Ханна Хауэлл - Под счастливой звездой=Пленница горца

Шотландия, 1500 год

Когда могучий жеребец неожиданно прогнулся под молодым человеком, встал на дыбы, а затем рухнул на землю, увлекая за собой всадника, на красивом лице юноши поначалу отразилось только неподдельное изумление. Продолжая созерцать расширившимися от удивления глазами непокорное животное, он отряхнулся и, утвердившись на ногах, смерил взглядом хрупкую девушку, сидевшую неподалеку. Та самым откровенным образом потешалась над ним.

— Когда это ты, малышка, успела научить коня подобным штукам? — осведомился он с уважением.

— Пока ты, Лейт, распутничал в Абердине.

Тот ухмыльнулся и прилег на траву рядом с сестрой, подложив руки под голову.

— В каком-то смысле это была еще и духовная жизнь.

— Нет, распутная, распутная, — выдохнула Эмил, и в ее аквамариновых глазах появились искорки смеха. — Неизвестно еще, что скажет по этому поводу тетушка Мораг…

— Вот этого я точно не переживу, — заметил Лейт, усаживаясь. — Однако нам пора отправляться домой. День догорает.

— Уже? Весь последний месяц я просидела взаперти.

— Так будет безопаснее. Ты ведь знаешь, поблизости рыщут Макгуины. Не следовало мне поддаваться на твои уговоры и соглашаться на эту поездку, хотя ты и переоделась парнем. Уж слишком заметен твой белоснежный жеребец. — С этими словами брат подал девушке руку, и они направились к пасшимся неподалеку коням. — Расскажи мне лучше, о какой это свадьбе все болтают. — Тут он заметил, как побледнело лицо Эмил. — Ого…

Дело, стало быть, серьезное?

— Серьезнее не бывает. Мне от одной мысли об этой свадьбе становится не по себе. Я Рори Фергюсона на дух не переношу.

Лейт, признаться, относился к этому человеку ничуть не лучше, но решил своего мнения не высказывать.

— Я переговорю с отцом, — только и произнес он.

— А что это даст? Все бесполезно. Помолвка состоялась, когда я еще лежала в колыбели. Можно подумать, отец просто хочет от меня избавиться!

Увы, в словах девушки заключалась печальная истина. С того самого дня, как Эмил стала больше походить на женщину, чем на ребенка, отец старательно избегал ее. И не одного только Лейта озадачило подобное отношение отца к дочери, но и обеих старших сестер Эмил, как, впрочем, и младших братьев, да и всех других членов клана. Но любая попытка обсудить это с главой семьи наталкивалась на его молчаливое сопротивление или вспышку ярости. И вот скоро наступит день, когда он собирался отдать дочь в руки человека, о котором ходили самые дурные слухи.

— Тем не менее я с ним поговорю. Он хотя бы объяснил тебе, почему этот брак столь необходим?

— А как же, — ответила с горечью девушка. — Он дал слово старому другу.

— Этого, знаешь ли, недостаточно. Уж коли он намерен выдать тебя замуж за человека, которого ты терпеть не можешь, следовало бы придумать причину поосновательнее.

Эмил улыбнулась. Лейт был слишком похож на отца.

Он имел обыкновение отдавать короткие команды и ждал, что им станут безоговорочно повиноваться. Но в отличие от родителя Лейт требовал объяснений каждому поступку. Девушка знала, что гнев брата вряд ли избавит ее от брака с Рори Фергюсоном, но ей было приятно иметь в семье союзника. По крайней мере брат мог узнать у отца об истинной подоплеке этого решения.

Поначалу Эмил думала, что ее брак должен увеличить мощь и влияние клана Менгусов, который, хотя и был весьма богатым, численно уступал Макгуинам, имевшим обыкновение устраивать набеги на их владения. Потом эта мысль отпала, поскольку браки ее сестер — Джиорсал и Дженнет — уже связывали их семейство с Маквернами и Бротами, значительно упрочившими силу Менгусов. Получалось, что ее брак с Рори Фергюсоном не придаст их клану больше силы и блеска, зато сделает ее, Эмил, несчастной.

Лейт чувствовал настоятельную потребность поскорее оказаться дома, и не только потому, что день клонился к закату. Уж он-то знал: отец отдает себе отчет в том, что за человек Рори. Лейт абсолютно не понимал, отчего отец невзлюбил Эмил, самую хорошенькую и умную из всех сестер, и почему он собирался выдать ее замуж за подобного типа.

