши родители, мои и Эрика, сейчас в разводе и проживают раздельно. И хотя я цинично отношусь к любым связям и обязательствам, часть меня в глубине души до сих пор хочет встретить того единственного человека, которому я бы отдала свое сердце. Более того, я даже уверена, что где-то существует моя половинка, которая полюбит меня так же сильно, как и я, и кто поверит в наши отношения. Я благодарна Эрику за его любовь и дружеские чувства ко мне, которые, по крайней мере, дают надежду на лучшее будущее.

Келвин что-то рассказывает в ответ про своих родителей и неудачный первый брак, но я не слушаю его. Я жду, когда вернется Эрик и он тут же появляется, как всегда чувствуя, что нужен мне. Он нежно целует меня в щечку, шепотом извиняясь за то, что оставил меня. Я смеюсь и легонько толкаю его.

- Ты маленький негодяй, - шепчу ему в ответ, отчего в его светлых глазах загораются искорки смеха.

Мы прощаемся и благодарим Александера за встречу. Продюсер обещает позвонить агенту Эрика. Наш обед прошел успешно, и мы возвращаемся к мерседесу, чтобы отвезти меня на работу.


* * *

Пятичасовый выпуск новостей едва не стал провалом из-за перепутанных записей и медлительности телесуфлера. Прямой эфир все время сбивался, от чего режиссер рвал и метал, и орал на всех подряд.

Я ожидаю сигнал для начала шестичасового выпуска и надеюсь, что на этот раз нам не придется испытывать судьбу. Я закрепляю микронаушник и смотрю на телесуфлера. Затем разглаживаю отвороты своей серой блузки.

Я начинаю понимать, что принимаю желаемое за действительное, когда они включают первый репортаж. Несмотря на то, что это правильная кассета, качество съемки на уровне любительской. В ней нет ничего захватывающего или интригующего, чего бы стоило показывать зрителям. Становится очевидным, что либо Джессика не сумела четко озвучить свои пожелания оператору, либо нам нужен оператор получше. Я сдерживаю тихий стон разочарования, натягиваю на лицо неискреннюю улыбку для камеры и мы начинаем репортаж. Бывают дни, когда я просто ненавижу свою работу.


* * *

Я лучший эксперт по растягиванию выпивки в Лос-Анджелесе, в этом нет никаких сомнений. Эрик бросает на меня недобрый взгляд, в то время как я потягиваю свой коктейль White Russian: в нем много крема и ликера Kahlua и мало водки, что не может не радовать. Он сейчас больше похож на воду со льдом, чем на напиток, но в данный момент меня это устраивает.

- Эй, - Эрик улыбается и подсаживается поближе ко мне. Он пьет мартини, который обычно и предлагают посетителям в мартини-баре, но я просто не люблю вкус вермута. Даже запах, идущий от его дыхания, заставляет меня передернуться, и я морщусь в ответ. Маленький негодник дует мне в лицо.

- Ну? – сердито бурчу в ответ.

- Келс, успокойся. Все прошло не так уж плохо, - с мягкостью в голосе произносит он, имея ввиду прошедший выпуск. Но я знаю, что он был плох, и даже хуже того, просто ужасен. К счастью, весь этот чертов город настолько увлечен репортажем Харпер Кингсли, что вряд ли кто-то заметит, что мы были далеко не на высоте.

- Ага, все было так же хорошо, как фильм «Парни на пляже», - я наношу удар по его самолюбию и тут же жалею об этом. Он не заслуживает, чтобы выплескивать на его мое скверное настроение и делать колкие ремарки. «Парни на пляже» были единственным эпизодом в жизни Эрика, которого он когда-либо стыдился. Это был дурацкий летний фильм про тинэйджеров в плавках марки Speedo, которые намеревались организовать лигу по пляжному волейболу. Груда мышц и ни капли интеллекта - вот такой была первая настоящая роль Эрика. Мы никогда не заговариваем об этом, и то, что я сделала это сейчас, является бессердечной попыткой заставить его почувствовать себя так же паршиво как и я. Я могу это делать по отношению к кому угодно, что впрочем частенько и вытворяю, но обидеть Эрика – это уже слишком, я перешла какую-то невидимую грань, которую сама же и очертила в свое время.

