— Хорошо.

— Не запирай дверь. Да, можешь плескаться столько, сколько захочешь, а я подожду снаружи.

— Хорошо, мам.

Это короткое «мам» прозвучало почти нормально и внушило Броуди некоторую надежду. Изо всех сил стараясь не шуметь, она принесла из одной из маленьких спален стул с мягким сиденьем и устроилась на нем возле самой двери. Ей не хотелось тревожить Ванессу, Рэйчел и Поппи — вдруг они еще не проснулись. До сих пор никто из них не принимал ванну в половине пятого утра.

Прошло добрых полчаса, прежде чем в дверях ванной комнаты появилась Мэйзи. В своем лимонно-желтом халате и белой ночной рубашке она выглядела почти как раньше и очень походила на прежнюю Мэйзи. Она вымыла голову и расчесала волосы. На щеке у нее красовалось красное пятно, похоже на ожог, и еще одно — на лбу.

— Я заснула, — пояснила она.

Все это время Броуди боролась со сном, боясь, что не выдержит и упадет со стула.

— Давай я высушу тебе волосы, — предложила она, — а потом мы спустимся вниз и ляжем спать. — Она чувствовала себя так, словно готова была проспать целую неделю.

Волосы Мэйзи, по сравнению с тем, какими они были раньше, стали до боли тонкими и безжизненными. Когда Броуди высушила их, девушка забралась в постель, укрылась до подбородка одеялом и сонно пробормотала:

— Мне уже лучше. Не буди меня, если позвонит Пит.

— А что, Пит может позвонить? — спросила Броуди. — В таком случае дай мне свой мобильный телефон. Он знает, где ты находишься? — Если да, то он может объявиться в любое время.

Спустя некоторое время Мэйзи рассмеялась неприятным, каким-то жестяным смехом.

— Я совсем забыла: кто-то свистнул мой мобильник, и я сама не знаю, где нахожусь.

— А кто такой Пит, милая? — осведомилась Броуди.

— Мой парень.


На следующее утро, в половине девятого, Мэйзи все еще спала как убитая, сверху не доносилось ни звука и Броуди вышла в кухню, ожидая, пока закипит чайник. Она не сомкнула глаз с того момента, как снова легла спать. Броуди изводила себя вопросами, ответов на которые у нее не было.

Она слышала, как ушла на работу Диана. Слишком поздно Броуди сообразила, что и ей самой давно пора быть на работе. Наступил понедельник, и вместе с ним началась новая рабочая неделя. Но, учитывая обстоятельства, она просто не могла уйти. Пожалуй, стоит позвонить миссис Каупер в «Пять дубов» и сообщить ей, что она увольняется, точнее уже уволилась. Конечно, Броуди поступала просто ужасно, подводя сестру-хозяйку дома престарелых, но другого выхода у нее не было.

Как быстро меняется жизнь, думала Броуди, иногда к лучшему, а иногда, наоборот, к худшему. Только вчера, в это же самое время, она сидела в кухне за столом со своей матерью и Дианой. Они рассуждали о том, окажется ли выставка работ Ванессы более успешной, чем предыдущая. Разумеется, так оно и случилось.

А теперь Мэйзи вернулась домой, и жизнь совершила несомненный поворот к лучшему. Они с дочерью жили теперь под одной крышей, так что отныне Броуди сможет ухаживать за ней. Но проблема, как ни парадоксально это звучит, заключалась в том, что жизнь стала хуже. Нет, не хуже — просто она стала больше похожей на настоящую, полную реальных, а не мнимых хлопот и тревог. Теперь Броуди будет беспокоиться о Мэйзи совсем по-другому, хотя уже и не на расстоянии.

Дверной звонок издал странный, жужжащий звук, и Броуди поспешила к двери, чтобы открыть ее. Женщине, стоявшей на пороге, на первый взгляд можно было дать лет сорок. Она была одета в аккуратный деловой костюм черного цвета и туфли на низких каблуках. В руках она держала блокнот и ручку, а с плеча свисала неброская черная сумочка на длинном ремне. Коротко подстриженные черные волосы незнакомки были аккуратно уложены в строгую прическу, а очки в тяжелой роговой оправе создавали впечатление, что в прошлой жизни дама, несомненно, служила надсмотрщицей в концентрационном лагере. Она окинула Броуди, которая предстала перед ней в джинсовой юбке, клетчатой рубашке с закатанными рукавами и домашних шлепанцах, пренебрежительным взглядом. Мимика гостьи не осталась незамеченной, и Броуди ощутила, что инстинктивная неприязнь, которой она прониклась к этой особе, лишь усилилась.

— Да? — вежливо осведомилась Броуди.