И чем больше парень думал о любимой сестренке, которая скоро окажется в объятиях Рори Фергюсона, тем меньше ему нравилась затея с их браком. Так или иначе, этому следовало положить конец.

Но что бы там ни думал себе Лейт, он мгновенно забыл об этом, как только на поляне показались всадники из клана Макгуинов. Молодой Артайр Макгуин невольно спросил себя: что делают два этих юных безумца на тропе, по которой его люди возвращались из набега? Мгновенно опознав цвета Менгусов, он решил порадовать своего старшего братца и прихватить с собой эту парочку, чтобы впоследствии получить выкуп. Кстати, у этих двоих были отличные кони, которые сами по себе представляли ценную добычу. Признаться, брат вовсе не посылал его в этот набег, но Артайр решил, что подобная удача поможет ему оправдать свое самоуправство.

Выхватив из ножен меч, Лейт встал между Эмил и Макгуинами, подтолкнув сестру к лошади.

— Беги. Я их задержу.

Мгновенное замешательство, охватившее девушку, стоило ей дорого. Не успела Эмил вскочить в седло, как один из Макгуинов оказался рядом и попытался ухватить ее коня за поводья. Она ударила его в лицо обутой в сапожок ногой и сбросила на землю. Увы, с ее стороны это было победой лишь отчасти — в следующее мгновение ее со всех сторон окружили Макгуины, перекрыв путь к спасению. Девушка стала отбиваться и нанесла нападавшим несколько довольно сильных ударов.

Стычка, казалось, продолжалась целую вечность, но Эмил понимала, что все завершилось за несколько минут.

Сурового вида воин закончил бой, хорошенько стукнув ее по лбу клинком плашмя. В тот момент, когда сознание ее покидало, девушка заметила, как на брата навалилось не менее полудюжины Макгуинов. Напоследок Эмил испустила чудовищный вопль, всем существом протестуя против смерти брата.

Первое, что она ощутила, приходя в себя, был сильный запах конского пота. Потом девушка осознала, что лежит связанная на спине собственного коня, упершись носом прямо во влажную попону. Лошади шли галопом, Эмил трясло и подбрасывало на кочках и выбоинах, попадавшихся на дороге, однако она почти не чувствовала этого. Зато голова раскалывалась и отзывалась острой болью на каждый толчок.

Ей так и не удалось увидеть Лейта, и оставалось только надеяться, что он тоже, связанный, лежит поперек крупа одной из лошадей. Мысли о том, что брат погиб, Эмил допустить не могла.

Девушке удалось краем глаза заметить замок Макгуинов; лошади одновременно замедлили ход. Она похолодела: вряд ли можно было рассчитывать на побег, оказавшись за воротами. Она была никудышным бойцом, но вполне могла оценить достоинства этого укрепленного гнезда, способного исполнять как функции крепости, так и тюрьмы. Сомнений в том, что их с Лейтом будут держать в этих стенах до получения выкупа, не оставалось — в этом и заключался весь ужас ее положения. Прежде всего необходимо было выяснить, догадались ли эти люди, что она — женщина. А если нет, то как долго она могла еще разыгрывать роль парня?

Она достаточно наслышалась о суровых нравах горцев и не заблуждалась насчет того, как с ней поступят, если дознаются, что один из двух пленников — девушка.

— Эй ты, просыпайся. Это я тебя сюда приволок, паренек, предварительно выколотив из тебя лишнюю дурь.

Она на мгновение зажмурилась — стало быть, они еще не поняли, кто она. Потом, распахнув глаза пошире, огляделась. Коренастый темноволосый мужчина был занят тем, что распутывал веревки, стягивавшие ее запястья и лодыжки. Он не показался ей похожим на головореза, но теперь Эмил знала, что первое впечатление бывает обманчивым. К примеру, девушка привыкла доверять отцу — и вот выяснилось, что она, оказывается, ошибалась в нем.

— И нечего зыркать на меня, паренек, — жизнерадостно прогудел тюремщик Эмил, снимая с нее последние путы и ловя своими ручищами, когда она беспомощно сползла со спины Элфкинга. — Вряд ли тебе по силам привести в исполнение угрозу, которую легко прочесть в твоих глазах.

— Отведи их в подземелье, Малколм, — холодно скомандовал Артайр.

Поддерживая все еще слабую Эмил, Малколм нахмурился.

— Их-то всего двое — парнишек, значит. И оба сейчас не в лучшей форме.

Артайр строго свел брови.

— Эти, как ты говоришь, парнишки отколотили половину моих людей! Так что в подземелье им самое место. Пока они будут там сидеть, мне не придется думать об охране. А потом приедет Парлан и решит, что с ними делать. Будем надеяться, он назначит за них выкуп.

