Tonya Muir - Под прицелом …

- Подробности, - говорит Элейн, вскидывая брови, как будто само это слово все разъясняет. – Ты же знаешь.

Что это значит? Думаю, мне не стоит так тревожиться из-за них.

- А, ты имеешь в виду, в каком белье она спит?

- Для начала да, - смеется Кэтрин, наливая чашку кофе. – А потом перейдем к более пикантным подробностям.

(гаснет свет)

 - Ну что, младшая сестренка, не поможешь мне?

- Да? – я оборачиваюсь к Роби, держащему Кларка на руках. Он передает мне малыша без опасений. Я хорошо его натренировала. Укачиваю ребенка, вдыхая его чистый запах и продолжаю наблюдать за Келс с Рене и Кристианом. Малыш Кристиан как раз разрывает упаковку подарков, которые привезла ему Келс. Она решила избаловать всю мою семью.

- Боже правый, Харпер, что это такое? – Роби указывает на мое запястье, где гордо красуется рождественский подарок Келс.

- А это, старший братец, очевидно. Кристиан, поди-ка сюда! – зову своего племянника и присаживаюсь на колени, показывая ему запястье. – Скажи-ка своему папе, что это такое.

Кристиан смотрит на запястье, потом на Роби:

- Часы.

Затем разворачивается и бежит обратно к Келс и Рене. Он знает, с кем ему будет хорошо. Я осторожно поднимаюсь, стараясь не побеспокоить малыша Кларка.

- Видишь, даже твой сын знает, что это, - дразню его. – Может быть, Келс стоило купить пару книжек с иллюстрациями и для тебя.

- Ха-ха. Но что это за часы?

- Наручные часы. Если бы это были карманные часы, они лежали бы в моем кармане.

- О, очень смешно, - он слегка пихает меня. – Значит, вы уже перешли в фазу дорогих ювелирных украшений?

Я опускаю голову, касаясь губами головы Кларка, покрытой пушком.

- Пойдем прогуляемся, Роби?

- Да, только прихвачу пальто для Кларка. Сегодня немножко прохладно.

Мы укутываем самого младшего члена семьи Кингсли и укладываем его в кенгурушник, который несу я. Роби и так целый год наслаждался общением с ним. Кроме того по какой-то причине прикосновение к малышу успокаивает меня.

Мы выходим на авеню и начинаем прогулку. На улице легкий морозец, но небо ясное, и стоит прекрасная погода.

- Так что у вас происходит, Харпер? – наконец спрашивает Роби после того, как мы прошли несколько кварталов в полном молчании. Мне даже как-то странно, что он так долго продержался.

- Как ты узнал, что Рене была той самой единственной?

Он смеется.

- Это непросто, правда? – он притрагивается к волосам Кларка, как будто желая физически прикоснуться к частичке Рене. – Даже не знаю, Харпер. Я просто это ощутил. Ну и конечно мама подсказала мне.

Мы оба смеемся.

- Мама просто чудо. Если она с ее «кухонным кабинетом» прижмут меня к стенке, у меня не будет выбора. – Я тыкаю его в плечо. – Ты тоже между прочим сыграл свою роль во время Дня Благодарения.

Он насмешливо отвечает:

- Знаешь, кажется ты сама тогда не понимала этого. И как твой любимый брат, я чувствовал себя обязанным протянуть руку помощи, так сказать.

- Спасибо, Роби. Я рада, что ты это сделал.

- А что касается твоего вопроса, знаешь что я сделал? Я просто постарался представить свою жизнь без Рене. И когда мне стало физически больно от этой мысли, я решил, что нужно что-то сделать, чтобы она не ушла от меня.

- Ты уверен, что не нанюхался чего-нибудь? – при этих словах он отвешивает мне подзатыльник. – Эй, поосторожнее! Я же несу твоего ребенка!

- Даже если и нанюхался, значит этот эффект продолжается уже целых четыре года, - мой брат дарит мне широкую улыбку, которая заставляла трепетать сердца всех его девушек до Рене. – Все будет хорошо, Харпер. Это вначале пугает, знаю. Но если ты любишь ее, оно того стоит.

- Есть одно обстоятельство, - Роби терпеливо ожидает, пока я расскажу ему. – Мне предложили работу в Нью-Йорке старшим продюсером на канале CBS в их основной новостной программе «Взгляд».

- Поздравляю тебя! – он хлопает меня по спине. – Это большой шаг вперед, правда?

Я пожимаю плечами.

