– Это точное название и телефон местного отделения Общества анонимных алкоголиков.

– Зачем это мне? Я не алкоголик.

– Нет, алкоголик! – решительно возразила Келли голосом, ровным от сдерживаемой ярости. – Не пора ли прекратить лгать себе самому и признать то, что есть на самом деле? Может быть, они смогут помочь тебе. Я не в состоянии.

И резко отвернувшись от него, она села в машину.

– Куда ты?

– Еще не знаю. Завтра утром поговорим. – И захлопнув дверцу, она нажала на стартер.

Когда она выезжала со двора, отец все еще стоял возле дома.

Усталая, со взвинченными нервами, с раскалывающейся от боли головой, Келли вернулась в имение Ратледж.

Перед домом она увидела джип и, мысленно собравшись, приготовилась к очередной перепалке с Сэмом.

Он открыл ей дверь прежде, чем она потянулась к ней.

– Вернулась.

– Да.

– Отца отпустили?

– Да, наконец-то. – Келли прошла мимо него в холл. – Он не поблагодарил меня, если тебя интересует это, – бросила она через плечо, направляясь к мраморной лестнице.

– Нет, интересует меня не это. И даже не об этом я собирался с тобой говорить. – Он двинулся вслед за ней.

Келли быстро взбежала по ступеням.

– Все уже переговорено.

– Ты не хочешь пойти мне навстречу, черт подери! Ты все усложняешь.

– Плохо дело. А почему должно быть по-другому? Взгляни правде в глаза, Сэм. Я не та, какой ты хотел бы меня видеть, вот в чем суть.

Войдя к себе в комнату, Келли тут же устремилась к шкафу и достала оттуда чемодан.

Сэм поймал ее за руку, желая остановить.

– Можешь ты уделить мне еще одну минуту и послушать, что я скажу?

– Я уже слушала тебя, – резко сказала она, пытаясь гневом заглушить не оставляющую ее боль. – Вечно я кого-то слушаю! А вот сейчас и впредь постараюсь слушать только себя!

– Как должен был все это время слушать тебя я. Остановленная не столько его рукой, сколько мягкостью тона, Келли настороженно взглянула на него.

– Про что это ты?

Пальцы его, стиснувшие ей руку, слегка разжались, глаза глядели на нее с нежностью, и в них было раскаяние.

– Про то, что я говорил о твоем отце. Я знал, сколько страданий причинил он тебе в прошлом, страданий не только физических. Я не хотел, чтобы он опять сделал тебе больно. Я пытался уберечь тебя.

– От такого не убережешь.

– Да, наверное. – Он помолчал, подбирая верные слова. – Келли, я не слишком хорошо разбираюсь в семейных отношениях. С родителями я никогда не был близок. Я научился соблюдать дистанцию, потому что так было проще.

«Держись в стороне и не обожжешься», – вспомнила Келли слова Сэма.

– Может быть, это неверно. Может быть, не стоит платить окружающим той же монетой. Может быть, иной раз следует поступать по велению души.

– Может быть. – Она боялась неверно истолковать его слова, поняв их так, как хотелось ей.

– У меня много недостатков, Келли. – Она отступила подальше, чтобы не коснуться его. – Но у кого их нет?

Она положила чемодан на кровать и распахнула его.

– Куда ты собираешься? Назад в Нью-Йорк?

– Да, через день или два, – кивнула Келли. – Ведь там моя работа. – Подойдя снова к шкафу, она достала оттуда развешанную на плечиках одежду. – Дожидаясь, пока выпустят отца, я от адвоката позвонила Хью. Признание отца невиновным несколько восстановило мою репутацию и возможности дальнейшей карьеры. – Она отнесла одежду на кровать. – А довершит это дело, как считают на телевидении, живая передача на эту тему.

– Я рад. – Его голос прозвучал сдержанно. – Знаю, как много значит для тебя работа.

