Волки пропустили мальчика на свою территорию, впустили его в свой дом. Алан уже не волновался, ему было приятно среди друзей. Он чувствовал среди серых четвероногих, как порой чувствуют себя дети в окружении заботливых родителей или преданных друзей. Он уселся недалеко от берега водоема и… вновь почувствовал необъяснимый прилив сил, манящий, одаривающий его неиссякаемой энергией. На земле валялись разной величины камни. С их помощью он построил невысокую, ровную пирамиду. Каждый камень он подбирал так, чтобы пирамида не развалилась.

Потом он подошел к самой воде, и там, на берегу, с помощью нескольких палок – очищенных от веток дерева, он изобразил точки различной величины. Что вдохновило, подтолкнуло его на этот странный рисунок? Он не знал этого, не знал причины. Перед его глазами, все та же сила, охватившая его сердце и контролирующая его мозг, нарисовала ночные звезды над его головой. Не забыл он и о тех новых двух звездах, странных, но приятно светивших слабым мерцающим синеватым оттенком.

Волки сопровождали мальчика, решившего так внезапно покинуть их. Они изредка тревожно издавали визг, щемящий сердце, не отпускающий мальчика. Ему хотелось остаться с ними, ведь их дружба была такой теплой, необычной и приятной. Но сила, овладевшая им, была мощней дружбы. Она управляла им тоже изнутри, где была рождена, но она была более глубокой и более значимой для мальчика, хотя о ней самой и ее цели он совсем не знал. Он просто чувствовал, переживая те же события и страсти, которые были затеряны во времени, о которых люди забыли и которые ими слепо придерживались лишь в традиции – в слепой, необдуманной традиции. Это была сила древняя, как сама тайна мироздания, но она была тесно переплетена с судьбами людей, некогда живших, любящих, переживающих давно забытые и затерянные во времени события.

Что это были за события? – будет известно впереди, а пока мальчик-аутист по имени Алан, живший лишь в своем ограниченном мире, открывает для себя другой, неведомый мир дикой природы, который так ласково протянул к нему свои объятия.

Волки оставили Алана, не решившись вступить на чужие земли. Они лишь молчаливо наблюдали за маленьким человеком, как он исчезает среди зеленых зарослей деревьев. Суетливо завизжав, словно прощаясь с давним дорогим другом, и, издав протяжные завывания напоследок – желая доброй дороги, они повернули обратно, перегоняя друг друга и возвращаясь домой.

Устав от долгого пути, где мальчик, повинуясь неведомой силе, поселившейся у него внутри, Алан опустился на землю, облокотившись спиной к дереву. Его блуждающий взгляд скользил по кронам деревьев, выхватывая в них голубые просветы, сквозь которые пробивался желтый луч, освещая землю светлыми пятнами. Так он сидел у дерева некоторое время, пока вдруг не заметил над собой маленькую рыжую мордочку с двумя антеннами, направленными на него. Это была белка, она вцепилась когтистыми, крепкими лапками в ствол дерева, и чувствовала себя на вертикальной его поверхности так же уверенно и устойчиво, как будто стояла на земле. Зверек заинтересовал мальчика, и он поднял выше голову, чтобы рассмотреть его. Но не смог, белка испарилась. Он начал мотать головой, пытаясь найти белку с боков ствола, но ее не было и там. Алан развернулся к дереву, сев на корточки, и замер. Рыжий пушок нарисовался слева. Белка вынырнула из-за дерева, так же быстро и неожиданно, как появилась в первый раз. Алан едва успел повернуть голову в ее сторону, как белка вновь исчезла за стволом дерева. Он улыбнулся и засмеялся от восторга. Спустя мгновение белка вновь возникла, держась лапками за дерево, но с правой стороны от мальчика. Алан среагировал и посмотрел вправо, но белка и на этот раз его обхитрила, спрятавшись. Так продолжалось многократно: белка то появлялась, то неожиданно исчезала, играя с мальчиком. Алана это поведение рыжего пушка, с забавными ушками в виде трубочек, забавляло и он радостно, звонким детским смехом смеялся, пока животное играло с ним. Белка спрыгнула на траву и, не боясь человека, пробежала мимо него. Она, цепляясь лапками, быстро залезла по стволу соседнего дерева и исчезла, где-то в глубине крон.

Отдохнувши и улучшив настроение, Алан продолжил путь на восток. Вскоре он добрался до большого каменистого берега. Огромные, молчаливые валуны царственно восседали здесь – на берегу залива Святого Лаврентия. Было уже за полдень и солнце ярко освещало водную гладь. Далеко, на многие версты открывался красивый пейзаж. Большой зеленый остров разбивал воды залива на два рукава. Берега были окаймлены высокой хвоей и серыми, плоскими камнями, спускавшимися к самой воде, и омываемыми ее ласкающими, нежными объятиями.

