— Но мы же не можем праздновать тут, на плантации! У нас нет зала! А поездка? По отношению к гостям это…

Карл громовым голосом прервал ее:

— Никаких дискуссий! Ты — моя дочь, и если ты будешь выходить замуж, то только на моей земле. Нам Валерия не нужна! — Он указал на Юлию. — Джульетта — твоя мачеха, она сможет все организовать!

На этом разговор был окончен.

Мартина, как это часто бывало, тут же скрылась в своей комнате. Питер проигнорировал эту сцену и выпил с Карлом, а Юлия сидела и не знала, что ей делать. Организовывать свадьбу для своей злобной падчерицы было последним занятием, которому бы она хотела посвящать свое время. До марта оставалось всего пять месяцев.

Юлия ломала голову над тем, как организовать свадьбу, соответствующую их общественному положению. Она едва была знакома с обычаями этой страны, а уж тем более с тем, как здесь празднуют свадьбы. Ее собственную свадьбу вряд ли можно было использовать в качестве примера. Хотя, с другой стороны… Хотела она этого или нет, все же это была идеальная возможность добиться признания со стороны Карла. Как-нибудь она с этим справится. А когда свадьба состоится, Питер, скорее всего, заберет Мартину с собой в город. Юлия надеялась на это. В конце концов, он там работал. Значит, несколько месяцев ей придется постоянно ссориться с Мартиной, но зато потом…


— Ну, вы взяли на себя великую задачу. — Жан Риард рассмеялся, когда во время очередного визита узнал от Юлии о том, что она должна заниматься организацией свадьбы.

Как всегда, когда он по работе приезжал в Розенбург, Юлия вышла на веранду, чтобы составить ему компанию.

— Ах, — отмахнулась Юлия. — У нас большой дом, хорошая кухня, достаточно персонала, а Амру — самая лучшая экономка, которую только можно пожелать. Я думаю, свадьбу с парой гостей здесь вполне можно устроить!

— Пара гостей? — Риард отложил карандаш в сторону и откинулся на спинку стула.

Слова Юлии, похоже, его развеселили.

— Надеюсь, вы отдаете себе отчет в том, что парой гостей вы не обойдетесь? — улыбаясь, сказал он. — Такая свадьба всегда является великим событием, и в гости к вам заявится половина колонии, не говоря уже о том, что замуж выходит внучка семейства Фиамонд… Кстати, они об этом уже знают? Я имею в виду… члены семьи Фиамонд не обрадуются, если узнают, что их отстранили от подготовки к свадьбе.

— Фиамонд? — Юлия вопросительно посмотрела на него.

Риард вздохнул:

— Мать Фелис Фиамонд принадлежала к одному из самых больших и влиятельных семейств Суринама. Вы разве этого не знали?

Юлия сглотнула.

— Ну да… Мартина часто бывает в городе у своей тетки… Я думала… Я ведь не знала… — Юлия и сама не понимала, что хотела сказать.

До сих пор все хранили молчание, когда речь заходила о первой жене Карла — матери Мартины. Риард, наклонившись через стол, понизил голос:

— Я не хочу, чтобы вы, мефрау Леевкен, попали в ловушку. Вы должны заранее навести справки о том, какие отношения существуют между семьей Фиамонд и мийнхеером Леевкеном. Вы в колонии человек новый, а общественная жизнь здесь очень сильно переплетена и осложнена. Я и сам точно не знаю, что тогда произошло, это было еще до того, как я поселился в городе. Однако время от времени появляются слухи об этом, а значит… Фиамонды должны будут присутствовать на свадьбе Мартины, даже если это не понравится ни вам, ни вашему мужу. Я просто хочу заранее предупредить вас: это будет непросто.

Юлия в замешательстве уставилась на него. Вот это да! Она не владела важной информацией. Как хорошо, что Риард, по крайней мере, предупредил ее. Юлия бросила на него благодарный взгляд, а затем, извинившись, удалилась в свою комнату. И снова женщина почувствовала себя ужасно одинокой.

Естественно, Мартина сделала все, чтобы обострить ситуацию. Она не изъявила ни малейшего желания сказать Юлии хотя бы слово по поводу ее планов на свадьбу. Через несколько дней Юлия начала сомневаться в том, что ей удастся организовать торжество так, как хочет Карл, но против желания Мартины. Когда падчерица объявила ей, что ее тетка Валерия собирается поселиться у Марвийков на плантации Ватерверееде и все взять под свой контроль, Юлия вздохнула с облегчением. Однако она не учла мнения Карла. Когда тот услышал, что сестра его бывшей жены хочет взять на себя руководство свадьбой, в доме Леевкенов разразился скандал.