— Я хочу увидеть Рэйчел Кин, — повелительным тоном заявила женщина, не потрудившись добавить такое простое слово, как «пожалуйста».

— Ее здесь нет. — Вне всякого сомнения, Рэйчел и Поппи благополучно спали наверху, но, по мнению Броуди, эта женщина могла проваливать ко всем чертям. Она не чувствовала в себе ни малейшего желания помогать ей.

— Когда она вернется?

— Понятия не имею.

— Она действительно здесь живет?

— Да.

— Что это за дом, в таком случае?

— Самый обычный, кирпичный. — Броуди начинала терять терпение. — Что вы имеете в виду, спрашивая, что это за дом? Это не бордель и не притон, а самый обычный жилой дом, и я — его владелица.

— Понятно. — Женщина пропустила мимо ушей убийственный сарказм и что-то записала в своем блокноте. — Как вас зовут?

— Хиллари Клинтон. — Броуди начала получать удовольствие от этой дурацкой игры.

— Мисс или миссис?

— Миссис.

— Вы должны иметь представление о том, где может находиться Рэйчел.

— Думаю, что она уехала на каникулы. — Пожалуй, пришла ее очередь задавать вопросы. — Для чего вам понадобилось увидеться с Рэйчел?

— Насколько нам известно, — мрачно и сухо сообщила женщина, — Рэйчел является несовершеннолетней матерью-одиночкой, в связи с чем была высказана озабоченность, что она не в состоянии воспитывать своего ребенка должным образом.

«Интересно, кто высказал подобную озабоченность, — подумала Броуди, — уж не мать ли Рэйчел или отец Тайлера?» Ванесса рассказывала, что папаша юноши показался ей крайне неприятным типом. Поэтому Броуди спокойно ответила:

— Я совершенно точно знаю, что Рэйчел еженедельно посещает детскую поликлинику, причем не одна, а в сопровождении достойного всяческого доверия взрослого человека. Она оказалась гораздо лучшей матерью, чем в свое время была я, и может служить примером для матерей в любом возрасте. А теперь я вынуждена извиниться, поскольку очень занята. Всего доброго.

Броуди захлопнула дверь и прислонилась к ней спиной, испытывая торжество. Уж эту-то битву она выиграла наверняка. Но спустя некоторое время ее охватил стыд. Бедная женщина всего лишь выполняла свою работу. Броуди вновь открыла дверь, но на пороге уже никого не было, до нее донесся лишь шум мотора удаляющегося автомобиля.

— Мне жаль, — сообщила она пустынной дороге. — Мне очень жаль.

Броуди вышла наружу и сделала глубокий вдох. Наступал очередной чудесный день. Это было самое замечательное лето на ее памяти. Если глобальное потепление приводит именно к таким последствиям, то она готова голосовать за него обеими руками.

Вернувшись в кухню, Броуди вновь вскипятила чайник, заварила себе чай и с чашкой в руках вышла в сад. К своему удивлению, там она обнаружила Рэйчел и Чарли. Девочки ухитрились забраться с ногами в один шезлонг и увлеченно рассматривали какой-то журнал. На скамейке сидела Ванесса. Она держала на руках Поппи, которая ожесточенно жевала погремушку. Вокруг ветки над скамейкой обвился Кеннет, очень похожий на меховое манто, которое когда-то носила мать Броуди; кажется, в те времена оно называлось палантином и было коричневым, а не рыжим.

— Прямо-таки тишь, гладь и благодать! — воскликнула Броуди, приближаясь к ним. Все, включая Поппи, подняли на нее глаза и улыбнулись. Броуди решила, что не станет рассказывать Рэйчел о незваной гостье. Девочка лишь расстроится, а та женщина может ведь больше и не появиться. Но как только они останутся с Ванессой наедине, она обязательно предупредит ее о том, что к Рэйчел приходила очередная посетительница.

— У Поппи показался зубик, — сообщила Ванесса.

— Ну скажите, разве она не чудо?! — воскликнула Броуди. — И когда это случилось?

— Вчера ночью, — ответила Ванесса. — Когда я укладывала ее в кроватку, его еще не было видно.

— Кстати, раз уж мы заговорили о прошлой ночи, — начала Броуди, — поздно вечером ко мне приехала моя дочь, Мэйзи, а потом она приняла ванну. Надеюсь, она никого не потревожила?

Рэйчел принялась клятвенно уверять, что она ничего не слышала.

Ванесса же ограничилась тем, что обронила:

— А я еще удивилась, кто бы это мог быть.

— Мэйзи ждет ребенка, — продолжала Броуди. — Она решила, что будет рожать дома — я не имею в виду, что именно здесь, в «Каштанах», но в Ливерпуле.

