Tonya Muir - Под прицелом …

- Пять. У меня было всего пять любовников, - она крепко держится за меня на полу ванной.

- Все хорошо, солнышко, - шепчу ей на ухо, сжимая ее как можно крепче в руках. – Ты одна из самых лучших людей в мире, которых я только знаю. И я так рада быть частью твоей жизни, - эти слова вырываются сами по себе, я не успеваю сдержать себя. И не знаю, хотела ли бы это сделать. Ей сейчас это надо слышать, и я смею надеяться, ей надо услышать это именно от меня.

И если повезет, Келс, у тебя никогда не будет шестого любовника. Уж можешь мне поверить на слово.

(гаснет свет)

Мы похожи на вареных раков. Этого стоило ожидать, ведь мы провели в душе почти час. Хорошо еще, что в гостиницах неограниченный запас горячей воды, иначе мы бы сейчас выглядели как раки, вдобавок еще и страдающие от гипотермии.

Келс немного успокоилась. Кажется, музыка и еда помогли ей в этом. Я нашла приличную джазовую радиостанцию, и кроме того посыльный принес нам еды, которой хватило бы для маленькой армии. Эмоциональные сцены всегда вызывали у меня повышенную прожорливость.

Когда у Роби родился его первый сын и Рене с Кристианом счастливо спали в больничном номере, мы с ним пошли в ближайшую забегаловку «Денни’з» и сожрали каждый по три завтрака «Гранд Слэм». Боже, я чувствовала себя такой больной после этого. Но в тот момент я просто никак не могла насытиться - моя энергия была полностью растрачена на огромный эмоциональный всплеск и ее надо было срочно пополнить. Так же как сейчас.

Келс закуталась в гостиничный халат, подобрала под себя ноги, и сидит с влажными волосами, свободно ниспадающими на плечи. Она – само воплощение очаровательности. Если это и означает постоянные отношения, мне это нравится. Даже само ее присутствие успокаивает меня. У меня нет ощущения, что я должна ей что-либо доказывать. И поэтому все чего я хочу – это доказать самой себе.

Кажется, мне стоит позвонить маме и поговорить с ней об этом.

Но мне не нравится видеть Келс такой обеспокоенной. И думаю, знаю, как ей помочь.

Иду к своему чемодану и открываю его. Там я спрятала вчера вечером свой подарок. Мы можем готовить репортаж или находиться в Нью-Йорке перед лицом угрозы сибирской язвы, но черт возьми, мы-таки отметим наше первое Рождество как полагается.

Спрятав подарок за спиной, я подсаживаюсь к Келс.

- Ты в порядке?

- Можно было подумать, что меня это больше не беспокоит, - вздыхает она. – Эта женщина запугивала меня тридцать два года, и которых последние пятнадцать я давала ей отпор, но ей все еще удается заставить меня себя чувствовать столь ужасно.

- Это потому что ты ее любишь, несмотря ни на что. Ты же ее дочь.

- И почему только у меня нет такой мамы, как твоя?

Я улыбаюсь и глажу ее по щеке.

- Но я могу поделиться своей. А ты своей. Тогда тебе не будет так скверно на душе. Как думаешь - это будет честно?

Она целует мое запястье.

- Мне кажется, это неравноценный обмен. Но в любом случае, спасибо тебе!

- Нет, ты не можешь благодарить меня, пока не откроешь вот это, - передаю ей коробочку с небольшим реверансом. – Счастливого Рождества, Келс!

Она моргает и долго смотрит на коробочку в своих руках. Я почти боюсь, что она снова расплачется. Но вместо этого она вскакивает со стула и опрометью несется к своему чемодану.

Я очень надеюсь, что она меня сейчас не бросит.

Мои страхи рассеиваются, когда она возвращается с коробкой, обернутой в яркую упаковку, и вручает ее мне.

- Счастливого Рождества, Харпер!

Со счастливым выражением лица я беру коробку, радуясь, что она не сбежала от меня и что думала обо мне. Даже если бы это был обычный кусок резины, мне было бы все равно. Если она что-то мне дарит, это самый лучший подарок в мире.

- Ты первая, - предлагаю ей.

Впервые она не спорит со мной. Келс открывает квадратную черную коробку и вопросительно смотрит на меня.

- Это же не …? – ее голос срывается. Она знает, что это не кольцо, судя по размеру коробочки. Я предполагаю, что она протестует против стоимости подарка. Это неважно. У меня и так больше денег, чем я могу потратить. И мне нравится тратить их на нее.