Его светлые глаза отражают боль, но он не отступает и не злится на меня.

Я вздыхаю.

- Извини. Это было подло с моей стороны.

- Да, это так. Но я прощаю тебя, - улыбается он. – Почему бы тебе не расслабиться? Мы же здесь с друзьями, - он показывает жестом на группу людей, собравшихся в баре.

- С твоими друзьями, - напоминаю ему. Никто из этих людей ничего для меня не значит, но несколько человек являются его друзьями. Все здесь одеты в костюмы с галстуками и пьют алкогольные напитки, начиная с понедельника. Мы часто бываем в этой тусовке, состоящей из репортеров и актеров. Мы рассаживаемся по стульям возле стойки бара или вокруг столов неподалеку, потягиваем мартини и болтаем о работе или просто за жизнь, как будто это кому-нибудь интересно. Общая атмосфера соответствует скромному богатому классу, к которому мы и принадлежим, хотим мы этого или нет. Народ здесь флиртует, но не очень откровенно и всегда только в русле гетероотношений. Я чувствую, что у меня сводит желудок, такое происходило всегда с самого детства, когда я себя некомфортно чувствовала и желала пойти домой, чтобы посидеть в одиночестве в своей комнате. Честно говоря, я бы хотела это сделать прямо сейчас.

- С нашими друзьями.

Я поднимаю бровь, чтобы показать ему, что не верю. Он знает правду. Частенько он пытается скрыть это, полагая, что для нас обоих найдется место в шоу-бизнесе, но он ошибается. Мы с Эриком давно пообещали, что можем врать всему миру, но только не самим себе и не друг другу. Мой взгляд говорит ему, что он собирается нарушить эту договоренность.

Эрик улыбается и наклоняется ко мне, а я ставлю стакан на стол и крепко обнимаю его.

- Спасибо, - шепчет он.

- За что?

- За то, что заставляешь меня быть честным.

- Ты сегодня хочешь еще развлечься?

- Нет, - отодвигается он и делает глоток из своего высокого стакана.

- Как тебе тот хорошенький мальчик прошлой ночью? – игриво улыбаюсь ему.

Эрик смеется, качая головой.

– I feel good, на на на на на на, - тихо поет он, покачивая немного бедрами, и я покатываюсь со смеху. Несмотря ни на что, он всегда умудряется рассмешить меня.

Мой смех привлекает внимание людей вокруг нас. Возможно, они даже не догадываются, что я умею смеяться, и наверное считают, что эта способность была хирургическим путем удалена у меня в юном возрасте. У меня есть множество прозвищ, но я отношусь к этому с полным безразличием. Только Эрик знает, какая я на самом деле, и я до сих пор не понимаю, как ему это удается.

Я воспитывалась в доме, где было не принято открыто проявлять свои чувства. Я научилась быть успешной в мире бизнеса, где также нельзя показывать эмоции или демонстрировать симпатию. С юных лет меня научили, как игнорировать чувства других и скрывать свои собственные. Кто-то назвал меня «пожирательницей мужчин», потому что до Эрика каждый месяц у меня был новый парень. Я начинала и разрывала с ними отношения только для поддержания имиджа. Эрик подшучивает сейчас над этим и считает это прозвище самым смешным из всех. По крайней мере, теперь, когда я с ним, мне не нужно притворяться или делать то, что мне не нравится.

Я обдумываю все это до тех пор пока кто-то из актерской братии не кричит бармену включить погромче звук телевизоров над барной стойкой. Я смотрю вверх и вздыхаю, когда снова вижу Харпер Кингсли.

Эрик смеется и легонько толкает меня в ребро. – Ты знаешь, что она дайк?

- А как ты догадался?

- Ну, она не скрывает этого. С тем же успехом она могла бы сделать татуировку с радужным флагом у себя на лбу. Про нее также говорят, что она донжуан в юбке, каждый вечер у нее новая подружка, и все они бегают за ней в надежде на продолжение отношений.