— Но это же ужасно! И вам не удалось найти более дешевый отель?

Он вновь выразительно пожал плечами, приподняв их характерным жестом безнадежного отчаяния и беспомощно разведя руки в стороны.

— Для человека, полностью лишенного средств к существованию, нет такого понятия, как дешевый отель.

— Я могу одолжить вам некоторую сумму…

— Нет, нет, что вы! — Ахмед Русафи затряс головой, явно придя в ужас от подобного предложения. — Все как-нибудь устроится: я могу переночевать в парке или на пороге какого-нибудь магазина. Еще никогда в жизни я не брал деньги у женщин.

— Ну хорошо. — Успокоившись, Диана решила, что поступила правильно, не настаивая на своем. Тинкер непременно разозлился бы, узнай он о том, что она одолжила деньги доктору. Он настоятельно советовал ей избегать излишне дружеских отношений с иммигрантами. «У тебя разорвется сердце, Ди, — говорил он. — На долю кое-кого из них выпали поистине нечеловеческие страдания, и ты никому и ничем не поможешь, сопереживая им. Относись к ним с любовью и добротой, будь с ними щедра и искренна, но обязательно сохраняй дистанцию».

Диана лишний раз убедилась в том, что Тинкер — умница.


Во время утреннего чаепития удалось собрать больше пятидесяти фунтов. Тинкер уже принялся строить планы о том, как купит новый тостер на шесть ломтиков, из нержавеющей стали с электронным управлением. В тот вечер, сев на поезд и оказавшись в одном вагоне, Диана и Меган были весьма довольны собой. Обе сошли на станции Бланделлсэндз — Меган хотела забрать свой велосипед, а Диана зашагала в сторону Элмз-стрит, направляясь домой.

Словом, несмотря на некоторые шероховатости, день выдался на редкость удачным.


А Ванесса после обеда уселась перед телевизором, решив посмотреть фильм ужасов. Он оказался настолько жутким, что ей стало не по себе. Она чувствовала, как по коже у нее бегут мурашки. Неприятное это ощущение не покинуло ее и тогда, когда она принялась размышлять, что бы такого съесть на полдник, мысленно перебирая возможные варианты и сочетания. Откровенно говоря, выбор был невелик. Сегодня утром она, должно быть, окончательно сошла с ума, если за один присест проглотила дневной рацион сливочного масла с копченой лососиной. В комнате до сих пор стоял запах рыбы. И почему, ради всего святого, вкусное блюдо непременно должно пахнуть омерзительно?

Салат и ветчина, салат и сыр, салат и сардины, салат и омлет… И зеленое яблоко на десерт. К чаю без молока она уже начала привыкать, а вот вкус черного кофе по-прежнему вызывал у нее содрогание. Ванесса задумалась над тем, а наступит ли когда-нибудь день, когда любое из этих блюд покажется ей соблазнительным? В качестве легкой закуски они вполне годились, но заменить полноценный прием пищи никак не могли.

Ванесса тяжело вздохнула. Она прожила в «Каштанах» вот уже шесть недель и за это время сумела сбросить лишь то, что набрала, переехав сюда. Несколько раз в неделю сила воли регулярно изменяла ей, и Ванесса стремглав вылетала наружу, как правило, поздно вечером и набрасывалась на что-нибудь сверхкалорийное и жирное. Наслаждение, которое она при этом испытывала, затмевало собой даже самый безумный секс, зато потом она погружалась в пучину черной меланхолии и депрессии. Ей неизменно становилось стыдно, и она опять ненавидела себя.

Омлет и салат — Ванесса наконец сделала свой скудный выбор. Все-таки это лучше сардин, ломтика сыра или дольки ветчины.

Ванесса отворила дверь, чтобы спуститься вниз, на кухню, и обнаружила на пороге Диану, которая уже подняла руку, чтобы постучать.

— Здравствуйте, Ванесса, — застенчиво проговорила девушка. — Я принесла вам кое-что в подарок. Сегодня утром мы в центре устроили посиделки с чаем и кофе, и на стенде распродажи ненужных вещей я увидела вот это. — И она продемонстрировала Ванессе замечательную кружевную блузку, расшитую блестками. — Это вам, — пояснила Диана, заметив, что на лице Ванессы отразилось несомненное замешательство. — Блузка тридцатого размера. По-моему, вам она придется впору, не так ли?

