Женщина опустила глаза, и робко продолжила:

– Мне нужен человек, который бы не только услышал и принял мою исповедь, но и помог мне.

– Вы нуждаетесь в помощи, это я вижу, – мягко сказал Натан, видя неуверенность женщины. – Как священник, я донесу ваши молитвы до Господа, а как человек – я помогу вам в вашей проблеме.

Услышав эти слова, она осторожно продолжила исповедь.

– А если вы узнаете о моём грехе, но не сможете помочь, то вы сохраните в тайне мой рассказ? – её глаза, полные тревоги, просящей о помощи, были с мольбой направлены на священника.

– Я клянусь вам, что сохраню тайну при любых условиях, до самой моей смерти.

– Хорошо, – сказала Айлин, немного успокоившись. – Года три тому назад, когда Исла, моя подруга, умерла, я стала свидетелем странного разговора двух мужчин.

– Вы узнали этих мужчин?

– Это произошло поздним вечером, я не разглядела их лиц из-за сумерек, но голос одного из них мне казался знакомым.

– Кто он?

– Это был голос жреца. Но может, я ошибаюсь. Я видела и слышала его всего несколько раз. Но он мне был настолько противен, что я запомнила его голос. Его нельзя перепутать.

– И о чём же они говорили, эти двое?

– Жрец передал какому-то мужчине небольшой продолговатый ящик, и велел его надёжно спрятать.

– Так, очень интересно. Рассказывайте дальше.

– Варг, кажется, так звали жреца, он потом куда-то исчез. Люди говорят, что он убежал от наказания викингов. Так вот, судя по голосу, он очень ценил то, что находилось в ящике, потому что строго приказал этому мужчине, которому передал предмет, чтобы тот был предельно осторожен, и что бы никто его не видел.

– И что же вы сделали? – спросил священник.

– Когда Варг ушёл, исчезнув в темноте, я подкралась к дому ближе и стала прислушиваться. Мне нужно было идти в соседнее селение, там жили мои дальние родственники. Я собралась у них переночевать, – пояснила Айлин. – Постояв у двери некоторое время, я уже собиралась уходить, как вдруг, тишина в доме была прервана и до меня донеслись слабые, но отчаянные крики.

– Кто это был?

– Это был плачь, детский плачь. Так кричит младенец, когда хочет кушать. Ребёнок не унимался. А мужчина, который взял этого ребёнка у жреца был в суматохе. Он не знал, что с ним делать. Успокоить его он не мог, а крик всё увеличивался. Тогда мужчина выбежал из дома. Он чуть не заметил меня у двери. Спасла меня темнота. Он выбежал и куда-то исчез в ночи, оставив кричащего младенца в доме, в темноте.

– Так, и что же вы сделали? – у священника пробудился интерес, сердце защемило.

– Я проникла в дом, отыскала младенца и… похитила его…

– Вы смелая женщина. Что же было потом? Вы вернули младенца родителям? Вероятно, жрец похитил его. Но вот для каких целей?

– Он… он хотел… – ей тяжело давались слова, её сердце было наполнено тягостными воспоминаниями. – Убить…

– Что, убить? Я не ослышался? – в ужасе спросил Натан.

– Нет, не ослышались. Жрец собирался использовать этого младенца в своих тайных обрядах.

– Жертвоприношение, – с трудом выговорил Натан.

– Да, он собирался это сделать, если бы…

– Если бы не ваш поступок, – закончил Натан. – Что же, вы поступили верно. Вы спасли человеческую жизнь. Теперь жрец вам не помешает. Он…

– Я знаю, его больше нет на островах. Я не боюсь его, – смело заявила Айлин.

– Это был мальчик или девочка?

– Это был мальчик, – ответила Айлин.

– Вы вернули его родителям?

– Нет, он живёт со мной.

– Я понял. Вы решили его усыновить. Но вы не думали, что его родители убиваются горем, ведь это их родное дитя.

– Он им уже не нужен, он… они не… – сбивчивость её слов говорила о том, что женщина ещё не всё рассказала.

– Вы решили спасти его. И это славно. Вы совершили хороший поступок, но отбирать его у родителей не следовало. – Тут его осенила мысль, – простите, может, вы не знаете, с какой он семьи?

– Не знаю. Но…

– Что?

– Он им уже не нужен, они не смогут о нём позаботится, потому что… – она вновь запнулась, видимо, какое-то тяжёлое старое воспоминание приносило ей душевную муку.

– Почему же, говорите, – мягко настоял священник.

– Потому что они мертвы, – с тяжестью вымолвила она.

– Понятно. Тогда и в этом случае, вы совершили хороший, богоугодный поступок – вы взяли на себя ответственность за жизнь и воспитание маленького человека. Его жизнь теперь находится в ваших руках, – он замолчал, а затем продолжил. – Вы должны его воспитать так, как если бы были его матерью. Он нуждается в помощи, – священник о чём-то задумался, потом продолжил. – Может быть, вы не хотите больше нести этот груз, вы устали? – он посмотрел в измученные её глаза, и прочёл в них мольбу. Она хотела, чтобы её не осуждали.

