Кристина печально покачала головой, почему-то вспомнив при этом белую простыню, перепачканную кровью…

Мучительное чувство вины преследовало девочку, мешая ей забыть о случившемся. И только через шесть недель Кристина окончательно поняла, какую роковую ошибку она совершила в тот вечер…

Глава 9

– Кристина! Да где же ты?.. – Антонина, не снимая мокрого плаща, прошла на кухню. – Господи, здесь кровь…

Кристина молча сидела в темной комнате, обхватив живот. Закрыв глаза, она напряженно вслушивалась в шаги матери. Наконец они стали громче, полоска света на полу дрогнула и…

– Кристи! Вот ты где! Что случилось? Я видела кровь на столе, ты порезалась? – Антонина провела рукой по стене и, найдя наконец выключатель, зажгла свет и тут же ахнула…

– Ян, ты посмотри! У нее вся рука в крови…

– Мам, да все в порядке, просто лук твой резала и… Порезалась вот… – развернув полотенце, она показала окровавленный палец вошедшему в комнату Яну Давидовичу…

– Я не могу… – неожиданно произнес он.

Антонина растерянно посмотрела на мужа и тихо спросила:

– Что с тобой, Ян? Ты весь побледнел… Тебе опять нездоровится?

Антонина прикоснулась ко лбу мужа.

– Кажется, температура… – растерянно сказала она. – И зачем мы только сегодня в больницу ездили, ты снова подцепил какую-то заразу!

– Мы же договаривались, – устало прислонившись к стене, сказал Ян, – что ты сдашь все необходимые анализы, как только мы вернемся из Праги. Больше месяца прошло, а ты все откладывала…

Ян Давидович стоял опустив голову. После возвращения из Чехии он очень изменился. Грустный и потерянный, он практически не выходил из кабинета отца Антонины, часто оставаясь там на ночь…

– Ян, ну какой тут ребенок, ты сам посмотри… – Антонина развела руками. – Ты никак не можешь выздороветь после ничтожной простуды, Кристина салат не может порезать, чтобы палец себе не оттяпать! – Антонина тяжело вздохнула. – Посмотри, пожалуйста, может, надо зашить или скобки там какие-то…

– Нет, Тоня, все в порядке!.. Я же вижу, – Ян Давидович оглянулся и, взглянув на Кристину, быстро отвел глаза. – Повязку тугую… Бинт…

– Да тебе совсем плохо, иди скорей на кухню! Тебе надо поужинать и лечь, – категорично сказала Антонина и, посмотрев на дочь, добавила: – Тебя это тоже касается!

– Нет, мам, я не хочу… Мне что-то нехорошо, – сказала Кристина и, опустив глаза, продолжила. – Я, наверно, от Яна Давидовича заразилась…

Ян резко выпрямился и с ужасом посмотрел на девочку.

– Что?.. – еле слышно сказал он. – Тебя знобит, Кристина?

Ян Давидович знал, что так называемая лихорадочная фаза является первоначальной при заражении вирусом иммунодефицита человека.

– Да… – помедлив, тихо ответила девочка. – Я прилягу, хорошо, мам?

– Ложитесь оба! – приказала Антонина, с негодованием взглянув на мужа и дочь.

– Ужин я принесу вам в постели… Так уж и быть.


Ян Давидович прошел в кабинет и, не зажигая свет, сел на старый кожаный диван и обхватил голову. Дождь монотонно барабанил по стеклу. Свет яркой рекламной вывески мерцал на стене разноцветными бликами.

Возвращаясь домой из больницы, где ему сообщили страшную весть о ВИЧ, он в первый раз в жизни превысил допустимую скорость, словно пытаясь повернуть время вспять, вернуться в прошлое, чтобы изменить его… Но, попав в аварию и увидев свою кровь, осознал наконец, что обречен. Ян Давидович не сомневался, что вирус, овладевший его организмом, передался жене, ведь иммунитет Антонины после длительной комы был весьма уязвим. Он решил, что сделает все, чтобы Антонина прожила как можно дольше.

Под предлогом подготовки к защите кандидатской он перестал ходить на работу. Достав множество книг по ВИЧ-инфекции и СПИДу, Ян днями напролет изучал особенности этих смертельных заболеваний. И понял, что у некоторых больных от диагноза «ВИЧ-инфекция» до синдрома приобретенного иммунодефицита может пройти около десяти лет. Переболев лихорадочной фазой, Ян вступил в бессимптомную, которая может длиться годами, но может оказаться и молниеносной в своем течении.

– Садись поудобнее, Ян! – Антонина вошла в комнату с подносом в руках.

– Неужели я заразил ее… – не глядя на жену, прошептал Ян Давидович.

