Он кивает.

- Хоть я и не штатный психолог, но думаю, что он менял их внешность по ее образу и подобию. И наверное убивал, когда понимал, что они – не она.

- Мне надо срочно вернуться на работу.

- Понимаю. Слушай, мы заедем попозже, чтобы составить протоколы с вами обеими. Мне также надо будет поговорить с вашим генеральным директором. Кроме того, я слышал от друзей из ФБР, что они направят еще одного агента для расследования этого дела. Возможно, они также захотят переговорить с Келси.

- Хорошо, - я почти не слушаю его из-за бешеного стука моего сердца. Кладу десять долларов на стол, чтобы заплатить за обед. – Мне пора, Медведь.

Я не смогу это утаить от нее, как бы мне этого ни хотелось. Она заслуживает знать, с какой опасностью столкнулась. И что она не одна.


* * *

Харпер стоит в дверях моего офиса с таким видом, что это приводит меня в смятение. Что-то среднее между игривостью и большой озабоченностью.

- Что случилось, Таблоид?

- Нам надо поговорить.

Мне не нравится такое начало. Она хочет сообщить мне, что между нами все закончено? Келс, ты всегда или сбегала сама или пугала других людей. Бедняга Харпер не хочет прятаться от всех с этими отношениями, и я не могу обвинять ее за это. Чуланы не строят для двоих.

- Ладно. – Я откидываюсь назад, надеясь, что не упаду, когда услышу ее прощальные слова. Почему же мне тогда так больно на душе, хотя прошло совсем немного времени?

- Прежде всего, я хотела передать тебе вот это, - она входит в мой офис и закрывает двери на замок, затем подходит ко мне, приседает и разворачивает мой стул, вручая длинную тонкую коробку. Я беру ее трясущимися руками. Мне еще никогда не дарили что-то, когда бросали. Это какая-то новая традиция, о которой я не слышала? Когда я открываю крышку, то вижу перед собой зубную щетку. На моем лице невольно появляется широкая улыбка. Вынимаю щетку из коробки и на ее конце вижу привязанный ключ.

- Что это?

- Это все, что тебе нужно, чтобы жить у меня. Зубная щетка для свежего дыхания, - она наклоняется ко мне и крадет поцелуй, касаясь ладонями моих коленей. – И ключ от входной двери.

- Со щеткой понятно, но ключ? Это очень большой шаг вперед, - мне бы хотелось, чтобы она дала какие-то разъяснения, просто чтобы потом не было недоразумений.

- Для этого есть веская причина, Келс.

- Какая?

Она рассказывает мне.


* * *

Устало мигаю пару секунд и смотрю в темноту – постель возле меня пуста. Я медленно перекатываюсь и вижу ее силуэт у окна. Она сидит в кресле-качалке, обернувшись одеялом, которое сплела из лоскутков моя бабушка. Трабл свернулся калачиком на ее коленях, и я слышу, как он мурлычет, когда она лениво поглаживает его кончиками пальцев одной руки.

- Келс?

Она подпрыгивает от звука моего голоса и смотрит на меня. Лунный свет серебрится в ее глазах.

- Который час? – спрашиваю ее.

- Сейчас только три часа. Поспи еще, - нежно говорит она.

- Иди ко мне, - бормочу я, простирая к ней руку. – И мы сможем заняться кое-чем поинтереснее, чем сон.

Она тихо смеется.

- Ты ненасытна.

- Я? – отвечаю слегка шокировано. Я едва успеваю угнаться за ней, несмотря на то, что младше. Господь Бог знал, что мне потребуется много сил и поэтому позволил мне родиться на семь лет позже.

- Ммм, - утвердительно отвечает она, игнорируя мой шок. Мне иногда даже кажется, что она сама смущена плотскими желаниями своего тела. Но ей нечего тут стыдиться, это уж точно.

- Что заставило тебя подняться с постели? Не Трабл же.

Она чешет его за ушком, и противный котяра громко мурлычет от удовольствия.

- Просто не могла заснуть.

Я знаю причину и поэтому мне надо отвлечь ее от мрачных мыслей.

- А зачем нам спать? – закидываю удочку. Просто не могу сдержать себя – она дала мне все, о чем я мечтала и даже больше. Мне все время хочется прикасаться к ней, и я знаю, что под этим тонким одеялом, которое сплела моя бабушка, находится пожалуй самое красивое тело, которое мне приходилось только видеть, не говоря уже об очень добром сердце и нежной душе.

