Флора рассмеялась. Она посмотрела на Хью, ожидая, что он тоже улыбнется, но, видимо, он не слышал слов Джейсона. Он смотрел на них двоих с застывшим лицом, как человек, стоящий на пороге великого открытия.


Джейсон лег спать, Таппи тоже задремала наверху, а Роза уехала ужинать с Брайаном Стоддартом. Изабель сидела у камина, вязала и слушала Моцарта. Провести вечер одной было для нее редким удовольствием, а Моцарт вместо телевизионных новостей — это просто счастье. Таппи всегда смотрела новости в девять часов, и только во время ее болезни Изабель перестала включать телевизор по вечерам. День был хлопотным, шутка ли — обзвонить всех приглашенных, и теперь Изабель позволила себе немного расслабиться за вязанием.

Зазвонил телефон. Она вздохнула, воткнула спицы в клубок и вышла в холл, чтобы взять трубку. Это был Хью Кайл.

— Да, Хью?

— Извини за беспокойство, Изабель. Роза дома?

— Нет, к сожалению, ее нет.

— Ладно, я перезвоню.

— Может, передать ей что-нибудь?

— Дело в том, что… Сегодня она привезла мне замечательный пирог миссис Уотти и, похоже, забыла перчатки. Во всяком случае, я думаю, что это ее перчатки.

— Я скажу ей. Правда, вечером я ее уже не увижу, только утром.

— Она куда-то уехала?

— Да. — Изабель улыбнулась, поскольку была рада, что Роза не скучает в отсутствие Энтони. — Брайан Стоддарт пригласил ее на ужин.

Наступила тишина, затем Хью еле слышно переспросил:

— Что?

— Брайан Стоддарт повез Розу ужинать. Анна уехала, поэтому они решили составить друг другу компанию.

— Куда они поехали?

— Кажется, в Лохгарри. Брайан упоминал про «Рыбацкую гостиницу».

— Ясно.

— Я скажу Розе насчет перчаток.

— Что? — переспросил Хью, словно уже забыл о причине своего звонка. — Ах, да. Это неважно. Спокойной ночи, Изабель.

Даже для Хью окончание разговора было слишком резким.

— Спокойной ночи, — сказала Изабель.

Она положила трубку и еще стояла некоторое время, размышляя, что могло случиться, но ничего не приходило ей в голову. Она выключила свет и вернулась в гостиную слушать музыку.


Лохгарри располагался в пятнадцати милях к югу от Фернрига в конце морского залива и на пересечении главных дорог от Форт-Уильяма, Тарбола, Морвина и Арднамерхана. Когда-то давно Лохгарри был маленькой рыбацкой деревушкой с небольшой гостиницей для редких путешественников. С появлением железных дорог поезда начали привозить из Англии богатых любителей охоты, и все изменилось. Для охотников с друзьями, домочадцами и слугами построили большой отель, и каждый год в августе и сентябре по окрестным горам разносилось эхо выстрелов.

После Второй мировой войны все опять изменилось. Возникла промышленность в виде огромной лесопилки и склада лесоматериалов. Жителей стало больше, вместо старой школы с одним-единственным классом построили новую и даже открыли небольшую больницу. Дороги расширились и улучшились, и в летний сезон движение шло непрерывным потоком. Вокруг залива росли как грибы кемпинги, а покрытые утесником пастбища превратились в поля для гольфа.

«Рыбацкая гостиница», стоявшая на берегу залива с незапамятных времен, тоже претерпела изменения. Ее расширили, пристроили эркеры и террасы, перекрасили в белый цвет и обсадили плющом. Наверху, куда вели изогнутые лестницы и наклонные коридоры, были не только спальни, но и ванные комнаты. Один владелец пристроил бар, другой — ресторан. Третий заасфальтировал газон и превратил его в автостоянку.

Брайан поставил машину на одно из немногих оставшихся свободных мест на автостоянке. В воздухе пахло водорослями. Сумерки сгустились, и огоньки рассыпанных вдоль берега домов отражались в темных водах залива. Из ресторана доносились приятные ароматы и позвякивание посуды.

— Похоже, это популярное место, — заметила Флора.

— Да, очень. Но не волнуйся, я заказал столик, — сказал он, беря ее под руку.

Они пересекли стоянку, поднялись по ступенькам и вошли в гостиницу. Яркие лампы освещали клетчатое ковровое покрытие и композиции из искусственных цветов. Заметив указатель, что дамская комната расположена наверху, Флора мягко высвободила руку и сказала, что поднимется наверх, чтобы снять плащ.

