— Мама! — радостно приветствовала ее Мэйзи, когда Броуди подошла к кровати. Дочка буквально светилась от счастья. — Это Пит, отец Томаса. Он только что приехал из Лондона. Я позвонила ему вчера поздно вечером из роддома, точнее уже сегодня рано утром.

— Как поживаете, миссис Логан? — застенчиво пробормотал Пит, сделав попытку привстать со стула. В его речи чувствовался легкий акцент. «Должно быть, уэльский», — решила Броуди. Молодой человек побоялся выпустить ребенка, посему рукопожатие не состоялось.

— Пожалуйста, зовите меня Броуди. Ну, что скажете о своем сыне?

— Он просто замечательный. — Пит вновь опустился на стул. — Все прошло намного лучше, чем я предполагал.

Броуди нахмурилась.

— Что вы имеете в виду?

— Видите ли… — начал было молодой человек, но Мэйзи решительно прервала его:

— Он имеет в виду, что я вела себя как последняя и законченная свинья. Я уехала оттуда, где жила, не сказав ему ни слова, так что он целую вечность даже не знал, где я нахожусь. За последний год ему пришлось пройти из-за меня все круги ада. — Она положила руку на колено Пита. — Прости меня. — Другую руку она протянула Броуди. — И ты прости меня, пожалуйста, мам. А с тобой я вообще вела себя как свинья в квадрате. Не знаю почему, но мне казалось, что в бедах, которые я навлекла на себя собственной глупостью, виноваты другие. — Мэйзи откинулась на подушку и весело рассмеялась. — Но теперь, впервые за долгое время, я вновь чувствую себя нормально. Кажется, я опять стала самой собой.

— Надеюсь, так и будет дальше, родная, — осторожно заметила Броуди. Ей хотелось расспросить дочь о том, что заставило ее попробовать наркотики, но сейчас явно был не самый подходящий момент для этого. «Интересно, а наступит ли он вообще когда-нибудь?» — подумала Броуди.

— Ты сейчас поедешь домой, мам? — поинтересовалась Мэйзи.

— Сначала пройдусь по магазинам, нужно кое-что купить. А почему ты спрашиваешь?

— Просто я хочу, чтобы ты привезла с собой кое-какие мои вещи: черное пальто, сапоги и пару приличных джинсов. Остальное можно выбросить или пусть Диана заберет для благотворительной продажи на нужды Иммиграционного центра.

И вот тут-то Броуди поняла, почему у нее упало сердце, когда она увидела молодого человека у постели Мэйзи; должно быть, она подсознательно ожидала чего-нибудь в этом роде.

— Означает ли это, что ты уезжаешь? — спросила она, изо всех сил стараясь, чтобы голос у нее не дрогнул.

Глаза дочери сияли.

— Утром мы возвращаемся в Лондон на машине Пита. Он снимает большую комнату в районе Масвелл-Хилл. Кроме того, у него классная работа — он проводит кое-какие исследования по заказу партии «зеленых». А через несколько месяцев я смогу оставить Томаса на приходящую няню и подыскать себе какую-нибудь работу.

Сердце замерло у Броуди в груди и болезненно заныло.

— И ты считаешь нормальным, что двое взрослых и ребенок будут жить в одной комнате?

— О, но ведь комната очень большая. Правда, Пит?

— Просто огромная, миссис… Броуди. И к тому же светлая, — заверил ее Пит. — В ней вполне хватит места для кроватки и всего остального.

«Интересно, а есть ли у них детская кроватка?» — отстраненно подумала Броуди. Она не могла заставить себя сказать, что Колин уже купил кроватку. Пожалуй, пусть он сам скажет им об этом.

Ей отчего-то расхотелось ходить по магазинам. К тому же теперь она все равно не знала, что стоит покупать, а что нет. Вместо этого она села на поезд домой. Несмотря на возникшее между ними напряжение, ей срочно нужно было поговорить с Колином, рассказать ему о том, что Мэйзи не собирается оставаться ни в Кросби, ни в Бланделлсэндзе. Пожалуй, такого поворота она никак не ожидала. Броуди рассчитывала, что внук побудет с ними хотя бы первое время, и даже подумать не могла, что его умыкнут у них из-под носа в тот самый момент, когда ему едва исполнилось два дня от роду. Неужели Мэйзи настолько бессердечна, что ее совершенно не волнуют чувства, которые испытывают отец и мать? Когда же она стала такой? Или, что вернее, быть может, она всегда была такой? И еще один вопрос не давал Броуди покоя: кто поддерживал Мэйзи и заботился о ней, когда они с Питом потеряли друг друга из виду? Но, очевидно, ответа на него Броуди не узнает никогда.