Перед Аланом располагался каменистый мыс, а слева от него раскинулся морской оазис – небольшая лагуна, охваченная белыми камнями. Мальчик ступил на камни и вошел в прохладную воду лагуны. Здесь его тайная, внутренняя энергия, к которой он неустанно прислушивался, и которой он доверял, разлилась по всему его телу, подобно воде, хлынувшей на берег. Все его тело ощущало приятное волнение. Ему казалось, что он должен встретить давно забытого друга, любовь к которому не иссякла, а лишь теплилась в глубинах сердца, ожидая подходящей минуты. И вот, час пробил. Алан явился к назначенному природой времени и месту. Его сердце тревожно стучало, посылая ласкающие импульсы. Мальчик в ожидании беспокойно взирал на спокойные воды лагуны. Но тревожность эта была приятная, ведь он должен был встретить друга.

Глава 16

Стоя по пояс в воде, Алан ждал. Долгие ожидания лишь увеличивали тепло в его теле и нежный трепет в сердце. Когда он опустил взгляд, устав ждать, неожиданно, где-то вдалеке, где лагуна сообщается с еще более прохладными водами залива, появился небольшой всплеск. Мальчик, словно проснувшись от долгого сна, поднял голову и увидел в отдалении более темное пятно. Черная, подвижная масса, несомненно, живого существа, скрывалась под водой. Морское животной вплыло в воды лагуны. Оно, неуверенно, робко проплыло метров десять к берегу, по направлению к мальчику, и только теперь Алан оценил размеры этого томного морского животного. Это был дельфин, черного окраса, из отряда китообразных.

Дельфин был крупный, метров шесть в длину, весом около шестисот килограмм. Его массивное черное тело было цилиндрической формы, голова округленная с короткой мордой, едва выделяющейся из туловища. Небольшое белое пятно под подбородком гринды – так называется этот вид дельфинов, украшало черное, как ночь, тело. Это белое пятно Алан не видел, так как оно было расположено снизу млекопитающего. Это была так называемая «обыкновенная гринда» с длинным плавником и с двадцатью шестью острыми зубами на каждой челюсти. Дельфин медленно, сонливо заплыл в лагуну и, подплыв к мальчику на расстоянии шести метров (длины дельфина), остановился, тяжело фыркнув.

Что делал этот дельфин, привыкший к глубоководью, холодной воде и сумеркам, во время которых он охотился, здесь, в мелкой лагуне, посреди дня, в залитом солнцем, теплом для него, водоеме? И что делал мальчик-аутист, привыкший существовать в замкнутом мире, на холодных камнях, на безлюдном берегу, вдали от города, у великолепного залива Святого Лаврентия? Ответы на эти два вопроса затерялись во времени, но всплывшие под действием неведомой человеку силе, энергии, берущей свое начало в природе и уходящие корнями в глубины человеческих чувств, существующих в трепетных и крошечных сердцах.

Дельфин покачивался в воде, словно подводная лодка. Лишь его черный плавник выделялся над поверхностью, да иногда хвост, чуть приподнявшись создавал поверхностные кольца. Алан вошел в воду глубже, но тут же повернулся к камню. Он снял с плеча сумку и оставил ее на камне, а сам вновь спустился в прохладную воду, к которой уже привык. Не успел мальчик войти по пояс, как провалился под воду, вероятно, оступился. Под водой он увидел огромное черное тело незнакомца. Дельфин подплывал к нему. Несмотря на размеры дельфина (6 метров), Алан совершенно не чувствовал опасность или тревогу. Его сердце трепетно, с теплым волнением, которое возникает, когда человек ожидает встречи со старым другом, пульсировало, придавая этой встрече приятные ощущения. И Алан, вынырнув, протянул руки к черному подводному великану, которого видел в первый раз. Дельфин держался на расстоянии метра от мальчика. Животное совершило несколько кругов и петель вокруг Алана, как бы исследуя человека, выявляя степень опасности. Алан мерно водил рукой по поверхности воды, поворачиваясь в сторону кружащего вокруг него дельфина. Видимо, процесс знакомства прошел успешно, и дельфин подплыл ближе к мальчику так, чтобы тот смог дотронуться до его скользкого и гладкого тела. Животное не возражало против того, чтобы до него дотронулись. Дельфин издал тонкий звук, от которого сердце Алана заиграло. Мальчик обнял черного и могучего морского странника, который недавно пересек Атлантический океан, двигаясь от Европы к Канаде. Алан прикоснулся лбом тела дельфина. Так они стояли некоторое время, пульсируя приятной, необычной энергией, согревающей их тела и берущих начало в их сердцах – в этих бесхитростных живых аккумуляторах чувств.