— Конечно, иди. Я буду в баре.

Появился одетый в белое официант.

— Добрый вечер, мистер Стоддарт. Давненько вас не было.

— Привет, Джон. Надеюсь, ты сможешь предложить нам хороший ужин.

Тем временем Флора поднялась наверх и отыскала дамскую комнату, оклеенную обоями с чудесным цветочным рисунком. Она сняла плащ, повесила его и подошла к зеркалу, чтобы причесаться. Согласившись на ужин с Брайаном лишь из вежливости, потому что не нашла предлога для отказа, она не хотела особенно наряжаться. Впрочем, возможности ее гардероба и так были ограничены. Пришлось надеть бирюзовую шерстяную юбку (другой просто не было) и тонкий черный свитер с длинными рукавами. Но волосы Флоры переливались, как шелк, кожа горела свежим румянцем, глаза блестели.

— Какая ты хорошенькая, — восхитилась Изабель, провожая ее.

— Ты сияешь, как елочная игрушка, — сказал Брайан, усаживая ее в машину, сверкающий темно-красный «мерседес».

«Интересно, кто заплатил за эту машину — Брайан или его жена», — размышляла Флора по дороге. Они доехали от Фернрига до Лохгарри очень быстро и без происшествий. Разговор шел на общие темы, что вполне устраивало Флору и, по-видимому, Брайана тоже.

Она спустилась вниз. В баре было не протолкнуться, но Брайан каким-то образом умудрился занять лучший столик у камина. Когда Флора появилась в дверях, Брайан поднялся на ноги. Она чувствовала, что на нее смотрят. Пока она шла через зал, ее провожали пристальные взгляды, как будто появление молодой, незнакомой, привлекательной женщины было событием, которое нельзя пропустить.

Брайан довольно улыбнулся.

— Иди, садись к огню. Я заказал тебе выпить.

Они сели; Брайан вынул из кармана золотой портсигар и протянул Флоре. Она покачала головой, тогда он взял сигарету сам и прикурил от золотой зажигалки с выгравированными инициалами. На столике перед ним уже стоял стаканчик с виски. Принесли напиток и Флоре — запотевший бокал на серебряном подносе.

— Что это? — спросила она.

— Мартини, разумеется. А что еще это может быть?

Флора хотела было сказать, что не пьет мартини, но Брайан продолжил:

— Я заказал сухой, как ты любишь.

После таких слов было бы невежливо отказываться от напитка, и Флора взяла бокал. Он был обжигающе холодным. Брайан поднял свой виски, пристально глядя на Флору поверх ободка стакана.

— Слантэ, — сказал он.

— Я не знаю этого языка.

— По-гаэльски это означает «за здоровье». Единственное слово гаэльского языка, которое я выучил за годы жизни здесь.

— Не сомневаюсь, это очень полезное слово. Наверняка оно не раз спасало тебя в сомнительных ситуациях.

Он улыбнулся. Флора сделала глоток и едва не закашлялась. Это было все равно что выпить ледяной огонь. Ловя ртом воздух, она отставила стакан.

Брайан рассмеялся.

— В чем дело?

— Слишком крепко.

— Брось, ты никогда не пила ничего другого.

— Время идет, люди меняются.

— Роза, неужели ты перевоспиталась? Решила начать здоровый образ жизни? Бросить пить и курить? Быть такого не может. — В его голосе звучала насмешливая тревога. — Я этого не вынесу. Раньше ты выпивала бокал мартини не моргнув глазом и курила сигарету за сигаретой.

— Неужели?

— Конечно. Я ничего не забыл, ни единой детали.

— Я и сейчас курю, но реже.

— Вот что значит влияние добропорядочного мужчины.

— Ты имеешь в виду Энтони?

— А кого же еще? Ни за что не поверю, что у тебя было много приличных кавалеров.

— Хорошо, пусть будет Энтони.

Брайан недоуменно покачал головой.

— С чего это ты вдруг решила с ним обручиться?

Флора не ожидала, что разговор так быстро коснется щекотливых тем, и насторожилась.

— Были причины.

— Назови мне хоть одну.

— Извини, но тебя это не касается.

— Разумеется, это меня касается. Все, что ты делаешь, касается меня. Но здесь что-то не так. Вы с Энтони не подходите друг другу. Вы не пара. Когда Анна сказала мне, что ты собираешься за него замуж, я не мог в это поверить. По правде говоря, я до сих пор не верю.

— Разве тебе не нравится Энтони?

— Энтони нравится всем. В этом его проблема. Он слишком хорош.