- Харпер, - нежно, но с укоризной отвечает она. Думаю, она слишком много переживает из-за этого. Я хочу, чтобы она забыла обо всем на время и вместо этого сконцентрировалась на нас и том удовольствии, которое мы можем доставить друг другу.

- Не заставляй меня нести тебя обратно в постель, - шутливо угрожаю ей. Кажется, ее мысли меняют свой ход, судя по изменениям в выражении ее лица, освещенного лунным светом. Она качает головой.

- Ладно. Я предупредила тебя, - скидываю одеяло и иду через всю комнату. – С дороги, Трабл.

Коту не приходится повторять дважды. Он живет со мной достаточно давно, чтобы знать, когда его присутствие в спальне нежелательно. Он медленно начинает двигать свою задницу, в последний раз потершись головой о Келси, прежде чем соскользнуть с ее коленей.

Я занимаю его место и дарю ей глубокий обжигающий поцелуй. Она с готовностью отвечает на него, поглаживая руками мою обнаженную спину, что вызывает волны дрожи по всему телу. Боже, я никак не могу насытиться ею. Когда бы я ни касалась ее, это всегда как в первый раз. У нее горячая кожа, и я забралась пальцами под одеяло, поглаживая ее грудь.

- Ты слишком много переживаешь, - шепчу ей, когда мы заканчиваем целоваться, и ищу губами ее ушко.

- Заткнись, Таблоид, и отнеси меня в постель.

Вот это правильно.


* * *

Я могу видеть из своего офиса все, что происходит у нее в кабинете. Она хлещет кофе и орет на кого-то по телефону, размахивая руками. Эта сцена вызывает у меня улыбку.

Самое смешное в ее самоназначении себя на должность моего персонального телохранителя – это сопровождение меня в спортзал по утрам. На прошлой неделе она купила абонемент сразу же после того, как сообщила ужасную новость про моего «поклонника», но ее хватает только на то, чтобы сидеть в джус-баре и пить кофе, который она приносит с собой.

Ну и конечно же - глазеть на занимающихся женщин.

Это меня немного беспокоит, но я все-таки доверяю ей. Я знаю, что Харпер, несмотря на все свои недостатки, - самый надежный человек из всех, кого я когда-либо встречала в своей жизни. Все равно большую часть времени она пялится на меня.

Однако посещения спортзала ужасающим образом сказываются на ее либидо, и поэтому она всегда настаивает по утрам, чтобы мы вернулись домой, переоделись и кое-чем занялись, чтобы снять напряжение. Сегодня утром у нас не хватило на это времени. Поэтому, как всегда в такие дни, она носится фурией по телестудии, и это меня страшно веселит, так как я единственная, кто знает причину. Но если она это заметит, мне не поздоровится, поэтому я делаю все возможное, чтобы скрыть свою усмешку.

Пока я пью маленькими глоточками чай и просматриваю телевизионные каналы, раздается звонок телефона. Я рада этой передышке, выключаю звук у телевизоров и поднимаю трубку.

- Келси Стентон.

- Эй, малышка, привет! – к своему удивлению, я тут же узнаю голос Генри Ричардсона. Долгие годы он проработал с моим дедушкой в министерстве обороны в качестве биоинженера. В последний раз они сотрудничали в биомедицинской лаборатории по разработке вакцин против потенциальной химической угрозы. Дедушке очень нравилась эта работа, он считал очень достойным занятием защищать население от невидимых врагов. Мой дедушка был очень хорошим человеком, и я очень тоскую по нему.

- Генри, - тихо говорю в ответ, очнувшись от своих воспоминаний. Это непросто, так как каждый раз, когда слышу голос Генри, я всегда вспоминаю дедушку. Мне хочется сбросить этот звонок, чтобы избежать этих воспоминаний. У меня и так сейчас много забот с Харпер и развитием наших отношений и с преследованием серийным убийцей, чтобы погрузиться в воспоминания о счастливых днях с веселым старичком. Они одновременно и горькие и приятные – я так и не попрощалась с дедушкой и не хочу этого делать сейчас. Он единственный человек, которому я благодарна абсолютно за все счастливые моменты в своем детстве.

Но к счастью Генри звонит не для этого.

- Не знаю, есть ли у тебя время помочь старому другу.

- Всегда найдется, Генри, - честно отвечаю ему, откидываясь на спинку стула и покусывая кончик ручки. Меня немного удивляет его прямота. Генри всегда был из тех, кто поднимет всех на уши, чтобы добиться своего.

- Твой дедушка всегда говорил мне, что ты – очень классный тележурналист и умеешь докопаться до сути любого явления.

Я тихо смеюсь.

- Мы оба знаем, что дедушка любил слегка приврать.