Дельфин стал медленно и осторожно плыть так, чтобы не сбросить с себя мальчика. Алан уцепился за дельфиний плавник и повис на теле друга, испытывая удовольствие от водного катания. Дельфин увлек Алана в центр лагуны, сделал с десяток кругов по ее территории. Алан крепко держался за дельфина, приложив щеку к его мокрому, и, как ему показалось, теплому телу морского существа, которого он видел впервые, и к которому уже так привык. Дельфин, пока они катались, ни разу не скинул мальчика, он плыл аккуратно и изредка издавал протяжные и тонкие звуки, окатывая мальчика тонкой струйкой фонтана, поднимающегося из его тела. Проплывая мимо выхода из лагуны, Алан увидел в водах залива несколько десятков черных тел. Это были гринды, они не решались плыть в залив и тревожно ожидали вожака. Некоторые дельфины не двигались, их тела покачивались на поверхности, словно млекопитающие спали.

Подплыв к берегу, Алан отпустил дельфина и вышел на камень, а дельфин – вожак стаи, продолжил мерно и томно накручивать круги в лагуне. Его массивное тело черным пятном перемещалось по прозрачным водам уютной лагуны. Оказавшись на камне, Алан некоторое время сидел на его крае, окунув ноги в воду, наблюдая за движениями дельфина. Затем, он взял сумку и, вынув из нее альбом для рисования и простой карандаш, стал рисовать. Его рука уверенно скользила по белому листу, иногда он рисовал, не глядя на бумагу, его взгляд был прикован к дельфину.

Удивительные образы переходили с сознания на белые листы бумаги. Нарисовав один рисунок, мальчик переворачивал лист и продолжал воплощать творческую фантазию на другие листы, пока все они не были заполнены. Какие образы были изображены на бумаге, Алан и сам не знал. Для него это было неважно. Он видел безумные сцены человеческой жизни, и трагедии, заполнявшие ее существование. Жизни одиноких людей переплетались, разбивались. Вечная борьба жизни нашла отражение в статических образах, в рисунках. Алан выводил своей детской рукой совсем не детские события, отражавшие жестокий мир человека. Его рука выводила образы неосознанно, словно под диктовку, подобно тому, как шифровальщик, улавливая азбуку Морзе, переводит и пишет услышанные буквы, записывая их в строгой последовательности.

Завершив сей труд, Алан закрыл альбом, словно он его больше не волновал, не взирая и не оценивая его. К тому времени дельфин подошел к выходу в залив, и, издав на прощанье тонкий, но громкий звук, сопровождаемый фонтаном, растаял в темных водах залива. Вся дельфинья стая медленно ушла за вожаком, держа курс на восток, где воды залива вступают в простор Атлантического океана. Двигаясь в бескрайние просторы океана, вожак дельфинов уносил с собой тайну, о которой он узнал здесь, в тихой и спокойной лагуне.

Алан провожал всю стаю взглядом сонливого старика, имеющего опыт, но ничего не могущего сделать из-за своего старческого, неловкого, ограниченного в движениях тела. Вдруг Алан вытянулся, его глаза суетливо забегали, словно он что-то вспомнил – что-то важное и не терпящее отлагательства. Он раскрыл альбом и стал суетливо, с какой-то скрытой тревогой, рисовать черные круги поверх рисунков. Круги закрывали изображения, перечеркивали аккуратно выведенные образы людей и предметов, заключая их во мрак. Огромные вихревые смерчи и тайфуны покрывали рисунки на всех листах, унося тайну обратно, пряча ее секрет от людских глаз. Алан с такой яростью зачеркивал свои рисунки, что бумага местами не выдерживала и рвалась, карандаш ломался, а на его смену появлялся новый, вынутый из сумки.

Удовлетворившись содеянным им новым необъяснимым вдохновением, мальчик успокоился, спрятал сломанные карандаши и альбом в сумку и обратил свой взор в сторону залива. Он смотрел на воду невидящим взглядом. Но его сознание, где только что нашли свое отражение незнакомые мальчику образы людей, бурлящие чужие страсти, еще оставило призрачные тени некогда существовавших людей. Эти тени таяли, как предутренний туман, рассеиваясь от легкого ветерка меняющегося времени.