— Вот тебе и причина. Он хороший парень.

— Перестань, Роза.

Он поставил виски на стол и подвинулся ближе к ней. Отлично сшитый черный блейзер, темно-серые брюки, ботинки от Гуччи. Зачесанные назад черные волосы, пристальный взгляд светло-серых глаз из-под темных бровей. Флора еще в машине уловила запах дорогого одеколона, а теперь обратила внимание на золотой блеск наручных часов, запонки, кольцо-печатку. Все было продумано до мелочей.

Его испытующий взгляд таил в себе опасность, и Флора решила переменить разговор.

— Анна сказала тебе о вечеринке в пятницу?

На мгновение в его глазах мелькнула досада. Он откинулся на спинку стула и снова взял стакан с виски.

— Да, что-то сказала перед самым отъездом.

— Вы приглашены.

— Не сомневаюсь.

— Ты придешь?

— Наверное.

— Не слышу радости.

— Знаю я эти вечеринки, которые вечно устраивает Таппи. Одни и те же люди, одна и та же одежда, одни и те же разговоры. Но я уже говорил тебе, что жизнь здесь, на краю света, имеет много минусов.

— Не слишком вежливый ответ на приглашение.

Он улыбнулся, снова весь обаяние.

— На самом деле, если ты будешь там, обольстительная, как всегда, я примчусь на крыльях.

Флора невольно рассмеялась.

— Вряд ли я буду выглядеть особенно обольстительно. Скорее всего, у меня будет весьма странный вид.

— Странный? Почему странный?

Она рассказала об утренней драме с платьем, постаравшись, чтобы история вышла забавной. Но Брайан был по-настоящему потрясен.

— Роза, это невозможно. Неужели ты наденешь какую-то старую тряпку с чердака?

— А что еще мне остается?

— Я отвезу тебя в Глазго, и ты купишь там платье. Или в Эдинбург. Или в Лондон. Нет, лучше в Париж. Мы останемся там до пятницы и подберем платье от Диора.

— Какие милые идеи.

— Я рад, что ты находишь их милыми. Лично я считаю, что перед ними просто невозможно устоять. Когда мы едем? Завтра, хорошо?

— Я никуда не поеду, — твердо заявила Флора.

— Ну что ж, тогда не обессудь, если все начнут смеяться над твоим нарядом. Впрочем, если кто-то и сможет выйти с блеском из этой ситуации, то это ты. Давай, допивай свой мартини, наш столик уже готов.

В обеденном зале, тоже забитом людьми, было очень тепло, горели свечи и звучали негромкие звуки волынки. Брайана и Флору провели к столику в эркерной нише, отделенной драпировками от остального пространства. Обстановка была очень интимной. Они сели. Официант принес еще виски и мартини. Флора, у которой и так уже слегка кружилась голова, с ужасом посмотрела на поднос.

— Вообще-то, я не хочу больше пить.

— Ради всего святого, Роза, перестань быть такой занудой. Ты ведь не за рулем.

Она бросила взгляд на его виски.

— Зато ты за рулем.

— Не волнуйся, я знаю дорогу, как свои пять пальцев. И полицейских тоже знаю. — Он открыл большое, как газета, меню. — Ну, что мы будем есть?

В меню были креветки и устрицы. Флора любила креветки, а устрицы еще больше. К тому же она не ела их целую вечность. Брайан не стал возражать.

— Хорошо, я закажу тебе устрицы, а себе — креветки. А потом давай съедим бифштекс. И, может быть, салат? Что еще? Грибы? Помидоры?

Наконец заказ был сделан. Официант принес карту вин, но Брайан отодвинул ее в сторону и попросил принести бутылку «Шато Марго» 1964 года. Официант почтительно забрал меню и удалился.

— А может, ты предпочла бы шампанское? — спросил Брайан.

— Шампанское? Зачем?

— Ну, этот напиток прекрасно подходит, чтобы отпраздновать встречу после долгой разлуки.

— А ты считаешь, что это именно тот случай?

— Для меня — да. А остальное зависит от тебя, Роза. Или мне не следует ожидать от тебя авантюрных решений в столь ранний час?

Флору охватила паника. Тонкий лед затрещал, разговор выходил из-под контроля. Красные свечи неярко освещали белую накрахмаленную скатерть. Бокалы поблескивали, как мыльные пузыри. Брайан ждал. Флора сделала глоток мартини. Он показался ей еще крепче, чем раньше, но зато все сразу стало ясным и простым. От нее требуется только осторожность, и больше ничего.