– Что ж, я готов помолиться за вас, дорогая Айлин.

– Я ещё не рассказала о своём грехе, отче.

– Я внимательно слушаю.

– Мой грех заключается в том, что я не рассказала его вам.

– Не понял, – удивился Натан. – Вспомнить о боге никогда не поздно, главное, что вы осознали свою ошибку, тем самым, признали…

– Я имею в виду вас не как священника, а как… – она вновь потеряла уверенность в голосе, – как родственника.

– Родственника?

– Да, ведь этот мальчик, теперь ему три с половиной года, он ваш родственник, – пояснила женщина.

Сердце священника заныло, беспокойство наполнило его середину, и он почувствовал себя словно во сне. Он не верил своим ушам, и смутно догадывался о ком пойдёт речь.

– Как только я принесла этого мальчика в дом, в другую деревню, где и накормила его козьим молоком, я сразу же узнала его. Это был сын Олафа и Ислы.

Слёзы наполнили утомлённые глаза священника, его молитвы были услышаны. Бог не отвернулся от него и послал ему надежду к жизни. Теперь он не один. Он сможет сберечь тайну и воспитает сына Ислы. Он обязан это сделать, так как чувствовал перед ней свою вину.

– Где он? Где Сигар, где мой мальчик?! – прослезившись, но не уняв волнение неожиданного сильного чувства, затопившего его, спросил Натан.

– Он в доме моих дальних родственников, – ответила Айлин.

– Он жив, он жив! – взволнованно произнес он. – Это замечательно. Вы дали мне вторую жизнь, Айлин. Вы замечательная женщина, – прошло некоторое время, пока священник не успокоил нахлынувшие на него нежные чувства.

– Успокойтесь, отец, с ним всё в порядке. Он здоров и весел.

– Но… но как же вы скрыли это от людей? Ведь они могли заподозрить вас. Многие считают, что Исла и её сын пробудили зло, а потому хранят его внутри себя. Как вам удалось объяснить…

– Очень просто, – ответила Айлин, теперь она казалась более уверенная, чем священник. – Я сказала, что забеременела от одного из викингов. Имя его я не назвала. В нашем селении есть несколько девушек, у которых есть девочки от викингов. Они тоже одиноки.

– Понятно. Хорошо… – он погрузился в раздумья. Что-то тревожило его. – Что вы собираетесь теперь делать? Вы рассказали мне о Сигаре. Как вы намерены дальше поступить?

– Я рассказала вам эту историю, потому что не могла больше вас обманывать и носить в сердце эту ношу, – ответила Айлин. – Дело в том, что мальчик с каждым днём, с каждым месяцем становится похожим на своих родителей, всё больше и больше. Понимаете?

– Да, кажется, я вас понимаю. Вы боитесь, что эта схожесть выдаст вас, ведь тело Сигара так и не нашли. Его выкрали из колыбели, из дома Холли. Она не пережила смерть Логана и Ислы, и покончила с собой – бросилась со скалы. Если бы она знала о внуке, о Сигаре, то, может быть, и не ушла бы из жизни.

– Я знаю, в этом я виню себя, что не раскрыла тайну раньше. Но я опасалась, если бы Сигар появился в доме Холли, то люди бы догадались…

– Да, да, догадались… – он размышлял.

– Что же мне делать теперь? – умоляюще спросила Айлин. Она надеялась на его помощь.

– Скажите, кто он для вас?

– Вы о мальчике? – священник, в знак согласия качнул головой. – Он мне как сын, хоть и не родной. Я его мать.

– И вы сможете сохранить эту тайну навечно? – спросил Натан.

– Я люблю его, он мне дороже всего, – ответила женщина.

– Что ж… хорошо. Вы согласны пойти на всё, чтобы его спасти?

– Да, если надо, я готова отдать свою жизнь богу.

– Так много не нужно. Я предлагаю вам стать моей женой.

– Женой? – удивилась Айлин.

– Да, тогда все разговоры вокруг вас прекратятся. Пусть все считают, что вы были беременны не от викинга, а от меня. Я тогда ещё не был священником. Кроме того, я не давал обет безбрачия. Люди охотно поверят в то, что он мой сын. И мальчик будет спасён. Я воспитаю его, как родного сына. А тайна эта будет храниться нами.

Он посмотрел на молодые глаза Айлин, преисполненные теплотой к его словам.

– Вы согласны стать моей женой?

– Да, – опустив глаза, робко ответила Айлин.

– Я, дорогая Айлин, знаю, что далеко не молод. И вряд ли могу выполнять супружеский долг, но делаю я это ради Сигара, сына Ислы и Олафа. Он должен быть счастлив, и вырасти здоровым и сильным, как его отец.

Айлин дотронулась до руки священника, склонив голову. Он почувствовал её теплую и трепетную руку и обнял её. Какая-то нежная волна приятных былых чувств, когда он был ещё молод, прокатилась внутри него. Но мысли его были направлены к богу. Он благодарил бога за его послание, за то, что не дал ему умереть в отчаянии, в одинокой тоске, в безутешной скорби. Его безучастные молитвы, обращённые к богу, были услышаны.

