— Ассистент?

— Ассистент.

Таппи откинулась на подушки, закрыла глаза, сосчитала до десяти и открыла снова. Хью ждал.

— Я хотел, чтобы вы узнали раньше других. Что скажете?

— Скажу, что ты вел себя возмутительно.

— Я догадываюсь, почему вы сердитесь. Потому что я не сказал вам раньше.

— Мы тут выбивались из сил, уговаривая тебя взять ассистента, а ты все молчал и отнекивался.

— Но вы довольны?

— Конечно, я довольна, — сердито сказала она. — Но лучше бы ты сказал мне об этом раньше. Я бы не сотрясала понапрасну воздух.

— Таппи, мне иногда кажется, вы забываете, что я давно уже перерос Джейсона.

— То есть способен решить вопрос с ассистентом самостоятельно, без вмешательства такой назойливой старухи, как я.

— Я никогда такого не говорил.

— Но подразумевал. — Таппи не могла больше прикидываться сердитой и обиженной. Она в самом деле была очень рада и теперь позволила себе улыбнуться. — Хоть какая-то передышка тебе будет, — сказала она.

— Еще ничего не решено. В следующую среду он приедет сюда, чтобы встретиться со мной, посмотреть на город.

— А где они будут жить? — спросила Таппи.

— Пока неизвестно.

Таппи тут же загорелась.

— Надо поспрашивать насчет дома.

— Не надо никого спрашивать, потому что еще ничего не решено.

— Хорошо. Я не обмолвлюсь ни словечком. Доктор Стефенсон, — произнесла она вслух, словно проверяя, насколько надежно и солидно звучит это имя, — ассистент доктора Кайла. Подумать только.

Сообщив свою новость, Хью перешел к практическим вопросам.

— Как вы себя чувствуете?

— Лучше, чем вчера, но не так хорошо, как буду чувствовать завтра. Мне надоело сидеть взаперти, Хью. Мое терпение скоро кончится.

— Думаю, на следующей неделе я разрешу вам вставать.

— А как бедняжка Роза?

— Бедняжку Розу я еще не видел.

— Ты должен пойти и осмотреть ее, чтобы убедиться, что с ней все в порядке. Представить только, несвежая устрица. Надо было быть осторожнее. Если Роза не встанет завтра на ноги, вечер будет испорчен. Ведь мы позвали всех познакомиться с ней.

Хью подошел к окну. Таппи проследила за ним взглядом, и ее охватило ощущение дежа-вю.

— Знаешь, ты стоишь там, у окна, совсем как в тот день, когда мне было очень плохо и я сказала тебе, что хочу увидеть Энтони и Розу. И каким-то образом ты устроил это. Вместе с Изабель, конечно. Спасибо тебе, Хью. Все получилось так хорошо. Теперь я счастлива.

Она смотрела на его спину, ожидая ответа. Хью повернулся лицом к ней, но, прежде чем успел открыть рот, раздался стук в дверь. Думая, что пришла сиделка забрать поднос с остатками завтрака, Таппи крикнула:

— Войдите.

Дверь открылась, и вошла Роза. Увидев у окна фигуру Хью, она замерла на долю секунды, затем быстро повернулась и вышла. Таппи успела заметить только, как мелькнули длинные ноги в черных колготках и короткая клетчатая юбка в складку.

— Вернись! — крикнул Хью, на взгляд Таппи, несколько резко.

Девушка появилась снова, держась за ручку двери, готовая убежать в любую минуту. Она выглядит, как пятнадцатилетняя девчонка, подумала Таппи. Хью хмуро смотрел на нее с противоположного конца комнаты. Таппи предполагала, что Роза, с ее отличным чувством юмора, сейчас скажет что-нибудь забавное, засмеется, но у девушки был такой вид, как будто она вот-вот расплачется.

Затянувшееся молчание нарушил Хью.

— Кто разрешил тебе встать?

Роза смутилась еще больше.

— Вообще-то, никто.

— Разве сестра не велела тебе оставаться в постели?

— Велела. Она не виновата.

— Тогда почему ты встала?

— Хотела увидеть Таппи. Я не знала, что вы здесь.

— Ну, разумеется.

Таппи решила вмешаться.

— Хью, перестань. Роза не ребенок. Она может встать с постели, если хочет. Детка, подойди, забери у меня этот поднос, а я посмотрю на тебя как следует.

Получив поддержку, Роза закрыла дверь, подошла к кровати и убрала поднос на пол. Таппи взяла ее за руки и усадила на кровать рядом с собой.

— Какая ты худенькая! Руки, как прутики. Может, тебе действительно надо было бы полежать еще денек в постели. Ты должна быть в порядке к завтрашнему вечеру. Без тебя все приготовления пойдут насмарку. Да, не беспокойся насчет цветов, Анна обещала привезти цветы в горшках из своей оранжереи. Она хочет загрузить ими целый «лендровер». И можно срезать несколько березовых веток, они всегда…

Ее голос стих. Роза не отвечала. Она просто сидела, опустив глаза. На ее исхудавшем лице не было даже следов косметики. Волосы потеряли свой блеск, а уголки рта опустились. Таппи встревожилась. Она вспомнила, как Роза пять лет назад время от времени впадала в дурное настроение без видимых причин. Но мало ли что на уме у семнадцатилетней девушки… Сейчас она не ожидала вновь увидеть на лице Розы несчастное выражение.

