— Моя новая жена, — коротко представил он Юлию.

— Миси.

На мгновение Юлии показалось, что в глазах рабов промелькнуло нечто, похожее на любопытство, прежде чем оба снова почтительно опустили глаза. Затем рабы ушли, чтобы забрать багаж с корабля. Между тем Карл уже позвал кучера одной из карет, ожидавших сбоку дороги, и помог Юлии сесть в нее.

Через некоторое время карета медленно поехала по широкой портовой дороге Ватеркант. Оба черных парня и Айку с тяжелыми чемоданами следовали за ней пешком. Юлии очень хотелось спросить, почему нельзя было погрузить в карету весь багаж, но она все-таки удержалась от этого.

Уже издали перед ней открылся красивый вид на огромную площадь, а за ней в ухоженном парке виднелось внушительное здание. Карл объяснил, что это — резиденция губернатора.

Несмотря ни на что, у Юлии проснулся интерес к этой стране. Она зачарованно рассматривала все вокруг. Дома стояли вплотную друг к другу и своей пестротой напоминали маленький нидерландский город, и не в последнюю очередь причиной этого были многочисленные каналы — грахтены и креекены, пересекавшие город. Время от времени карета с грохотом проезжала по деревянным мостам. Лишь большие тропические пальмы, широкие листья которых отбрасывали на аллею негустую тень, не совсем вписывались в привычный образ. Они напоминали о том, что Юлия находилась на другом континенте. Удушливая жара дополняла картину. Юлия быстро поняла, что совет ее попутчиц был не шуткой.

Даже названия улиц напоминали о Нидерландах. Здесь были Ораньестраат, Ватермоленстраат и Кайзерстраат, по которым они теперь въезжали в город.

Вокруг царила разноцветная неразбериха. Маленькие магазинчики повернули свои прилавки в сторону дороги. Возле них суетились люди всевозможных оттенков кожи, от светло-коричневого до иссиня-черного. Женщины, закутанные в пестрые одежды и платки, несли на головах большие корзины с фруктами. Мужчины толкали перед собой тележки с товарами, упакованными в мешки. Повозки побольше, запряженные длинноухими лохматыми ослами или мулами, ожидали на краю улицы. Повсюду играли дети. И все почтительно уступали дорогу карете белого человека, а белые люди, казалось, в этой стране вообще не ходили пешком.

Через непродолжительное время карета остановилась перед одним из домов.

— Мы на месте.

Карл помог Юлии выйти из кареты. Взглядом, исполненным ожидания, она окинула дом. Это было трехэтажное здание белого цвета с зелеными ставнями. Вход в дом вел на узкую крытую веранду, на которою можно было взойти по боковой лестнице. Над верандой возвышался такой же узкий балкон, опиравшийся на деревянные колонны. Слева находились большие деревянные ворота, которые, вероятно, вели на задний двор. Через маленькую дверь рабы вносили багаж.

Карл пошел вперед и уже находился наверху, перед дверью.

— Ну, в чем дело? Ты идешь? — нетерпеливо спросил он. Заметив, что Юлия смотрит сверху на чернокожих, он недовольно проворчал: — Это калитка для негров. Ну, идем же!

Юлия торопливо взошла по ступенькам на веранду и оттуда через открытую входную дверь проследовала в дом.

— Масра Леевкен. — Полная, небольшого роста рабыня, на которой был надет безупречно чистый накрахмаленный платок и такой же фартук, приветствовала Карла в маленьком холле возле входа.

— Фони. — Он передал рабыне свою куртку и кивнул головой в направлении Юлии. — Это моя новая жена, Джульетта.

— Миси. — Фони тут же опустила глаза.

Юлия любезно кивнула ей.

Тотчас же из двери, ведущей в заднюю часть дома, появился Айку. В руках он держал поднос, на котором стояли графин и стакан. Айку наполнил стакан и подал его Карлу.

Юлии снова стало жаль раба. Неужели Карл совсем не дал ему возможности отдохнуть после такого утомительно плавания? Ее муж одним глотком осушил стакан и снова поставил его на поднос.

— Фони, приготовь нам поесть. Мы проголодались с дороги.

Служанка опустила голову и, переваливаясь с боку на бок, вышла через дверь, расположенную в задней части дома.

— Джульетта…

Карл провел Юлию в боковою комнату — маленький уютный салон. Женщина удивилась изысканной обстановке этой комнаты, изящной мебели, со вкусом подобранной обивке. Карл уселся в одно из кожаных кресел и взял в руки стакан, который подал ему Айку.

— Какой-нибудь напиток для миси, — коротко сказал хозяин.

Раб тут же поспешно вышел из комнаты.