Вернувшись в «Каштаны», она застала в саду Ванессу, которая мечтательно смотрела куда-то перед собой, держась за ручку коляски Поппи и медленно покачивая ее.

— Малышка что-то очень уж беспокойная сегодня утром, — заметила она, когда Броуди опустилась рядом с нею на скамью. — Наверное, у нее режется второй зубик.

— А где Рэйчел и Тайлер? — спросила Броуди.

— Они отправились на ярмарку в Саутпорт. Они собирались взять Поппи с собой, но я предложила присмотреть за ней, чтобы они в последний раз могли почувствовать себя детьми, а не родителями.

Броуди представила себе, как они бродят между рядами, держась за руки и угощая друг друга мороженым из треугольных вафельных стаканчиков. Она вдруг заметила, что Поппи одета в теплую меховую курточку, и это открытие повергло ее в уныние. Лето действительно кончилось, наступила осень, принеся с собой неизбежные перемены, которые коснутся их всех.

Ванесса поинтересовалась у нее, как чувствует себя новорожденный малыш.

— У него уже есть имя?

— Его назвали Томасом, и он чувствует себя хорошо. Он весит почти десять фунтов.

— Ой, я очень хочу его увидеть! — Кажется, Ванесса действительно обрадовалась. — Скорее всего, он останется единственным ребенком, которому я помогла появиться на свет. Можно мне будет навестить его сегодня вечером? Или Мэйзи и сама скоро приедет домой?

— Боюсь, что Мэйзи завтра возвращается в Лондон. Так что на вашем месте я бы поехала к ним сегодня же: быть может, это ваша последняя возможность взглянуть на малыша. Как и у Дианы. — Броуди молилась про себя, чтобы мать прилетела из Ирландии вовремя и успела повидаться с Томасом, в противном случае она будет ужасно расстроена.


Диана вернулась домой в приподнятом настроении. Очевидно, они с Меган весь день обменивались текстовыми сообщениями и уже запланировали на вечер пятницы очередной костюмированный просмотр, как называла эти посиделки Броуди.

— Мы будем смотреть «Поющих под дождем»[42], — объявила Диана. — Это один из моих самых любимых фильмов. Я подумала, что можно купить вина и заказать ужин в каком-нибудь ресторане. Лично я собираюсь испечь бисквит, пропитанный вином и залитый взбитыми сливками. Я никогда не говорила вам, что он удается мне лучше всего?

— Нет, — призналась Броуди. Она так обрадовалась Диане, что готова была расплакаться. Ди никогда и никого не подведет и не предаст. — А что ты в него кладешь?

— Все, — со своей знаменитой лучезарной улыбкой ответила Диана. — Когда я готовила его последний раз, мы все напились.


Пожалуй, только Диана способна была превратить домашний просмотр старого фильма, вышедшего на экраны более пятидесяти лет назад, в нечто грандиозное. Они купили вина, заказали пиццу, приобрели все необходимые ингредиенты для пресловутого бисквита — оказалось, что немаловажную роль играет сорт сидра. В магазинах уже вовсю продавались елочные украшения, и Диана пришла домой, нагруженная коробками с покупками и сверкающая гирляндами, как новогодняя елка.

К тому времени Мэйзи, Пит и Томас уже вернулись в Лондон, но Броуди не чувствовала себя настолько уязвленной, как могла бы, если бы не фильм, которого, надо признаться, она ожидала с нетерпением. Она все-таки отправилась за покупками, не за детским одеяльцем, как планировала изначально, а за юбкой и блузкой торговой марки «Per Una»[43] в универмаг «Маркс и Спенсер». Мать обзавелась в Ирландии парочкой новых костюмов и намеревалась предстать в одном из них, пурпурного цвета, на предстоящей вечеринке.

— Как же хорошо вернуться домой! — сообщила она Броуди в первый вечер после того, как приехала из аэропорта. — Я снова чувствую себя молодой и полной сил. А в Ирландии мне казалось, что я такая же старая, как и окружающие холмы. Да, большое спасибо за цветы в моей квартире. Они просто чудесные.

— Прислать цветы предложила Диана, — призналась Броуди.


Утро пятницы принесло с собой прохладу и свежесть. Перед уходом на работу позвонил Колин и поинтересовался, как она себя чувствует.

— Не так плохо, как ожидала, — успокоила мужа Броуди. — А ты?

— Нормально, наверное, — сумрачно ответил он. — Завтра мне придется отвезти эту чертову кроватку обратно в магазин.

— Я могу поехать с тобой, — вызвалась она. — А потом мы где-нибудь пообедаем.

— Что ты делаешь сегодня вечером?