— Да, — надтреснутым голосом выдавила Ванесса. У нее вдруг возникло ощущение, что тридцатый — самый большой размер из всех существующих. Или все-таки есть еще и тридцать второй? — Благодарю вас. — На самом деле ей хотелось обмотать блузку вокруг шеи этой девчонки наподобие удавки и с наслаждением задушить мерзавку.

— Кстати, я хотела сказать вам еще вот что. Завтра вечером Меган, Броуди и я собираемся посмотреть «Унесенных ветром» в моей комнате. Вот я и подумала: не захотите ли вы присоединиться к нам? Мы купим вино, закажем ужин в ресторане и оденемся так, как будто собираемся на премьерный показ или что-нибудь в этом роде. А вы сможете надеть свою новую блузку.

— Действительно, почему бы и нет?

— Послушайте, это было бы просто здорово! Как по-вашему, может быть, и Рэйчел захочет прийти? Ведь мы ее почти не видим.

— Не знаю. Пожалуй, об этом вам лучше спросить у нее самой. — Погода становилась все теплее, и девчонка начала появляться в саду с коляской, в которой лежала ее дочурка. По какой-то необъяснимой причине при виде совсем еще юной мамаши, кормящей грудью крохотную малышку, на глазах у Ванессы неизменно выступали слезы. Рэйчел почему-то осталась совсем одна, и в этом заключалась величайшая несправедливость. Интересно, куда подевались ее родители и отец ребенка? Ванесса сказала себе, что ее это совершенно не касается. Малышка выглядела вполне довольной, здоровой и счастливой, так что никакой нужды вмешиваться в чужую жизнь не было.

Диана ушла, и Ванесса спустилась вниз, на кухню, чтобы приготовить себе омлет.


«Боже, какая несусветная глупость — наряжаться в вечерние туалеты только для того, чтобы посмотреть DVD в собственном доме», — думала Ванесса, глядя сверху на трех женщин, которые вечером сидели в саду со стаканами вина в руках. Поначалу ее внимание привлекла музыка. «Ты стала для меня лунным светом, он стекает по твоим волосам», — с надрывом завывал мужской голос, но, следовало признать, хорошо поставленный. Наверное, они ждут, когда из ресторана доставят ужин, решила Ванесса. И ей стало интересно, что же они заказали.

Броуди надела блузку и слегка расклешенную юбку, дополнив наряд белой теплой шалью, отчего он стал ярким и праздничным. Меган остановила свой выбор на розовом льняном платье с темно-красным жакетом. И одна только Диана нарядилась в настоящее вечернее платье из синей тафты, очень старомодное, из тех, что носили женщины во время последней войны, и маленький белый меховой берет. Естественно, выглядела она совершенно нелепо. Вся троица весело и немного нервно хихикала, как если бы они уже изрядно приложились к вину. Хотя, пожалуй, она к ним несправедлива. Ванесса с тоской вспомнила, как сама вела себя точно так же, выходя погулять со своими подружками, когда они истерически смеялись любому пустяку, оставаясь при этом совершенно трезвыми. Впрочем, последний раз это случилось давно, очень давно, задолго до того, как Уильям опозорил ее, бросив у самого алтаря.

Она подавленно шмыгнула носом, прижавшись лицом к оконному стеклу. Действо, разворачивающееся в саду, напоминало сцену из театральной постановки: негромкая музыка, женщины с бокалами вина в руках, в окружении высоких деревьев, тени от которых становились все длиннее и темнее по мере того, как солнце уходило за горизонт, и отблески света из окон нижнего этажа, переливающиеся на мокрой от росы траве. Где-то в кроне деревьев, высоко над землей заливалась одинокая птичка, а на стуле внизу уютно свернулся клубочком рыжий кот.

Пронзительно заверещал дверной звонок, и Диана со всех ног помчалась в дом, одной рукой придерживая юбку, а другой сжимая высокий бокал с вином. На ногах у нее были изящные туфельки со стразами, на высоких каблучках, и девушка умудрялась выглядеть изящно-грациозной и неуклюжей одновременно.

— Может быть, нам лучше вернуться в дом? — обратилась к Броуди Меган. — Все равно мы не сможем здесь поужинать. В саду прохладно, и блюда быстро остынут.

На мгновение Ванесса оторвалась от окна, чтобы высморкаться. Вновь вернувшись к оконному стеклу, она увидела, что сад опустел, если не считать рыжего кота, который спрыгнул со стула и лениво потянулся, прежде чем раствориться в сгущающихся сумерках. Птичка продолжала петь, но теперь в ее трелях звучали нотки печали и скорби — так, во всяком случае, показалось Ванессе.