Что же ему делать? Ведь он пообещал стать мужем этой молодой женщины. Теперь он не одинок, и это было главное для него, это грело его сердце и успокаивало измученное сознание. У него появился смысл жизни. Он должен воспитать мальчика, как родного внука, как сына. Он сделает это ради памяти к брату, ради Ислы. Теперь он знал на что потратит остаток жизни.

Свадьбу сыграли скромно. Людей было немного – только родственники Айлин. Она рассказала всем, что её сын – это сын Натана. И все, как не странно, поверили в это – слухи растворились, как утренний туман, и Айлин зажила спокойной жизнью, не тревожась, что её тайну раскроют, а мальчика отберут. Они жили в доме Натана, на острове Вагар в деревне Мидвагур. Мальчик был подвижным, красивым, напоминал чертами лица Ислу и Олафа. Поначалу глаза Сигара были синими, но потом потемнели и стали карие, какие были у отца, Олафа. Волосы были светлые, как у матери, Ислы. Носик и овал лица напоминал мать, а волевой характер и сила в теле была отцовской. Так, Сигар унаследовал черты обоих родителей, взяв от них то, что посчитал нужным.

Однажды Айлин выложила на стол кое-какие вещи из своего сундука. Среди платьев, юбок и овечьей шкуры, накидок и украшений, Натан увидел одну светлую овечью кожу, осторожно свернутую в рулон.

– Что это? – спросил заинтригованный Натан.

– Это всё, что осталось от Оливера, – ответила молодая женщина. Она аккуратно развернула кожаное полотно и показала его мужу.

– Боже, это же портрет Ислы, – воскликнул Натан. – Откуда он у тебя? Когда-то она мне показывала его. Говорила, что портрет нарисовал её брат, Оливер. У него был дар. Он отлично рисовал. Она получилась, как живая. – Он смотрел на портрет и не мог оторвать взгляда. – Мне кажется, будто она здесь, и видит нас и своего сына. Она была бы счастлива, узнать о том, что с её мальчиком всё в порядке.

Тем временем, Сигар играл с вещами, его привлекли украшения. Он залез в сундук и там уселся, рассматривая браслеты и ожерелья.

– Этот рисунок дал мне Оливер, – она складывала платья друг на друга, аккуратно укладывая их рядом с Сигаром, обратно в сундук. – Он хотел, чтобы рисунок хранился у меня. Я тогда спросила его об этом: почему у меня? – Но он не ответил, лишь как-то не весело улыбнулся и убежал. Это было ещё до нападения викингов, – пояснила Айлин.

Натан обратил внимание на надписи, сделанные на обратной стороне полотна.

– Это стих, – заметил он. – Я не знал, что Исла сочиняла стихи.

– Это не её стих.

– Но чей же?

– Думаю, что он принадлежит Оливеру, как и рисунок. Это его подарок сестре.

– Но, зачем же тогда он оставил его на хранение тебе?

– Не знаю. Он всегда был со странностями, ты же знаешь.

– Да, верно, ума у него не было, но… – он задумался. – Но тогда откуда взялись эти слова? – Он стал читать стих вслух.

Айлин прослушала текст и удивилась:

– Этого не мог он написать.

– Вот видишь, я же говорил, что не мог.

– И всё же, это написал именно он. Я в этом уверена.

Натан вспомнил последние слова Оливии, когда та шептала их ему на ухо – это была её предсмертная исповедь. Помогла ли она её душевным мукам или она их не чувствовала вообще, как ему казалось? Но всё же, этим признанием с того света, она хотела ему что-то сказать. Он вспомнил: «появится отречённый, и даст Олафу свободу, он простит грешные души и отпустит их…». Невинный и проклятый всеми ангел. Кто он? – подумал Натан. Проклятие можно снять, но ключ… где, же этот ключ? Он подумал об Оливере. Мог ли он быть этим отречённым от общества людей – проклятым ангелом. А может этим ангелом, в теле младенца, был Сигар? Мысли роились в голове Натана, одна перевешивала другую, заводила его в тупик, а потом вновь выводила его на светлое пятно, на луч надежды, он ещё раз с трепетом и смутным волнением перечитал надпись. Что если этот стих есть не что иное, как ключ к тайне, который поможет ему разгадать проклятие? Ведьма даже перед смертью, находясь у её порога, не раскрыла всей тайны, унеся её секрет в могилу. Что если она была права, и перед смертью её грехи заставили дать ответ, хоть часть правды? Видимо, она сильно сопротивлялась даже этому откровению, думал Натан. И всё же, каким-то образом, бог не оставил его и здесь, показав ему зашифрованный – скрытый в стихах, ключ, ключ к разгадке и снятию проклятия, которое держит в цепких, уродливых лапах души влюблённых: Олафа и Ислы. Стих показался ему мудреным, но он был рад и этому, ведь для расшифровки (он не сомневался, что стих – это ключ) ключа у него есть ещё годы жизни. Он постарается этот стих расшифровать.