Малколм продолжал хмуриться; он все еще поддерживал Эмил, поскольку ему казалось, что парнишка пока не совсем пришел в себя. Он заметил, что и другой молодой человек нуждается в его помощи. Он не сомневался, что сажать в темную яму двух пареньков — ненужная жестокость. Никакой угрозы пленники теперь не представляли. Малколм был уверен, что лэрд — будь он в замке — счел бы подобную меру излишней. Тем не менее надо было выполнять приказ. Когда Малколм, прижимая к себе тело Эмил, приблизился к двери, которая вела в узилище, он вдруг заметил, что за ним по пятам следует большой белый жеребец, яростно отражавший малейшие попытки схватить его под уздцы и остановить. Горец оглядел коня со смешанным чувством удивления и страха.

— Поставь меня на землю, — сказала девушка.

— Но ты и стоять-то не в силах, — пробормотал он, продолжая гипнотизировать взглядом коня, находившегося от него в угрожающей близости.

— Тогда приподними мне голову. Я должен поговорить с Элфкингом, иначе он убьет всякого, кто помешает ему следовать за мной.

Поддерживая Эмил, горец принялся наблюдать, как парнишка гладил жеребцу голову, приговаривая:

— Успокойся, Элфкинг. Ты не можешь сейчас идти за мной. Оставайся с этими людьми. Я сюда вернусь, но позже. — Эмил почувствовала, что на нее снова надвигается беспамятство. — Боюсь, тебе снова придется меня нести, мистер Малколм…

— Нехорошо это, — пробурчал Малколм минутой позже, когда дверь тюрьмы захлопнулась за беспомощными пленниками.

— У тебя всегда было доброе сердце, — отозвался один из его друзей, впрочем, без осуждения в голосе.

— Малколм и впрямь слишком мягкосердечен, но на этот раз он прав, — заметил Лаган Данмор, кузен лэрда, который частенько навещал Макгуинов.

— Прав он или нет, но, пока Парлан в отлучке, наш лэрд — Артайр. Он приказал посадить парней в яму — значит, так тому и быть.

Лаган с Малколмом обменялись взглядами, после чего первый со вздохом произнес:

— Давайте молиться, чтобы Парлан не слишком задержался и к его возвращению за ребят все еще можно было бы взять выкуп.

— Или деньги, чтобы достойно их похоронить, — веско произнес Малколм, прежде чем удалиться.

Когда Эмил очнулась, ее со всех сторон окружала тьма.

Постепенно, правда, ей удалось различить кое-какие детали.

Прежде всего вокруг было сыро, а под ней находилась одна только холодная сырая земля. Потом, заметив над головой очертания решетки, она окончательно утвердилась в мысли, что находится в темнице, а возможно, в подземелье. Подавив острое желание закричать — девушка понимала, что это бесполезно, — она решила ни за что не выказывать тюремщикам своего ужаса.

Заставив себя усилием воли не думать об обитателях узилища совсем иного рода, которые наверняка ползали во тьме, Эмил принялась за поиски Лейта. В тесной яме отыскать брата не составило труда. Он по-прежнему был без сознания. Она положила голову Лейта себе на колени и, поглаживая, попыталась отыскать на ощупь следы ранений.

— Эмил? — простонал Лейт и сделал попытку подняться, но потом снова без сил откинулся на колени сестры.

— Я здесь, Лейт. Где у тебя болит? На ощупь мне не удалось отыскать твоей раны, а здесь так темно, что я вряд ли смогу ее разглядеть.

— Со мной все в порядке. Так, несколько царапин и синяков. Не беспокойся.

Девушка нахмурилась, поскольку голос брата прозвучал слишком слабо, но убедиться в том, что он говорит правду, она не могла — не было света.

— Нас бросили в подземелье.

Лейт нащупал ее ладонь и успокаивающе сжал.

— Это не надолго. Нас отдадут за выкуп. Отец постарается внести деньги побыстрее. — Неожиданно из его уст вырвалось подобие смеха. — Должно быть, мы им основательно наподдали — иначе зачем было сажать нас в яму?

Так что мы для них два парня, это уж точно.

Девушка поняла, что брат ждет от нее подтверждения своим словам, и охотно отозвалась:

— Да, это так. Только вот что ответить, когда они спросят, как меня зовут?

— Скажи, что твое имя Шейн. А уж отец поймет, что к чему, и будет при переговорах вести себя соответственно. Он только порадуется проявленной тобой смекалке.