— Садись, Джульетта. — Карл указал на второе кресло. — Этот дом обставляла моя первая жена. Однако я мало им пользуюсь. Мартина время от времени бывает здесь, но в остальном…

Юлии стало не по себе. Правда, теперь этот дом был в каком-то смысле и ее домом, однако все здесь было непривычным и чужим. И это здание, как сразу же почувствовала Юлия, носило на себе отпечаток другой женщины, Фелис, какой бы она ни была. Узнает ли она хоть что-нибудь еще об этой женщине?

— Здесь красиво, — тихо произнесла Юлия и опустила глаза.

Когда Айку появился с прохладительным напитком для хозяйки, Юлия взяла у него стакан и вежливо поблагодарила. Раб очень смутился, а затем его лицо снова окаменело. Карл коротким жестом выслал его из комнаты.

— Джульетта, рабов не благодарят. Их предназначение — служить нам. В Нидерландах можно вежливо обращаться со слугами, здесь же — нет, — с нажимом сказал он.

Юлия хотела что-то возразить, однако Карл предупреждающе поднял руку.

— Ты должна приспосабливаться к обычаям этой страны, — резко заявил он. — А с моими неграми здесь обращаются так, как я скажу! Никаких «пожалуйста», никаких «спасибо»!

Юлия пришла в ужас. Единственное, что она могла сделать — лишь коротко кивнуть.

В дверях появилась Фони и объявила, что кушать подано.

Когда Юлия вошла в столовую, расположенную с другой стороны холла, она удивилась, увидев пышно накрытый стол. После несколько однообразной пищи на корабле, которую они получали последние недели, у женщины появился аппетит. Фони пододвинула Юлии стул, стоявший напротив того места, где сидел Карл. Юлия вовремя сдержалась, чтобы не сказать «спасибо», и вместо этого просто коротко кивнула рабыне.

Фони, казалось, прекрасно знала свое дело: блюда были приготовлены великолепно. Однако многое из того, что лежало на подносе и на тарелках, было Юлии совершенно незнакомо. То, что она приняла за картофель, оказалось сладким на вкус, а с овощами все было наоборот — у овоща, который сладко пах, был такой острый вкус, что у Юлии на глазах выступили слезы. Карла это, казалось, даже позабавило.

— И к этому тебе тоже придется привыкнуть, — ухмыляясь, сказал он.

После еды Карл провел жену на верхний этаж. Там было несколько спален, одну из которых он отвел для своей супруги. Юлия очень обрадовалась тому, что будет жить в комнате с балконом.

— Да, и следи за тем, чтобы над кроватью всегда была сетка от москитов. А теперь отдыхай. — И с этими словами Карл исчез.

Юлия увидела, что ее чемодан уже стоит в комнате. «Вряд ли мне стоит распаковывать вещи», — подумала она. Ведь завтра они поедут дальше, на плантацию.

Юлия подошла к окну. Оказывается, в нем не было стекла! Кончиками пальцев женщина пощупала тончайший шелковый батист, которым, словно сеткой, был затянут оконный проем.

Заходящее солнце заливало улицу красноватым вечерним светом. Пальмы отбрасывали длинные тени. На улице кое-где виднелись люди, преимущественно чернокожие. Юлия открыла дверь, выходящую на балкон. И в ней тоже не было стекла. Юлия прислонилась к косяку, закрыла глаза и глубоко вдохнула пряный вечерний воздух. Было тепло и влажно. Время от времени проносился ветерок, словно прохладное дыхание приближающейся ночи.

Неприятное ощущение отвлекло Юлию от размышлений. Бесчисленное количество маленьких комаров уселось на ее руки и приготовилось укусить ее. Юлия с отвращением стряхнула насекомых, вернулась в дом и быстро закрыла за собой дверь. Так значит, вот почему над кроватью была натянута сетка!

В дверь постучали. В комнату вошла Фони, держа миску, из которой шел дым, и поставила ее на подоконник. Юлия с удивлением взглянула на нее.

— Смокопату, против комаров! — Служанка почтительно кивнула и снова поспешно удалилась из комнаты.

Юлия вспомнила о настойчивом предупреждении Карла и вновь удержалась и не поблагодарила Фони. Поначалу от едкого дыма у нее слезились глаза, однако после того как рабыня снова закрыла за собой дверь, дым, казалось, стал улетучиваться через окно, так что по комнате он больше не распространялся. Затем Юлия поняла: дым из этой миски отпугивал надоедливых насекомых. Женщина тихо вздохнула и опустилась на кровать. Значит, это и есть ее новая родина. Что же с ней теперь будет?