- Всего лишь очередной шаг. Келс тоже получила приглашение.

Роби искоса смотрит на меня и засовывает руки в карманы своих джинсов.

- Боюсь, что не понимаю, в чем проблема. Жить в Нью-Йорке намного лучше, чем в Лос-Анджелесе.

- Не факт, что мы там будем жить вдвоем. Мы получили независимые предложения. Я могу принять свое, а она нет. Мы обе можем их принять и никогда больше не увидеть друг друга в Нью-Йорке.

- О чем ты сейчас говоришь? – Он хватает меня за руку и останавливается.

- О том самом.

- Вы с ней говорили об этом?

- Конечно.

- Нет, я не это имею в виду, – поправляется он. – Ты сказала ей, что не хочешь ее потерять?

- Это ее жизнь, Роби. Она должна сама принять решение по поводу своей карьеры.

- С тобой так сложно, Харпер, правильно мама говорит, что ты очень упрямая, - он разворачивает меня, и мы идем обратно к дому. – Ты же никогда не избегала трудностей, а тут появилась какая-то маленькая блондинка и ты в ужасе бежишь прочь. Кто бы мог подумать?

- Эй! – только мама имеет право называть меня упрямой.

- Молчи уже! Мы сейчас вернемся домой, ты пойдешь к своей девушке и поговоришь с ней с глазу на глаз. Я думаю, самое время. Как давно вы спите с ней?

- Роби!

- Ну? Со времени «Празднования в дубах»?

- Да.

- Ты немного припозднилась, но думаю, у тебя все еще есть шанс. По крайней мере к этому времени мама поработает с ней.

* * *

Теперь у меня есть все, о чем я мечтала в Нью-Йорке. Я удобно расположилась на стуле, который выделили для меня на кухне, ем самый вкусный в мире чизкейк и пью свой любимый чай. Мама и невестки сидят вокруг меня. Младшие дети играют у наших ног или спят в своих сидушках, за исключением Кларка. Тетя Харпер не может так быстро расстаться с ним. В этом время Харпер и ее братьям, а также старшим детям, вход на кухню запрещен.

Как мне все это нравится!

- Выкладывай, - требует Рэйчел, сидящая напротив меня.

Я смотрю на нее с недоумением.

- Что выкладывать?

Коварно посмеиваясь, рядом со мной присаживается Рене:

- Подробности.

Я чуть не давлюсь куском чизкейка:

- Какие подробности?

Мама смеется:

- Дитя мое, ты всегда отвечаешь вопросом на просьбу?

- Нет. Но я не понимаю, о каких подробностях вы говорите, - на самом деле, боюсь, что очень хорошо понимаю. Жар моего лица подтверждает мои опасения.

- Подробности, - говорит Элейн, вскидывая брови, как будто само это слово все разъясняет. – Ты же знаешь.

Что это значит? Кажется, их сейчас ничто не может остановить. Думаю, мне не стоит так тревожиться из-за этого. Тем более что тут присутствует мама Харпер. Я бы не могла себе представить подобный разговор со своей матерью.

- А, ты имеешь в виду, в каком белье она спит?

- Для начала да, - смеется Кэтрин, наливая чашку кофе. – А потом перейдем к более пикантным подробностям.

- Ну, пока их не так много.

Все присутствующие за столом взрываются от смеха, и это заставляет меня покраснеть еще больше. Господи, я же не умею вести все эти девчачьи разговоры – у меня их никогда не было, когда я росла. Но должна признать, это очень приятное занятие. Уверена, что я привыкну и мне понравится. Но мне не сильно помогает то, что объект нашего разговора в этот момент просовывает голову в дверь. Я не могу сдержать широкую улыбку.

- Можно мне войти?

- Ни за что, - жестоко отвечает Рене, указывая на нее вилкой. – Ты же сама это знаешь. Убирайся отсюда.

Все снова смеются.

- Ах, Рен, мы тут помираем с голоду, - протестует Харпер.

- Это неправда, - я поднимаюсь, чтобы перехватить ее у порога. – Ты только что позавтракала. Ты просто слишком любопытная, - я беру ее за руку и выхожу с ней в коридор.

Она обнимает меня и смотрит, приподняв одну бровь.

- Да? И что с того? Я слышала, как вы там смеялись. О чем вы там только разговариваете?

- Я могла бы рассказать тебе, но тогда мне придется тебя убить. А теперь иди обратно к своим братьям, - я слегка целую ее в подбородок.