Карл бушевал:

— Чтобы до свадьбы даже ноги этой женщины не было на моей плантации! А Мартина должна прекратить общение с ней!

Было ясно, что если будет не так, как он решил, он и вовсе отменит свадьбу.

Атмосфера в Розенбурге была напряженной. Казалось, что вот-вот раздастся взрыв.

Мартина же, очевидно, унаследовала от отца не только гордость, но и упрямство, и была явно не готова так быстро сдаться. В те дни, когда Карл находился в городе, девушка пользовалась его отсутствием для того, чтобы сесть в лодку и отправиться к Марвийкам, у которых поселилась ее тетя. Там они, недосягаемые для Карла, планировали проведение свадьбы. И вообще, они говорили очень много. Юлия даже знать не хотела о чем, но они наверняка перемывали ей косточки. А ей это было почти безразлично. Она воспользовалась временем, когда Карла и Мартины не было на плантации, для того чтобы снова посвятить себя детям-рабам, у которых были карие круглые глаза и курчавые волосы. Общение с детьми поднимало ей настроение и давало возможность на пару часов забыть о свадьбе.

Однако с тех пор как Мартина вернулась в Розенбург, Питер тоже поселился на плантации. Поэтому, даже если он время от времени выезжал на другие плантации, чтобы выполнять обязанности врача, Юлии постоянно приходилось быть начеку, ведь Питер имел очень неприятную привычку появляться внезапно. Его присутствие раздражало Юлию, и она даже не могла понять, почему. Его поведение, его угрожающий тон, когда он обращался к ней — все вызывало у нее отвращение.

Когда Карл уезжал в город, Питер обыкновенно контролировал работу на полях. Утром он седлал коня, однако всегда возвращался раньше, чем Карл. Юлия однажды наблюдала за тем, как Питер говорил с надсмотрщиками. Они встречали его с таким же благоговением, как и хозяина. Юлия не знала, какие полномочия Карл делегировал своему будущему зятю, но настроение в поселении рабов после появления Питера лучше не стало.


Однажды после обеда, ожидая возвращения Карла, Юлия отправилась на заднюю веранду, надеясь встретить там Амру и Кири. Однако там была одна Кири: она готовила овощи на ужин.

— А где же Амру? — Юлия с удивлением огляделась по сторонам, потому что оставлять кухонную работу без присмотра было не в обычаях Амру.

Кири лишь пожала плечами и смущенно посмотрела в пол.

— Ну, говори же, Кири!

— Миси, Амру пошла в поселок, там, наверное, что-то… Я и сама не знаю.

— Хм…

Юлия, недолго думая, отправилась в поселение рабов. Если Амру считала какой-то вопрос важным, значит, это действительно было так.

К удивлению Юлии, ей даже не пришлось идти к хижинам. В большом доме для собраний было много рабов. Несколько голосов громко протестовали, однако Юлия не сразу поняла, о чем идет речь. Перед рассерженной толпой стояли Питер, надзиратели и Амру, у которой был сокрушенный вид. Когда Юлия вошла в дом, один из надзирателей поднял рывком одного из рабов, вытолкал его на улицу и замахнулся плетью.

— Нет! — Юлия подобрала юбку и бросилась вперед. — Что здесь происходит? — решительным голосом спросила она.

— Джульетта, тебе здесь не место! — На лице Питера отчетливо читалась злоба. — Уходи!

— Пока что это и моя плантация тоже, Питер! Что сделал этот человек? За что его нужно наказать плетью? Что здесь вообще происходит, Амру?

В поисках поддержки Юлия посмотрела на домашнюю рабыню.

Амру медлила. Что лучше — довериться миси или послушаться масру Питера? Амру приняла решение в пользу миси.

— Миси Джульетта, масра Питер сегодня сократил количество продуктов, выдаваемых рабам. Люди рассердились. Кроме того…

— Зато этот сброд, по крайней мере, будет лучше работать! — возмущенно воскликнул Питер. — Все они слишком раскормлены, а это не идет им на пользу. От этого они становятся ленивыми. — И со злобным видом добавил: — Все это согласовано с Карлом.

Юлия презрительно фыркнула:

— Ах да, чудесно! Но это все равно не причина для того, чтобы наказывать этого человека. — Она указала на раба, который лежал на земле перед надсмотрщиком.