Она была исполнена решимости извлечь из этой ситуации как можно больше пользы. В принципе, эта страна была довольно красивой. И такой экзотичной! Однажды Юлия вместе со своими соученицами побывала в оранжерее — строении с пальмами и фруктовыми ароматами. А теперь она находилась в стране, в которой действительно произрастала вся эта роскошь. Может быть, у них на плантации даже есть сад? Плантация… Какие люди там живут? Конечно, множество рабов. Юлия по-другому представляла себе общение и совместную жизнь с ними. Ей казалось, что она будет вести себя с ними как со слугами, однако, похоже, тут с рабами обращаются не как со слугами, а скорее как с животными. Юлия твердо решила держаться с ними дружелюбно.

На душе у нее было неспокойно, и прежде всего потому, что она ожидала первой встречи со своей падчерицей. Найдут ли они общий язык? Юлия в душе надеялась на это. Теперь она зависела от Карла, и ей пойдет на пользу, если она поладит с его дочерью.

А в остальном она до сих пор ничего не знала о семье Карла. Были ли живы его родители? Может быть, они тоже живут на плантации? Эта мысль вызвала у Юлии болезненное воспоминание о собственных родителях. Что они сказали бы о ее решении уехать в Суринам? Наверное, до этого бы не дошло. Ведь Карл женился на ней только из-за приданого. От этой мысли Юлии снова стало больно, как от удара ножом. Может быть… Может быть, если она постарается ему понравиться, все будет не так уж плохо.


На следующее утро Юлия поднялась с постели уставшей: жара очень плохо действовала на нее. Женщина несколько раз просыпалась и вставала, чтобы сменить мокрое от пота белье. Кроме того, она долго не могла уснуть и лежала, погруженная в свои мысли, прислушиваясь, не придет ли к ней муж, но потом в конце концов провалилась в беспокойный сон. Карл не появился, зато комары все же нашли путь в ее комнату и даже под сетку и несколько раз будили Юлию.

Умывшись, женщина нашла в своем чемодане самое легкое платье, которое можно было носить в соответствии с ее общественным положением. Причесываясь, Юлия заметила, что из-за влажного воздуха ее волосы стали курчавыми. Ранним утром ее комната напомнила ей огромную, заполненную паром прачечную ее бывшего пансиона.

После того как Юлии удалось кое-как придать себе привлекательный и пристойный вид, она сошла вниз. Карл уже сидел за столом для завтрака и читал газету. Фони стояла наготове. Она налила хозяйке чашку крепкого черного кофе. Юлии, собственно говоря, больше хотелось бы выпить какой-нибудь прохладительный напиток, однако она не решилась попросить об этом служанку.

Но все же она не смогла устоять перед другим желанием. Конечно, говорить об этом за столом было неприлично, однако… Юлия смущенно почесала руку. Несколько комаров все же укусили ее.

Карл опустил газету.

— Привыкнешь, — только и сказал он, прежде чем снова уткнуться в газету.

И вообще, он был не слишком словоохотлив. Юлии очень хотелось спросить, чем они будут сегодня заниматься. Может быть, он покажет ей город? Однако ее надежда рассыпалась в прах, когда Карл встал и попрощался:

— Мне нужно заняться делами.

Разочарованная Юлия, пребывая в нерешительности, осталась за столом в одиночестве. Она испугалась от неожиданности, когда рядом с ней возникла Фони. Домашняя рабыня протянула ей маленький тигель и указала на руку Юлии, на которой образовалось несколько больших красных волдырей.

— Спасибо, Фони, — сказала Юлия вопреки грозному предупреждению Карла.

Фони улыбнулась в ответ, показав белоснежные зубы, а затем снова исчезла в задней части дома. Поняла ли Фони, что сказала ей Юлия? Правда, она улыбнулась, но, может быть, это было лишь данью вежливости?

Юлия считала здешнее общение очень сложным. На корабле женщины рассказывали ей, что рабам не разрешается говорить по-нидерландски. Хотя слуги понимали этот язык, но отвечать им разрешалось только по-своему. Язык рабов женщины на корабле презрительно называли «таки-таки», что означало то же самое, что «бла-бла» или просто лепет. Официально же этот язык назывался «негритянским английским», и на слух Юлия воспринимала его как сильно искаженный нидерландский, в котором просто менялись местами слоги, пропускались или добавлялись буквы, а некоторые слова заменялись английскими. Опять же, белые люди на языке рабов не говорили, но понимали его. Таким образом, Юлии, наверное, придется выучить также и «негритянский английский». Как-никак, английский язык она все же изучала в пансионе, а учеба ей всегда давалась легко. Она надеялась, что здесь в скором времени ей удастся произнести первые слова.