Этого явно недостаточно, потому что она склоняет голову и целует меня почти до беспамятства так, что подкашиваются ноги.

- Я выпытаю это из тебя позже, - шепчет она напротив моих губ.

- Нет, тебе не удастся. Я никогда не скажу.

Она снова целует меня.

- Посмотрим.

Она становится серьезной.

- Я могу тебя украсть у девочек на некоторое время?

- Конечно. Зачем? – Мое сердце замирает, но я должна держать себя в руках. Мне сложно представить, что она привела меня к себе домой, чтобы сообщить о разрыве.

- Я хочу тебя. И не хочу, чтобы это видели другие.

Я снова краснею. Кажется, я постоянно только это и делаю в этом доме.

- А.

- Ты помнишь ту удобную кровать наверху?

Ну еще бы мне не помнить! Это самая лучшая кровать в мире. Конечно же, мне очень нравилось то, чем мы на ней занимались.

- Чуть позже, - обещаю ей. Единственная причина, по которой я тут же не тащу ее туда – меня привили хорошие манеры. – А теперь иди, - я слегка отталкиваю ее от себя.

- Да, мэм, - бормочет она, прежде чем я снова захожу на кухню.

Там уже Рене, Рэйчел, Элейн и Кэтрин улыбаясь переглядываются между собой.

- Вы все плохо себя ведете, - шучу я, возвращаясь на свое место.

Вот что значит – быть частью одной семьи. Думаю, я пойду на все, лишь бы только это счастье продолжалось.

Когда мы все снова усаживаемся по своим местам, мама лишь качает головой, глядя с гордостью и любовью на всех нас.

- Ты счастлива? – тихо спрашиваю, прикоснувшись к ней рукой.

- Очень. Теперь все места за моим столом заняты, - она проводит рукой круг по столу, что означает каждую из невесток, включая меня.

- А когда мама счастлива, - начинает Рене.

- Все счастливы, - в унисон завершают остальные.

* * *

Мы с Харпер никак не можем улизнуть в течение всего дня. В этой семье любят быть вместе. И поскольку они не видят ее столь часто, как хотелось бы, нас бы крайне неохотно отпустили наверх. Мы сделали одну попытку и лишь только добрались до четвертой ступеньки, как малышка Даниэль снова объявила на всю семью о том, что мы собирались сделать.

Надо бы мне потолковать как-нибудь с этим ребенком.

Сейчас наконец-то все члены семьи разъехались по своим домам. Мама и папа мягко прогнали нас из гостиной, сказав, что мы выглядим уставшими. Возможно мне стоит познакомить свою мать с мамой. Это ее научит хорошим манерам.

Как только мы заходим в мою – или нашу? – комнату, Харпер бросает меня на кровать. Она усаживается на мои бедра и начинает безжалостно щекотать.

- Рассказывай! – игриво требует она.

Я целую ее руку, что вызывает небольшое фырканье.

- Ворчунья, - дразню ее я.

- Ты можешь мне рассказать, - бормочет она, прекратив щекотать мне и вытянувшись рядом со мной, перебросив свою длинную руку через мою поясницу.

- Нет, не могу. В моем контракте прописано условие полного неразглашения.

- Контракте?

- Ну, да, а ты разве не знала? Мама подписывает контракт с каждой, кому полагается место на кухне, - хихикаю я, немного отстранившись от нее, чтобы взглянуть ей в глаза.

- Да ну, - с сомнением произносит она.

- Вот как бывает, когда в одной семье так много юристов.

Она хмурится и становится очень похожей на своего племянника Кристиана.

- Это заговор.

- Нисколько. Это раньше был заговор. А теперь просто девчачьи разговоры.

- О, Боже, - ее руки падают на кровать, что дает мне прекрасную возможность взобраться на нее сверху. Я уж точно не упущу этот шанс.

- Да ладно тебе, Таблоид. Только не говори, что твои братья не болтают о том же с тобой.

- Нет. Они не такие любопытные, - ее руки начинают нежно массировать мою спину сквозь футболку.

- Правда? И что же они сказали?

Она фыркает.

- Значит так. Жерар сказал «Давно пора, черт возьми». Люсьен как всегда сделал блестящий вывод «Она чертовски хорошенькая». И напоследок высказался Жан «У нас не осталось еще этого чертова пива?» Вот и все.

Я смеюсь, представив в уме эту сцену. Но она не упомянула еще об одном брате, самом важном для нее. Если я не получила одобрение Роби, у меня нет ни малейшего шанса.