И вдруг свет внизу погас. Должно быть, Диана закрыла окно и задернула шторы. Оставшись наедине с опустевшим садом, в котором с каждой минутой становилось все темнее, Ванесса задернула занавески у себя в комнате и отвернулась, чтобы сесть в кресло и…

Да, вот именно — и что же дальше?

Смотреть телевизор и думать о еде? А что еще, собственно, ей оставалось? Даже под страхом смерти она не взяла бы в руки книгу — последние события начисто отбили у нее желание и умение сосредоточиваться на чем-либо одном. Раньше она каждый день читала газеты и знала обо всем, что происходит в мире, но те времена давно миновали. Смотреть новости по телевизору стало для нее сущим наказанием, там только и делали, что смаковали подробности очередного убийства. Сюда, в «Каштаны», она привезла с собой портативный компьютер, вот только что прикажете с ним делать? Играть в дурацкие игры, тогда как раньше она использовала его для выполнения важной работы?

От нечего делать Ванесса решила проверить свой мобильный телефон. Оказалось, что ей пришло семь новых сообщений, и она удалила их все до единого, даже не удосужившись хотя бы бегло просмотреть. Впрочем, с каждым разом их становилось все меньше и меньше. Недалек тот день, когда новых сообщений не будет вовсе, и окружающий мир вычеркнет ее из списков живых, и никто больше не вспомнит о ней. От этой мысли Ванессе стало дурно и кровь застыла у нее в жилах. Она вдруг поняла, что замерзает. Еще несколько минут, и она запросто может умереть.

Ванесса вскочила с кресла и принялась судорожно растирать пальцы рук, топать ногами и подпрыгивать, разгоняя кровь и стараясь согреться.

Нет, так дальше продолжаться не может, Ради бога, она всего лишь поправилась. Ну и что, что ее бросил менеджер салона видеопроката, который зарабатывал ровно в два раза меньше ее? Это еще не конец света. И у нее нет смертельной, неизлечимой болезни. У нее есть родные и близкие, которые искренне любят ее, есть крыша над головой и куча денег.

Почему же она чувствует себя такой несчастной и одинокой, как никогда в жизни?

Ванесса слышала, как в кухне женщины сортировали пакеты с едой, доставленные из ресторана. А ее ведь тоже приглашали присоединиться к импровизированному пиршеству, посмотреть фильм и выпить немножко вина, но она сдуру отказалась.

Впрочем, нет. Она не отказалась! Она приняла приглашение. Согласилась прийти, надев блузку тридцатого размера из секонд-хэнда, которую Диана купила для нее на распродаже ненужных вещей в Иммиграционном центре. В некотором смысле поступок девушки выглядел очень символичным. И свидетельствовал о ее чуткости и внимательности, если на то пошло.

Ванесса надела черные брюки и разукрашенную блестками блузку, которая все-таки оказалась чересчур свободной, но выглядела при этом просто шикарно. Как же здорово было чувствовать для разнообразия, что одежда ей велика, а не мала! Расчесывая свои роскошные золотисто-соломенные волосы, Ванесса словно опьянела от предвкушения веселья, поэтому не стала собирать пряди в узел, а позволила им ниспадать на плечи, слегка подкрасила губы и вдела в уши искрящиеся бриллиантами сережки.

— Привет, милочка! — радостно воскликнула Меган, когда Ванесса вошла в кухню, где женщины раскладывали по тарелкам еду из индийского ресторана, доставленную в картонных коробках и пакетах.

— Я очень рада, что вы пришли, — сказала Броуди. — Подайте мне чистую тарелку, и я положу вам всего понемножку. Пожалуй, мы перестарались с заказом; здесь столько еды, что хватит на всех и еще останется.

— Эта блузка вам очень идет! — с восторгом заявила Диана.

Фильм закончился уже после полуночи. Ванесса наконец-то наелась до отвала. Она воздала должное рису с корицей, домашнему хлебу, индийскому гороховому супу со сметаной, фаршированным яйцам, креветкам под соусом карри с кокосовыми орехами и жаренной в томатном соусе молодой баранине. А десерт! Запеченные в сладком тесте яблоки, которые она обильно запивала легким вином. Фильм оказался изумительным, как, впрочем, и вино, и компания.

Отчего же в таком случае по окончании вечера Ванесса горько разрыдалась? Слезы ручьем текли у нее по щекам, она никак не могла остановиться и плакала так, словно сердце у нее готово было разорваться на тысячи кусочков. Каждая клеточка в ее теле протестовала и ныла от страстных усилий, которые Ванесса вкладывала в рыдания.