– Не волнуйся, Ян! Такое бывает… Милый, уж тебе ли не знать, – спокойно сказала Антонина. – Поболеет недельку и выздоровеет! Как я еще держусь… Не понимаю!

Ян Давидович пристально посмотрел на Антонину. Поймав его взгляд, она наклонилась и попыталась поцеловать его… Но он резко встал.

– Я так соскучилась по тебе… Ты уже больше месяца не прикасаешься ко мне из-за этой простуды… – Антонина подошла к мужу и, обхватив за шею, попыталась поцеловать его в губы…

– Не надо, Тоня! Прошу тебя… – Ян Давидович отвел ее руки. – Я очень люблю тебя, родная моя, просто… Просто мне еще нездоровится, и я боюсь…

– Знаю, знаю. Заразить меня… – сказала Антонина, улыбнувшись. – Ладно, что тут сделаешь… Пойду покормлю Кристину…

Антонина уже выходила из комнаты, как вдруг Ян окликнул ее и, подойдя ближе, произнес:

– Ты хорошо себя чувствуешь? Это правда?

Антонина молча кивнула и пристально посмотрела в глаза Яну.

– Дождемся результатов анализов… – тихо сказал он и, нежно поцеловав прядку волос Антонины, добавил: – Подождем…


Антонина вышла из кабинета. Ян Давидович слышал, как она уговаривает Кристину поесть, но та отказывается. Вскоре раздались стремительные шаги, хлопнула дверь в туалет.

– Это, наверное, желудочный грипп, – донесся до него голос Антонины, стоявшей в коридоре с влажным полотенцем для Кристины.

– Если бы это было так… – еле слышно сказал Ян Давидович.

Он ходил по комнате, судорожно потирая подбородок. «Медлить больше нельзя. Необходимо завтра же вести Кристину в больницу и сдавать кровь на антитела. Неужели я заразил ее… Как? Ведь я старался даже к посуде не прикасаться…» – думал Ян Давидович. Он действительно почти не выходил из кабинета, в котором жил в последнее время. Прекрасно зная, что ВИЧ-инфекция не передается через поцелуи и объятия, насморк или кашель, общую посуду или просто прикосновения, Ян все равно испытывал параноидальный ужас и страх перед возможным заражением окружающих.

– Как она? – спросил Ян Давидович, подойдя к Антонине.

– Сильная рвота… Я принесла ей ужин, а она неожиданно вскочила с постели и бросилась в туалет… Сколько времени прошло, а она все не выходит…

Наконец дверь распахнулась – и в коридоре появилась Кристина. Она была бледна, и казалось, в любой момент может упасть в обморок. С трудом добравшись до своей комнаты, она легла в постель и, отвернувшись к стенке, натянула на себя теплое одеяло.

Антонина решила больше не беспокоить дочку и, аккуратно прикрыв дверь в ее комнату, вернулась на кухню. Взглянув на белые ломтики лука, оставшиеся лежать на разделочной доске, она заметила на них кровь дочери. Неожиданно чувство необъяснимой тревоги овладело ею… Не в силах справиться с ним, она замерла, словно прислушиваясь к частым ударам своего сердца. Стоявший на плите чайник наконец закипел, и раздался протяжный свист.

– Тоня, я зайду к ней… Может, смогу чем-то помочь, – неожиданно предложил Ян Давидович.

– Хорошо, дорогой… – сказала Антонина, растерянно взглянув на мужа.


В темной комнате силуэт девочки был почти незаметен… Кристина лежала, крепко прижав к себе любимую куклу. Приблизившись к кровати, Ян Давидович сразу понял, что она плачет…

– Как ты? – тихо спросил он и зажег настольную лампу.

– Мне плохо… – прошептала девочка сквозь слезы.

– Кристина, я хотел с тобой поговорить, – Ян Давидович присел на край постели. Мягкий свет настольный лампы освещал комнату: игрушки, стол, небольшую тумбочку около кровати и лежавшую на ней книгу…

– Есенин… – прошептал он, глядя на темно-зеленый потрепанный томик. – Как у бабушки… Она с ним не расставалась перед смертью…

Ян Давидович взял книгу и, не глядя, раскрыв ее наугад, прочитал:

… Черный человек,

Черный, черный,

Черный человек

На кровать ко мне садится,

Черный человек

Спать не дает мне всю ночь.

– Вот видишь, Кристина… Как все получилось…

Кристина повернулась и увидела в глазах отчима слезы.

– Что с вами? – испуганно спросила она.

Ян Давидович вздрогнул, словно очнувшись, и, глубоко вздохнув, произнес:

– Кристина, мы завтра обязательно поедем в больницу, ты должна сдать кровь на анализ…

– Зачем?

