Олаф находился на острове Стреймой, устанавливая мачту на одной из лодок, когда к берегу причалила небольшая лодка с двумя мужчинами и одной женщиной в ней. Женщину лет тридцати с небольшим, звали Айлин – это была подруга Ислы. Вот уже несколько дней она была рядом с ней.

Олаф догадался, что что-то произошло. С приятным волнением в сердце, он спустился на берег, где ждала его, вся сияя, Айлин.

– У меня радостное известие для вас, – сказала Айлин.

Олаф смотрел на молодую женщину с ожиданием тех слов, которые делают мужчину самым счастливым на свете. Айлин так была переполнена беспокойством, что позабыла все слова, которые готовила для этого случая. Олаф нежно взял её за плечи.

– Не волнуйся, здесь все свои. Говори просто: мальчик или девочка.

– Малыш, красивый, богатырь. Роды были тяжёлые, но она… – Алин вновь потеряла слова от волнения.

– Что, что она? – забеспокоился Олаф.

Позади него стояли Роалд и Хакон, они не без интереса следили за молодой женщиной.

– Да говори же, – настоял Олаф, он легонько встряхнул Айлин за плечи. Женщина успокоилась, её глаза увлажнились и заблестели на солнце.

– Она справилась, с ней всё в порядке.

– Слава Христу, – сказал Олаф и перекрестился.

Он повернулся к друзьям.

– На сегодня всё. Отправляемся домой, на остров Вагар. У меня сын, мой наследник. – Последние слова он произнёс с гордостью, словно это было главным смыслом его жизни.

В лодке Олаф сидел впереди, глядя на растущий, словно выплывающий из моря остров Вагар. Вот уже показался, скрытый до середины лёгким туманом, палец ведьмы, будто грозящий всем, кто пристанет к острову.

– Теперь и умереть не страшно, – сказал Олаф. – У меня есть наследник.

– Рано думать о смерти, Олаф, – сказал Роалд. – У нас ещё полмира не покорено.

– Его ещё воспитать надо, – добавил Хакон.

– Кого? – спросил Роалд.

– Как кого, сына Олафа.

– Воспитаем, был бы смелым и не ленивым, воспитаем, – сказал Олаф, глядя на остроконечную вершину одинокой скалы растущей из серой дымки, скрывающей подножие холодного камня.

В этот же день, по желанию отца новорождённого переправили на остров Сандой, где по всем традициям благословили младенца. В храме Тора на священных кольцах, хранящихся в храме, совершили старинный обряд. Варг заправлял всем таинством обряда. Небольшими серебряными, инкрустированными драгоценными каменьями, молоточком, жрец благословил новорождённого, произнося песнопения. По окончании обряда, когда Олаф вынес младенца из храма к толпе людей, подняв его тельце над головами, жрец раздавал всем сувениры – небольшие деревянные молоточки, служившие амулетом – на счастье и удачу. Небольшой амулет висел на шее младенца.

В этот же день Олаф окрестил новорождённого в церкви, которую построили на острове Вагар. Крещение проводила Оливия. После этого на шее мальчика появился небольшой крестик, высеченный из камня. Крёстным отцом мальчика стал дядя Ислы, Натан, взявший на себя обязательство помогать Исле в воспитании сына.

День закончился шумным застольным весельем под чудесные и оригинальные мелодии шотландских волынок. Все фермеры поздравляли счастливых родителей и младенца, принося подарки. Дом Ислы превратился в склад продуктов и одежды для младенца. Олаф объявил всем, что рождение сына – это двойной праздник: появление наследника королевства викингов и сближение двух народов, ведь Исла была шотландкой, а теперь рождён на свет мальчик, в чьих жилах течёт горячая кровь обоих народов – викингов и шотландцев. Мальчика назвали Сигар, что означает: «воин победы».

Спустя несколько дней Олаф решил провести соревнование в честь рождения сына. Состязания проводились по прыжкам в воду со скалы. Место подобрали живописное – на фоне цветущих склонов, над водопадом, по соседству, с причудливой морской аркой, в присутствии величественной горы, покрытой белой шапкой белоснежного тумана. По голубому небу мирно плыли, замысловатых форм, белые тучи, напоминавшие о себе длинными тенями, падающими на землю.

Участников состязания было немного, так как не каждый мог похвастаться смелостью прыжка с высокой скалы. Участники раздевались догола и по одному опускались вниз с небольшого плоского уступа. Пролетев, с пять метров и, окунувшись в пенящую воду, они выныривали и, поднимаясь по скале узкой тропинкой, восходили выше прежнего уровня, добавляя к следующему прыжку метров пять. На пятнадцати метрах высоты трое участников отказались от дальнейшего испытания. Прыгали викинги – отважные воины, морские охотники – шотландцы, которые не знали чувства страха перед высотой. В финал вышли двое: Хакон и один из шотландцев – молодой парень небольшого роста, щуплый, но отважный. Хакон поднялся на высоту и, перекрестившись, пожелав себе в мыслях завести детей по возвращению в Нормандию, прыгнул. Прыжок был удачным. От длинного полёта у многих тревожно билось сердце. Под восторженные крики Хакон выплыл, выругался и пообещал себе больше не прыгать.