Она снимает крышку и восхищенно приоткрывает рот, поднося руку к шее, где вскоре будет находиться это ожерелье.

- Оно великолепно, Харпер. Спасибо тебе!

- Тебе нравится?

Она кивает и достает из коробочки. Это ожерелье из платины, с бриллиантами в два карата.

- Поможешь мне?

- С удовольствием, - я становлюсь сзади и застегиваю ожерелье вокруг ее шеи, и не могу удержаться, чтобы не поцеловать ее.

Затем делаю шаг назад и улыбаюсь.

- Боже, ты так прекрасна!

- А теперь открой свой подарок, - отвечает она краснея.

Я послушно срываю обертку. Честно говоря, никогда не понимала, зачем нужны эти слои упаковки – только лишняя работа и бесцельная трата бумаги.

Внутри нахожу «Ролекс».

Мне всегда нравилась эта марка часов. Я тотчас узнаю модель – это «Ролекс Президент» - с платиновой крышкой и бриллиантовыми делениями часов.

Судя по всему, мы обе выбрали похожий материал: платину и бриллианты.

Надеюсь, это значит, что мы доживем до бриллиантовой годовщины. С этой женщиной я могла бы прожить шестьдесят лет.

* * *

- Мне очень жаль, мама! – слышу ее протестующий возглас, когда возвращаюсь в нашу комнату.

О, кажется у кого-то есть проблемы и нужно принести свои извинения. Я смеюсь над ней, пока закрываю дверь. Она всплескивает руками точно так же как это делала ее мама в Новом Орлеане.

- Мы работаем! – она замолкает и слушает ответ, отстранив трубку на некоторое расстояние от уха. – Я знаю, знаю. Но ты же тоже знаешь, как это бывает. – Судя по выражению лица Харпер, мама очевидно об этом даже и не догадывается. – Да, мама, семья на первом, втором и последнем месте. Мне очень жаль. Я была неправа. Я ошибалась, - говорит она понурившись. – Мама, ты же знаешь, как я тебя люблю.

Я падаю на кровать, стараясь приглушить свой смех подушкой. Я еще никогда не видела такого виноватого выражения лица у Харпер.

Она протягивает руку и трясет меня, держа за пояс моих джинсов. Я оглядываюсь и вижу, что она показывает мне язык.

- Да, мам, Келс здесь со мной. Хочешь поговорить с ней?

Я качаю головой, но она настойчиво кивает. О, кажется, я ее обидела.

- Мам, подожди, - она придерживает трубку плечом и обращается ко мне. – Ладно, нахалюга, иди сюда – сейчас ты свое получишь. Мне уже всыпали по первое число.

Я приподнимаюсь на локтях и беру у нее трубку. Харпер с облегчением прислоняется к спинке кровати и вытягивает ноги во всю длину. Улучив момент, я взбираюсь к ней поближе и кладу голову на ее бедро. Ее рука тут же начинает поглаживать мои волосы. Это так приятно.

- Здравствуй, мама. Счастливого Рождества!

- Желаю счастливого Рождества и тебе, моя девочка. Как там моя дочь обращается с тобой в этот рождественский день?

- Очень хорошо, мама. Если бы ты только видела, какое ожерелье она мне подарила! О-ля-ля! – Харпер хихикает подо мной и слегка царапает мою шею.

- Когда вы с моим дитем приедете домой? Без вас праздник не в радость. Роби страдает без своей напарницы по играм, а тебя мы ждем на твоем месте на кухне.

Я смеюсь, представив себе эту сцену. Мы бы так хотелось, чтобы мы сейчас оказались там!

- Очень скоро, мама. Нам нужно только закончить репортаж. Может быть, мы остановимся у вас на обратном пути в Лос-Анджелес. – Я переворачиваюсь на спину и смотрю на Харпер, которая улыбается и с энтузиазмом кивает мне. – Мы можем пригласить тебя с папой, а также Роби и Рене на ужин, чтобы отпраздновать Новый год.

- Хорошо. Тогда мы вас ждем. Поцелуй мою малышку за меня и скажи ей, что я люблю ее.

- Да, мама. До-свидания! – Я передаю трубку обратно Харпер, которая кладет ее на ночной столик.

- Смотри, ты ее испортишь, - предупреждает она. – Уступишь один раз – будешь уступать всю жизнь.

- О, перестань, малышка, - дразню ее и широко раскрываю объятья. – Мама сказала мне поцеловать тебя.