– Так надо… Понимаешь? – Он с тревогой посмотрел на девочку. – Возможно, ты заразилась… И твое состояние сейчас объясняется болезнью, которая со временем…

– Я беременна, Ян Давидович! – неожиданно воскликнула Кристина и зарыдала. – Я беременна…

Резко встав с постели, он с удивлением посмотрел на девочку, не в силах что-либо сказать.

– Не молчите! Прошу вас, ведь мне так страшно сейчас… – Неожиданно Кристина, привстав на колени, обхватила Яна Давидовича и крепко прижалась к нему. – Пожалуйста, не отталкивайте меня! Не отталкивайте… Я так люблю вас… Мне так страшно сейчас… Я не хотела! Не хотела этого ребенка… Я не знаю, что делать!..

– Рожать… – неожиданно раздался голос Антонины. Она стояла на пороге комнаты и все слышала…

– Мама… – воскликнула Кристина, отстраняясь от Яна Давидовича. – Мамочка…

– Убирайся отсюда! Немедленно… – не отрывая гневного взгляда от мужа, вдруг закричала Антонина. – Как ты мог?! Она же еще совсем ребенок!

– Тоня, я не…

– Вон! И никогда не возвращайся сюда больше! – Антонина с ненавистью смотрела на Яна. Ее глаза были полны слез… – Ты никогда, слышишь, никогда не увидишь своего ребенка! Клянусь Богом!

– Мама! Мамочка… – Кристина бросилась к матери и, прижавшись к ней, зарыдала…

– Тоня, выслушай меня… – воскликнул Ян.

– Уходи, слышишь?! Уходи немедленно! – резко перебила его Антонина, крепко прижав к себе дочь. – Ты сломал нашу жизнь! Неужели ты не понимаешь?!

Ян Давидович пристально посмотрел в глаза Антонины. И, не говоря больше ни слова, ушел…

Глава 10

Кленовый лист долго кружился в воздухе, не желая приземлиться на черный асфальт. Схватившись за ветер, он бросился к темному окну, за которым сидела на смятой постели женщина и горько плакала. Глядя в окно, она что-то беззвучно твердила, прижав руки к груди… Неожиданно сорвавшись, лист стремительно бросился прочь. Высоко взлетев, он долго парил над мокрой дорогой, по которой мчался, словно слепой, черный автомобиль с разбитыми фарами.


Кристина рассказала матери правду, пытаясь оправдать Яна Давидовича, но Антонина ей не поверила. Она была уверена, что Кристина страстно любит своего отчима и готова даже солгать, чтобы только он снова был рядом.

– Аборт я тебе делать не разрешу, – твердо сказала Антонина и, немного помедлив, добавила: – Но и ребенка своего Ян не увидит, как и тебя… Решено. Мы уедем отсюда…

– Куда, мама? – с отчаянием спросила Кристина. – А школа?..

– Надо было раньше думать… Ты что, собираешься девятый класс с огромным животом заканчивать?.. – Антонина жестко посмотрела на дочку. – Я даже слышать об этом не хочу! Ты что, забыла, сколько тебе лет и что о тебе могут подумать?! Это клеймо на всю жизнь…

Кристина вновь зарыдала, уткнувшись в подушку, но вдруг резко вскочила и бросилась в туалет.

– Господи, да за что же все это?! – прошептала Антонина, глядя в окно. – Как же он мог… Господи…

Антонина потушила свет и сквозь слезы принялась читать молитву, которой научила ее мать еще в детстве…


Старинные часы с медным маятником глухо пробили полночь. Измученная приступами рвоты, Кристина крепко заснула, свернувшись калачиком и обхватив руками колени. Антонина долго смотрела на дочь, не в силах отойти от нее. Только сейчас она поняла, как много пришлось пережить Кристине за последнее время… Проводя рукой по пшеничным волосам, разметавшимся по подушке, Антонина прислушалась к дыханию дочери, стараясь угадать, что ей сейчас снится…

«Маленькая принцесса выросла и, встретив сильного красивого мужчину, полюбила его… – думала она, с нежностью глядя на спящую дочь. – Полюбила сильно и страстно… Так же, как и я…»

– Бедная моя девочка… – прошептала Антонина, поправляя одеяло. – Сколько тебе придется еще пережить…

Нежно поцеловав дочь, женщина тихо вышла из комнаты. Дверь в кабинет отца была распахнута, и она увидела в его глубине стол, заваленный книгами. Остановившись на пороге, она почувствовала пустоту, вновь воцарившуюся в комнате. Не зажигая свет, Антонина прошла в кабинет и, опустившись на старый диван, зарыдала. Страх и обида за дочь постепенно сменились осознанием предательства мужа. Сердце наполнилось мучительной болью и одиночеством.

– Бежать, бежать… – тихо повторяла она. – Арендовать дом где-нибудь на берегу моря… Забрать Кристину и спрятать там. Спрятать…