– У меня голова закружилась, – казал он Роалду, когда тот подавал ему руку. – Думал, не долечу живым.

– Смотри, куда он лезет, – сказал Роалд, глядя вверх на скалу.

Щуплый паренек, дошедший до финала, решил не повторять рекорд викинга, и, миновав его высоту, вылез на самый край вершины скалы.

– Это нереально, – пробурчал Хакон. – Разобьётся.

И пока Хакон вылезал из воды, что-то мимо него пролетело на большой скорости. Позади Хакона раздался плеск воды.

– Он не прыгнет, – сказал Хакон, накрывая на спину шотландский плед, чтобы согреться.

– Он уже прыгнул, – отозвался Роалд, глядя на молодого парня, плывущего к ним, под всеобщие крики зрителей.

Хакон, с недовольным видом посмотрел на невзрачного чемпиона.

– Конечно, они тут все камни и глубины знают, наверное, с детства прыгают со скал, – ворчал Хакон.

– Ты можешь повторить его результат, – предложил Роалд. – За тобой один прыжок.

– Нет уж, спасибо, – сказал Хакон. – Я уже привык к этой накидке.

– Что, тёплый шотландский тартан? – смеясь, подразнивал друга Роалд.

По окончанию состязаний Олаф велел всем участникам согреться за столом в его резиденции, а сам отправился на остров Стреймой, с дюжиной воинов, чтобы закончить работу над одной из лодок. По дороге у самого входа в залив они встретили небольшую лодку, с двумя шотландцами, которые им сообщили о нежелании одного из викингов передать им разбитый корабль. Олаф пересел к ним в лодку, и решил лично проследить за выполнением его приказа. Лодка отправилась на остров Нолсой, расположенный по соседству, где когда-то затонула лодка викингов. Остров оказался охваченный серым туманом, но шотландцы – двое молодых парней, без особого труда доставили Олафа к берегу.

– Где это? – спросил Олаф.

– Вон там, за теми скалами, здесь есть тропа, – ответил один из парней. – Лодка находится в ущелье, её отнесло волнами. Ущелье и скалы были укрыты серым туманом.

Олаф приказал юношам ждать его у лодки. Обогнув по вьющейся каменистой тропинке скалу, он вышел на берег ущелья, где небольшие волны тревожно бились об острые камни, поднимающиеся из воды, словно головы морских чудовищ. На берегу, среди острых камней действительно виднелось нечто деревянное, схожее с разбитым телом корабля. Чем ближе Олаф подходил к тёмному силуэту судна, тем больше туман рассеивался, уступая дорогу королю.

Неожиданно, Олаф услышал падение со скалы мелких камней. Он остановился и оглядел виднеющиеся тёмные пятна в серой мгле тумана. Странные звуки послышались с другой стороны, Олаф оглянулся и увидел две тёмные, мрачные тени, приближающиеся к нему. Это были двое мужчин, викингов, они решительно шли к Олафу. Они были Олафу не знакомы, вероятно, это были одни из тех викингов, которых взял с собой его брат, Сурт, в последнее время – перед отплытием из родных земель Нормандии.

– Я, Олаф, – сказал король, чтобы предупредить несговорчивых викингов о том, кто перед ними, – ваш король.

– Мы очень надеемся на это, – отозвался с какой-то весёлой злобой один из викингов.

Когда двое незнакомцев подошли ближе, и туман открыл их лица, Олаф заметил, что эти двое чем-то похожи друг на друга. Что-то угрожающе зловещее было в их схожих лицах. Пока он гадал над этой загадкой, его мысли были прерваны странными действиями викингов. Они отошли друг от друга так, что стали от Олафа с обеих сторон, словно окружая его.

– Отсюда вернётся лишь один или двое, – сказал один из братьев, поднимая перед собой острый топор. В руках другого брата Олаф заметил меч и длинный нож.

Олаф спокойно, с холодной решимостью вынул из ножен свой меч. И, не сказав ни слова, вступил в бой.

Спустя полчаса Олаф шёл по извилистой тропинке, спускаясь по камням. Из тумана он вышел на берег, где его ждали с нетерпением двое юных шотландцев. Юноши стояли перед Олафом в какой-то нерешимости. Они смотрели на тело Олафа, покрытого пятнами крови, затая дыхание, с открытыми от удивления и неожиданности ртами. В их глазах Олаф прочёл страх.