Думаю, она имела в виду совсем другой поцелуй, но я верю в импровизацию.

* * *

Если бы не несколько маленьких елочек на столах, можно было бы и не догадаться, что сейчас праздник. Когда мы с Харпер приезжаем в офис, агенты ФБР уже носятся вокруг в полной суматохе. Ну еще бы – кроме нашего психа, у них есть пара сотен других, которых они разыскивают. По каналу связи постоянно передаются новые словесные описания, которые рассылаются полевым агентам и во все местные отделения ФБР. Мы даже могли бы сделать несколько репортажей про некоторых из них.

Вот один из недостатков моей профессии: несмотря на то, что я надеюсь на позитивный исход этой операции, и что все что нам с Харпер осталось сделать – это отметить конец года и оказаться в объятиях друг друга, я бы по-настоящему не отказалась заполучить здесь какую-то интересную информацию для нового репортажа. Не могу не улыбнуться от этой мысли, как бы это грустно ни звучало.

Но я надеюсь на лучшее, несмотря на то, что ожидаю худшего и собираюсь быть на месте событий, когда они произойдут.

Я усаживаюсь за стол, который нам выделил Кайл и смотрю на Харпер, которая снова приклеилась к своей мобилке, распекая Джима за какие-то мелкие прегрешения. За ней так забавно наблюдать. Она всегда добивается своего одними лишь разговорами по телефону – и это могло бы заставить пристыдить самого Киссинджера.

- Джим, ты умный мальчик, несмотря на то, что вытворяешь со своими волосами. Ты найдешь выход.

Я смотрю, как она делает глубокий вдох, задерживает дыхание и медленно выдыхает воздух. О, он с ней еще и спорит. Это глупо, Джимми, просто глупо, и ты знаешь это. Я надеюсь, что она всего лишь наорет в ответ.

- Просто сделай это! – таки орет она и бросает трубку. Думаю, это третья с момента ее прихода на телестанцию. Они быстро приходят в негодность в ее руках.

Я обнаружила, что восхищаюсь и наслаждаюсь тем, как она работает. Она просто берет ответственность за дело и делает его. Без лишних вопросов или сомнений. Если ты делаешь работу так, что она довольна результатом – все хорошо. Если же нет – тебя занесут в черный список. Он у нее долгий, как и ее память, насколько могу судить.

Я абсолютно уверена, что это одна из причин, по которой я влюбилась в нее.

Ух ты. Кто бы мог подумать, что наступит такой день? Я влюблена в Харпер Ли Кингсли. И я не сошла с ума. По крайней мере, не думаю. Вообще-то большинство безумцев не считают себя сумасшедшими, но я исключение из правил.

Я пришла к такому выводу на полу нашей ванной этим утром. И теперь мне остается только набраться духу, чтобы сказать ей об этом. Думаю, она заслуживает это знать. Просто не хочу, чтобы она запаниковала. Она сказала мне, что начинает впадать в панику, когда слишком много думает о таких вещах. Но как бы то ни было мне надо просто найти способ сообщить ей об этой, не пугая ее.

Интересно, каким образом. Я даже не могу ничего придумать. Эта женщина постоянно меняла девушек как перчатки. У меня было пять любовников за всю свою жизнь, а у нее пять любовников на прошлой неделе. Ну не на прошлой неделе, но возможно за неделю до Дня Благодарения, это уж точно. И то, что она еще не бросила меня, просто удивительно само по себе.

Как начать разговор о любви … я не знаю.

Она еще немного ворчит, скрещивает руки и пристально смотрит на меня, подозревая, что я не обращаю на нее внимания. Упс, это тоже плохо. Келс, сконцентрируйся, для начала нужно дожить до этого «завтра», когда ты сможешь сказать ей об этом.

- Извини, - отвечаю ей со слабой улыбкой. – Что ты сказала?

- Нет, я спросила, - она усаживается напротив меня, перевернув стул спинкой вперед, как Кайл, но у нее это выглядит намного более сексуально.

Прекрати, Келс! Черт!

- Да? – откидываюсь назад, играя с карандашом и перекатывая его между пальцами.

- Если бы ты хотела распространить вирус, каким образом ты бы сделала это?

В комнату заходит Кайл, усаживается на край стола и отвечает вместо меня:

- Проще всего распылить его с воздуха, но вы обе наверное знаете это и так. Просто хотел сообщить вам, что наши агенты дважды видели вашего полоумного профессора.

- И? – она тут же оживляется. Ей нравятся репортажи по горячим следам.