— Когда это должно случиться? — поинтересовалась Рэйчел.

— Она сама еще толком не знает. Где-то через шесть недель, пожалуй.

Ванесса промолчала. У Броуди сложилось впечатление, что она не слишком довольна таким поворотом дел. Вероятно, Ванесса догадалась, что Мэйзи приехала совсем не потому, что беременна, и что имеется другая, более веская причина, способная нарушить мирный образ жизни, который она вела, поселившись в «Каштанах». Словно в подтверждение ее мыслей из дома донесся пронзительный крик, и Броуди со всех ног кинулась внутрь. Прощай, спокойная и беззаботная жизнь!

Мэйзи стояла посреди комнаты, обхватив себя руками. В глазах у нее плескался ужас. Сожженная кожа на щеке лопнула, и по подбородку стекала красная струйка.

— В кровати полно насекомых! — взвизгнула она. — Пауки! Сотни пауков! Тысячи!

Броуди откинула одеяло.

— Здесь никого нет, милая, — сказала она. — Посмотри сама, твоя постель пуста.

— Но я же чувствовала, как они по мне ползают. — Мэйзи вздрогнула от омерзения и стала размахивать руками и ногами, словно стараясь стряхнуть невидимых насекомых на пол.

— Мэйзи, успокойся, здесь нет никаких пауков. — Броуди боялась пауков ничуть не меньше дочери. Колин всегда приходил им на помощь, когда в их доме в Бланделдсэндзе обнаруживался паук.

— Не убивай его! — обычно умоляла мужа Броуди. — Это дурная примета.

— Особенно для паука, — отвечал с улыбкой Колин. «Спасательный паучий комплект», как они его называли, состоял из листа картона и маленькой красной пластмассовой миски. После нескольких хитроумных маневров и манипуляций паука ловили и выносили в сад, где, как неизменно заявлял Колин, ему грозила опасность подцепить простуду.

Мэйзи с опаской приблизилась к кровати, чтобы убедиться, что в ее постели действительно нет отвратительных ползающих тварей, как она однажды их обозвала.

— Видишь? — с деланной улыбкой проговорила Броуди, хотя на душе у нее скребли кошки. — Ну а теперь, быть может, ты позавтракаешь? У нас есть яйца, гренки и каша.

— А мороженое?

— Да, мороженое у нас тоже есть. — Какой странный выбор для завтрака! В холодильнике лежала коробка с мороженым, которую как-то купила Диана. Броуди была уверена, что девушка не станет возражать, если она возьмет пару порций. — Оденься, пока я принесу завтрак. Папа привез тебе кое-что из одежды, и я повесила ее в шкаф. Боюсь, о туфлях он не подумал. Да, кстати, распакуй свою сумку — на тот случай, если там есть что постирать. — Те грязные тряпки, в которых дочь приехала ночью, уже лежали в стиральной машине.

Выйдя в кухню, Броуди сразу же позвонила Колину, надеясь застать его дома и попросить привезти туфли для Мэйзи. Но, к ее ужасу, на звонок ответил Джордж, дорогой свекор, и сообщил, что Колин ушел минут десять тому назад.

— Как у вас дела? — не могла не спросить Броуди.

— Неплохо. А у тебя? — Пожалуй, впервые за много лет он соизволил поинтересоваться ее делами. Причем, судя по голосу свекра, ему и в самом деле это было небезразлично.

— Хорошо, спасибо. Как продвигается ремонт «триумфа»? — Чертов автомобиль мог рассыпаться на тысячу частей, если на то пошло: ей было глубоко наплевать. Но Броуди тут же одернула себя. Что с ней творится сегодня утром? Ведь злосчастная машина так много значила для ее мужа и его отца.

— Очень хорошо, — ответствовал Джордж. — Просто великолепно.

— Пожалуй, мне стоит заехать к вам и взглянуть на него.

— Хорошая мысль, Броуди. Он почти готов для того, чтобы выехать на дорогу.

Броуди положила трубку. Похоже, у них с Джорджем не такие уж плохие отношения. Тут она вспомнила, что пришла за мороженым, и, зачерпнув несколько ложек из коробки, положила его в миску.

— Папа привез одни только платья, — сказала Мэйзи, позволив проводить себя через всю комнату к столику у окна, на который Броуди поставила мороженое. Дочка нарядилась в симпатичное голубое платье с расклешенными рукавами и английской вышивкой по подолу, которое, правда, было тесновато ей в талии. — Я уже не помню, когда в последний раз надевала платье. Все-таки в джинсах намного привычнее и удобнее.