— Он был зачинщиком. Он посмел жаловаться! — объяснил Питер.

Юлия подошла к рабу:

— Вставай!

Но мужчина по-прежнему закрывал руками голову в ожидании ударов плетью.

— Вставай! Тебе ничего не будет, — пообещала Юлия спокойным голосом и посмотрела на надсмотрщика так сердито, что тот даже попятился. — Скажи, что хотел, — приказала она рабу.

Но тот был настолько испуган, что предпочел бы скорее провалиться сквозь землю.

— Миси, не сердитесь, миси, не сердитесь, — вот и все, что он смог произнести.

Что, однако, было немало, если подумать о том, что впервые на этой плантации раб вообще смог хоть что-то сказать по поводу своего проступка. Юлия не могла себе представить, чтобы этот раб, который жалобно, как ребенок, лепетал, мог устроить здесь бунт. И только когда Амру подошла к нему и прошептала на ухо несколько слов, он решился сказать Юлии:

— Миси должны понять: наши маленькие огороды в это время дают небольшой урожай, а теперь, когда нам сократили паек, дети… Я не знаю…

— Здесь пока что никто ничего сокращать не будет. — Юлия придала своему лицу решительное выражение и строго посмотрела на Питера. — Амру, прикажи людям отправляться на работу. А ты, Питер, иди за мной.

Питер, казалось, хотел возмутиться против этого приказного тона, однако все же последовал за Юлией в дом.

Нехорошо было вести споры в присутствии рабов, и Юлия это понимала. Нестабильность в доме хозяина плантации могла вызвать беспокойство среди негров. Однако Юлия не могла и дальше терпеть такое поведение Питера. Войдя в салон, она резко обернулась:

— Что ты себе, собственно, позволяешь? Насколько я знаю, ты вообще не имеешь никакого отношения к рабам! Откуда такой внезапный интерес к ним, Питер?

Питер подло ухмыльнулся и подошел к Юлии на шаг ближе.

— Джульетта, тебе придется к этому привыкнуть. После нашей с Мартиной свадьбы я буду играть здесь важную роль. Уясни это себе. И вообще, тебе незачем заступаться за негров. Это не пристало даме, занимающей высокое положение в обществе.

Он взял прядь волос Юлии и начал с ней играть. У женщины по спине побежали мурашки.

— Ты будешь и дальше послушно исполнять роль куколки для Карла. Без наследника ты всего лишь еще одна женщина в доме. — Его тон был таким же холодным, как и взгляд, которым он окинул ее. — И, насколько я могу судить по своему медицинскому опыту, в ближайшее время ты вряд ли подаришь мужу наследника. Может случиться так, что со временем у него исчезнет интерес к тебе.

Презрительно фыркнув, Питер отпустил волосы Юлии и небрежно развалился в одном из кресел.

— Кроме того, если до его ушей дойдет, какое внимание ты уделяешь неграм во время его отсутствия, это его не обрадует. С какой стороны ни взгляни, у тебя сейчас не очень завидное положение, и я надеюсь, что ты отдаешь себе в этом отчет.

Юлия сердито смотрела на Питера. Она не позволит загнать себя в угол.

— А если я расскажу Карлу о том, что Мартина тайно встречается со своей теткой, вы можете забыть о своих планах по поводу Розенбурга! Тогда, может быть, не будет никакой свадьбы!

Юлия увидела, как Питер вздрогнул в своем кресле. Значит, она попала в точку! Юлия повернулась на каблуках и покинула помещение, оставив потрясенного Питера одного. Одно очко в ее пользу. Несмотря на волнение и мужество, которое ей пришлось проявить, чтобы дать отпор Питеру, несмотря на то, что ее сердце разрывалось на части, Юлия улыбнулась.


В этот раз ей пришлось изобразить приступ лихорадки, чтобы избежать общества Карла, Мартины и прежде всего Питера. Юлия попросила Амру принести собравшимся ее извинения и предпочла остаться одна в комнате. Кири сразу же забеспокоилась, когда Юлия сказала, что ей нехорошо. Понадобилось некоторое время, чтобы объяснить служанке, что на самом деле она не больна. На лице рабыни было написано облегчение, когда Юлия в своей спальне объяснила: ей просто хочется побыть одной и, честно говоря, у нее ничего не болит. Однако в душе она даже обрадовалась, что Кири так о ней заботится, а не просто исполняет свои обязанности. Юлия сказала ей несколько ласковых слов и отослала к Амру. Ей нужно было побыть одной, ей нужно было подумать.