Она полагала, что работа для нее – это все на свете, подумала Келли, перекладывая одежду на кровати поближе к чемодану. Но за последние дни она поняла про себя еще кое-что. Было время, когда она думала, что для того, чтобы состояться, ей нужна лишь карьера. Оказалось, что это не так. При всем ее увлечении работой ей требуются еще муж, дети, дом – одним словом, ей нужна семья. Теперь она это знала.

Келли глубоко вздохнула, перевела дух.

– Хочу сообщить тебе также, что собираюсь выплатить деньги, которые задолжал вам отец. Максвейн составляет договор, и завтра отец его подпишет. – Сняв с вешалки блузку, она горько заметила: – Если не напьется, конечно. Я арендую у него виноградник, найму рабочих. При должном уходе это может дать приличную прибыль, и я окуплю вложения.

– Значит, ты будешь наезжать сюда. Сэм стоял за ее спиной.

– Возможно, каждую субботу и воскресенье. – Келли понимала, о чем он думает, но не решалась даже помыслить об этом. Вместо этого она сосредоточенно и аккуратно продолжала укладывать вещи. – Я подумала, что всегда могу вылететь в пятницу, субботу провести на винограднике, посвятив день делам, а в воскресенье улететь обратно в Нью-Йорк или туда, где будет происходить очередная съемка.

– Мне захочется видеть тебя, Келли, когда ты будешь здесь.

Она почувствовала, как глаза защипало, и зажмурила веки, чтобы не заплакать.

– Я буду очень занята. Не думаю, чтобы у меня хватило на это времени.

– Постарайся. Мне ведь тоже это будет не так просто, особенно теперь, когда Кэтрин собирается отойти от дел и винодельня будет на моем попечении. – В его тоне чувствовалось раздражение, которые вызвали ее слова.

Но Келли намеренно не обратила на это внимание.

– Так Кэтрин не хочет больше заниматься делами?

– Да.

– Поздравляю.

– Не переводи разговор на другое! – С силой взяв ее за плечи, он развернул ее к себе и посмотрел в глаза долгим взглядом. – Помнишь, я сказал тебе, что в своей жизни тебе придется освободить место и для меня. Я говорил это серьезно, Келли.

– Знаю. Но думаю, что некоторое время нам не надо видеться, Сэм. – Она хотела, чтобы ее голос звучал ровно, но не справилась с волнением. Она и не предполагала, как трудно ей будет выговорить это, чувствуя на своих плечах тепло его ладоней и видя в его глазах замешательство и огорчение. – Неужели ты не понимаешь этого? Произошло слишком много всего. Во многом мне предстоит разобраться, и прежде всего в себе самой. В Нью-Йорке есть содружество детей алкоголиков. Надеюсь, они смогут помочь мне понять, откуда во мне эта злость. Не исключено, что я даже смогу когда-нибудь простить отца за все дурное, что он мне сделал.

– Но какое отношение это все имеет к нам? К тому, чтобы мы виделись, чтобы, может быть, были наконец вместе?!

– Самое прямое, – решительно сказала она и, смягчившись, попыталась объяснить: – Мне надо заново учиться вере. Ведь меня обижали так часто, что я боюсь доверять людям. Для того, чтобы измениться, нужно время. Никакая связь между людьми не способна существовать и развиваться без веры, без доверия. Ты можешь это понять?

– Понять? – Он вдруг улыбнулся ей с совершенно неожиданной теплотой. – Не забывай, что говоришь-то ты с виноделом, Келли! Я знаю, как прививают черенок к виноградной лозе. Заранее никогда неизвестно, привьется ли черенок. Надо терпеливо ухаживать за лозой, поливать, подкармливать, но даже и тогда не может быть гарантий, что куст зацветет. Именно этого я и прошу – время, чтобы во всем разобраться и успеть вырастить что-то. Я готов ждать, Келли. По-моему, у нас еще есть время, да, Келли?

Она обратила на него долгий, пристальный, неуверенный взгляд, а затем улыбнулась – и улыбка, как солнце, осветила ее лицо.

– Да! – сказала она, чувствуя, что и сама желает этого не меньше его.