– Вы его убили? – спросил дрожащим голосом один из юношей.

– Он был несговорчив, – ответил Олаф, и улыбнулся. Его улыбка не успокоила юношей, ведь его внешний вид не внушал спокойствия. – Теперь можете без труда взять разбитую лодку на запчасти. Я оставил там двух охранников.

– Для разбитой лодки? – спросил парень. – Но с вами никого не было, – он удивлённо посмотрел на Олафа.

– Их нет и сейчас, – загадочно ответил Олаф, смывая кровь с рук и меча. – Призраки не возвращаются.

Юноши переглянулись.

Глава 44

Несмотря на рождение сына Олафа и старания короля сблизить два народа, среди крестьян поползли сплетни, злые, недоброжелательные. Как Олаф не пытался понять, кто распускает эти недовольства, так и не смог докопаться до истины. Хотя она была проста. Недовольных появлением сына и наследника Олафа было предостаточно, и главные из них были Оливия, Варг и Сурт.

Они и были теми невидимыми началами недовольства и сплетен. Оливия желала смерти всему роду Маккензи, а значит и новорождённому сыну Ислы. Сурт вместе со жрецом имели целью убить короля. И хоть попытка с помощью братьев не удалась (их тела нашли на камнях, на острове Калсой), они не теряли надежды уничтожить Олафа. Но появление наследника усложняло задание, ведь теперь им надо было убить и его.

Таким образом, независимо друг от друга, Оливия и жрец способствовали появлению недовольных среди фермеров и викингов. Ислу не считали женой Олафа, а младенца называли незаконнорожденным, ведь Олаф и Исла не были в браке. Ислу не приглашали на праздники, проводимые крестьянами, её дом обходили стороной, с ней не здоровались, хоть она и отвечала всем приветливостью и дружелюбием. Исла знала все слухи, ей сообщала об этом её мать. Она старалась всего этого не замечать и вести себя так, словно люди относились к ней по-дружески. К ней приходила Оливия и всё рассказывала её матери, желая Исле и её младенцу добра и благополучия. Исла же верила в бога Христа и молилась ему каждый день, прибегая в крошечную церковь, на краю деревни, и прося у него простить ей грехи, в которых её обвиняли фермеры. Больше всего безжалостны были женщины. То ли из зависти, то ли из презрения, они косили на неё свои недовольные мины, шепча за её спиной, указывая пальцем в её сторону.

Исла скрывала это от Олафа, полагаясь на его решение. Но слухи, способные протиснуться сквозь узкие щели домов, всё же дошли до Олафа. Узнав, что люди думают об Исле и её младенце, то есть его сыне – наследнике, он пришёл в дикую ярость.

– И это после всего того, что я сделал для них, – бросил он в огорчении. – Всё это от язычества, от слабости веры… Я женюсь на Исле. Я хотел сделать это по возвращении с похода, в Нормандии, но вижу, что они загрызут её, пока я буду…

– Это не всё, – сказал Натан, обдумывая свои слова. – Ты её действительно любишь?

– Исла для меня всё, моя жизнь, весна моего сердца, – ответил Олаф.

– Викинги говорят, что ты не можешь жениться на ней. Король может жениться только на девственнице, таков ваш обычай.

– Я король! И это мне решать, – гневно зарычал Олаф.

– Это верно, Олаф. Но твои люди будут недовольны. Есть другое решение.

– Какое?

– Ты женишься на ней в христианской церкви. Там нет запретов.

– Верно, – глаза Олафа просветлели, гнев спал. – Но откуда ты это знаешь?

– Меня интересуют разные вопросы жизни. Я изучаю законы и традиции. Если христианство, которое ты подарил нам останется здесь, то я должен всё знать об этом, ведь это будет частью нашей жизни, – ответил Натан.

– Хорошо, сыграем свадьбу. Я доверю это тебе.

– Буду весьма признателен.

Олаф, хоть и успокоился относительно безопасности Ислы, но всё же раздумывал над тем, как Исла с сыном сможет жить на островах без него.

Олаф прогуливался по окрестности, размышляя над будущими походами. Гуляя, он забрёл на территорию одного из святилищ, установленного Варгом. Перед ним стояли три бревна с изображениями Тора и других богов. Глядя в лицо того, кого он никогда не видел, он вдруг пришёл в ярость и, вынув меч, срубил все три деревянных идола. Гнев прошёл, оставив лишь жар внутри и осадок неудовлетворения, но рубить уже было нечего. Неожиданно он услышал за спиной шум камней, как если бы кто-то быстро шёл по мелким камням. Он оглянулся, и увидел лишь уползающую тень.