Броуди рассказала ему о предстоящем просмотре, и Колин спросил, нельзя ли ему прийти, но она ответила отказом.

— Это будет чисто женская вечеринка. Впрочем, ты можешь заглянуть к нам, мы усадим тебя на кухне и накормим остатками ужина. Или зайди к нашим соседям, выпей пива с Реджи Ормеродом. Чарли будет смотреть кино с нами, учитывая то, что завтра занятий в школе у нее нет, хотя бисквита с вином она, разумеется, не получит.

Колин положил трубку, буркнув, что заедет попозже.

В пять часов вечера Броуди развесила елочную гирлянду вокруг двери Дианы. Наверху, у себя в комнатах, прихорашивались Ванесса и Рэйчел. На велосипеде приехала мать и привезла с собой корзинку пирожных в бумажной обертке. В коридоре зазвонил телефон, и Броуди сняла трубку. Это был самый ужасный и тяжелый звонок из всех, на которые ей когда-либо пришлось отвечать. Пройдет много времени, прежде чем она сможет без содрогания снимать с рычагов телефонную трубку.

— Ради всего святого, что произошло? — с тревогой обратилась к ней мать после того, как Броуди дрожащей рукой повесила трубку, не сказав и двух слов за все время разговора. — Ты выглядишь просто ужасно.

Вниз по лестнице спускалась Ванесса, за которой шла Рэйчел с Поппи на руках. Вероятно, в сгустившейся напряженной атмосфере и в мертвенно-бледном лице Броуди было нечто такое, что заставило их замереть на месте.

— Что случилось? — прошептала Ванесса.

— Звонил Тинкер, — выдавила Броуди непослушными губами. — Перед входом в Центр Диану сбил автомобиль. Наезд был преднамеренным. — Она разрыдалась, закрывая лицо руками. — Не могу в это поверить. Диана погибла.

Глава четырнадцатая

На заупокойную мессу по Диане в церкви собралось никак не меньше пятидесяти человек. Некролог с ее фотографией появился на страницах «Ливерпуль-эхо», а также в других газетах. Таким образом, о ее смерти узнали все, включая соседей с Корал-стрит, знавших ее всю жизнь, сотрудников Информационного центра, в котором она когда-то работала, подруг, вместе с которыми училась в школе. Из Иммиграционного центра прибыла целая делегация, словно беженцы до последнего отказывались верить в то, что подобные вещи могут произойти в цивилизованной стране.

Но в особняк на поминки пришли далеко не все, кто присутствовал на поминальной службе. Здесь собрались в основном лишь ближайшие друзья и родственники: Меган, Леонард Гослинг, Тинкер и Эйлин, которую новость о смерти ее любимицы потрясла до глубины души. Но старушка, тем не менее, приехала из самого Лондона, проделав долгий путь. Они с матерью Броуди все время плакали, а потом устроили нечто вроде соревнования, кто больше выпьет. Пришли еще несколько человек, которых Броуди прежде не видела. Колин отпросился из школы и отстоял заупокойную мессу в церкви, но потом вынужден был вернуться на работу. Он пообещал приехать попозже, как только освободится.

Братья Дианы стояли в стороне от остальных, обнявшись и понурив головы. К ним с потерянным видом подошел Лео, и братья разомкнули объятия, принимая его в свой круг печали и скорби.

— Бедный Лео, — прошептала Броуди. Она-то знала, что если бы Диана прожила еще день, то объявила бы молодому человеку о предстоящем разрыве и о том, что больше не хочет с ним встречаться. По крайней мере, Лео оказался избавлен от еще одного удара судьбы.

Но почему ее убили? Почему Диану, которая и мухи не обидела, которая была одним из самых милых и открытых созданий на земле, сбил незнакомец в черном фургоне?

— Это был преднамеренный наезд, — заявил Тинкер, который уже дал аналогичные показания полиции. — Я вышел из Иммиграционного центра всего через пару минут после нее, поэтому отчетливо видел, как фургон выехал на тротуар и задавил Диану. — Тинкер успел даже записать номер автомобиля. У полиции имелись веские основания подозревать, кто совершил это преступление, но, пока расследование продолжалось, разглашать его подробности они не спешили.

А денек опять выдался на загляденье, и сад расцвел янтарно-золотистыми красками осени, бушевавшими на деревьях и опавших листьях. Броуди испытывала странное чувство: она не могла понять, то ли природа скорбела вместе с ними, то ли старалась помочь им справиться с постигшим их несчастьем. Подсознательно она все время ожидала, что вот-вот на крыльце появится Диана в сногсшибательной шляпке с вуалью в черную точку, звезда на собственных похоронах, и широким жестом раскинет руки в стороны, обнимая всех, кто пришел отдать ей последние почести.