- Только не в отношении тебя, солнышко. Ты же знаешь это.

- Знаю.

Генри, пожалуйста, я сейчас не выдержу. Не надо об этом.

Я слушаю вполуха рассказ Генри о том, как он вышел на пенсию пару лет назад и занимался лошадьми на своем ранчо. Он думал до прошлой недели, что давно уже вышел из игры в биохимическое оружие. Но, кажется, Техас стал одним из нескольких штатов, где у скота могут быть обнаружены споры сибирской язвы. И он полагает, что кто-то старается выделить возбудитель этого заболевания, чтобы вырастить споры для проведения теракта.

Это только предположения и слухи, и возможно полная нелепица, чтобы поверить в это. А может быть, это просто предлог, чтобы вернуть меня в Техас. Я дала себе обещание, что никогда больше не вернусь домой.


* * *

- Техас? Какой к черту Техас? – спрашиваю Келс, когда она усаживается на мой диван. Я еле сдерживаю себя, чтобы не присесть рядом с ней и не испытать мой диван на прочность. Ее дурацкий класс по аэробике закончился сегодня утром слишком поздно. Поэтому вместо того, чтобы составить мне компанию и заняться по-настоящему интересным делом, Келс потела вместе с десятком теток в узких обтягивающих лосинах … о, Боже, Харпер, не думай об этом. Тебе довольно и того, что было утром.

- Знаешь, - немного вздыхает она, перекрещивая ноги в стиле «Основного инстинкта».

Продолжай в том же духе, Келс, и мы-таки испытаем мой диван на прочность. Прямо здесь. Прямо сейчас. К черту открытые жалюзи и все последствия.

- Моя семья по линии отца происходит из Техаса, - продолжает она, игнорируя мое недовольство.

Я смеюсь, облокачиваясь на локти и наклоняясь чуть вперед.

- Значит, ты не стопроцентная янки?

- Нет. Я родилась и выросла в Нью-Йорке, но иногда приезжала к моим бабушке и дедушке в Техас, - она улыбается мне с недоуменным взглядом. Я знаю, ее удивляет мой вопрос. Но я поясню ей позже.

Думаю, мама будет в восторге от этой новости. Техас, конечно, это не совсем Юг, но хотя бы находится по другую сторону линии Мейсона-Диксона.

- Друг моего дедушки позвонил мне сегодня утром. Ему нужна моя помощь. Даже фактически не моя, а наша.

- Ну, все твои друзья …. – я чуть не сказала «занозы в моей заднице» (если брать во внимание например Эрика и Сьюзен), но сдержалась в последний момент, - мои друзья, - вежливо заканчиваю фразу и перемещаюсь, чтобы присесть на краешек стола для лучшего обозрения того, что скрыто под ее блузкой. Я скрещиваю руки на груди. – А в чем проблема?

Она чуть наклоняется вперед, чтобы я смогла все рассмотреть в деталях. Я улыбаюсь; Келс, ты хитра и отлично умеешь флиртовать.

- Ты веришь в существование спор сибирской язвы?


* * *

Генри встречает нас в международном аэропорту Сан-Антонио и выглядит именно так, как его описала Келси – седым и улыбчивым. Он похож на человека с рекламы сигарет Марльборо – три пачки сигарет каждый день, загорелый под жарким южным солнцем и не признающий другой одежды кроме фланелевых клетчатых рубашек. Он мне нравится. Генри крепко по-медвежьи обнимает мою партнершу, так что она не может вздохнуть, а затем подходит ко мне и пожимает руку.

- Келси, ты выглядишь великолепно, - снова оборачиваясь к ней, делает комплимент. – Ты превратилась в настоящую красавицу.

Не могу не согласиться с этим утверждением и согласно киваю, за что получаю легкий толчок локтем по ребрам.

Мы представляем Олсена и Конрада, которые уже начали настраивать оборудование и поэтому нас быстро покидают, и направляемся к месту выдачи багажа.

- Твой дедушка гордился бы тобой, Келси, - говорит Генри, когда мы заходим на эскалатор.

Меня интригует этот разговор, потому что Келси очень мало мне рассказывала о своем дедушке. Я только знаю, что он был очень дорог ей и что его уже нет в живых. И почему только люди так боятся смерти? Почему считается неприличным говорить, что кто-то умер? Наверное потому что несмотря на все наши убеждения, мы все-таки верим, что это конец всему. Если это правда, то это очень горькая правда. Но я не верю в это. Может быть, я и бывшая католичка, но я глубоко верю в вечную жизнь после смерти.