Таппи беспокоилась об Энтони. А вдруг Роза все так же склонна к перепадам настроения? Грешно вымещать свое настроение на других. Конечно, Роза еще нездорова, но… Может, она поссорилась с Энтони? Но мальчик в Эдинбурге. С Изабель? Невозможно. Изабель никогда ни с кем не ссорилась.

— Роза. — В голосе Таппи прозвучали нетерпеливые нотки. — Роза, дитя мое, что случилось?

Но прежде чем Роза успела ответить, вмешался Хью.

— С ней все хорошо, если не считать того, что она отравилась несвежей устрицей и слишком рано встала с постели.

При звуках его голоса Роза встрепенулась.

— Как ты себя чувствуешь? — спросил он. — Отвечай честно.

— Хорошо. Только слабость в ногах.

— Ты завтракала?

— Да.

— И тебя больше не тошнило?

— Нет, — смутившись, ответила она.

— В таком случае, самое лучшее — это выйти на улицу и подышать свежим воздухом. — Увидев, что это предложение не вызвало у нее энтузиазма, Хью добавил: — Прямо сейчас. Пока светит солнце.

Таппи подбадривающе похлопала Розу по руке.

— Почему бы и нет? Утро чудесное. Прогулка пойдет тебе на пользу.

— Хорошо.

Роза неохотно встала и направилась к двери. Но Таппи, движимая хозяйственным инстинктом, остановила ее.

— Милочка, раз ты все равно идешь вниз, захвати мой поднос. И если увидишь Маклеод, попроси ее подняться сюда. И еще, спроси у миссис Уотти, не нужно ли ей принести что-нибудь из огорода. Может, она попросит тебя набрать бобов к обеду.


У Таппи было шестое чувство в том, что касалось домашних дел. Миссис Уотти встретила Флору удивленными возгласами и действительно попросила ее собрать в огороде бобы, выдав большую корзину.

— А сестра Маклеод знает, что ты встала?

— Да, я только что ее встретила. Она так на меня посмотрела…

— Лучше держись от нее подальше.

— Постараюсь.

С корзиной в руках Флора вышла в холл. Ей не хотелось собирать бобы. Ей вообще не хотелось выходить из дома. Она мечтала уютно устроиться на краю кровати рядом с Таппи, чтобы мудрая старушка ее пожалела. Откуда ей было знать, что этот чертов Хью навещает своих больных на рассвете!

Флора не стала подниматься наверх за своим плащом, а надела чью-то старую твидовую куртку на кроличьем меху, которая висела на крючке в гардеробной. Когда она застегивала пуговицы, на лестнице появился Хью, одна рука в кармане, в другой — раскачивающийся саквояж.

— Я поговорил с сестрой, — сказал он, — она не будет тебя донимать… Ты на прогулку?

— Да. Собирать бобы, — покорно сказала она.

В глазах Хью мелькнул смех. Он распахнул дверь и придержал ее, чтобы Флора вышла. Солнце слепило глаза. Сквозь деревья виднелись голубые воды залива Фада, расстелившиеся полотном яркого сапфирового шелка. Воздух пьянил, как вино, а по небу проносились чайки. Хью поднял голову.

— Они летят прочь от моря. Значит, будет шторм.

— Сегодня?

— Или завтра.

Они спустились по ступенькам на площадку из гравия. Флора остановилась.

— Хью.

Он повернулся к ней, глядя сверху вниз.

Сейчас. Скажи это сейчас.

— Простите меня за то, что я сказала в тот вечер. О вашей жене. Я не имела права… Это было непростительно. Я… я не прошу забыть об этом, я хочу, чтобы вы знали — я очень жалею о своих словах.

Это было сказано. Дело сделано. К глазам Флоры снова подступили слезы. Но, по-видимому, на Хью ее признания не произвели сильного впечатления.

— Вероятно, я тоже должен извиниться, но мои извинения подождут, — сказал он.

Флора нахмурилась, пытаясь понять смысл его слов, но Хью не стал ничего объяснять.

— Не беспокойся об этом, — сказал он. — Береги себя. И не увлекайся сбором бобов. — Он зашагал прочь и снова остановился, вспомнив о чем-то. — Когда приезжает Энтони?

— Завтра после обеда.

— Хорошо. Тогда увидимся завтра вечером.

— Вы приедете на вечеринку?

— Если получится. А ты не хочешь, чтобы я приезжал?

— Хочу. Людей, которых я здесь знаю, можно пересчитать по пальцам, — поспешила добавить она, — а без вас их будет на одного меньше.

Ее ответ, видимо, позабавил Хью.

— Все будет хорошо, — сказал он, сел в машину и уехал.

Флора смотрела ему вслед, все еще несчастная, лишь слегка успокоенная и к тому же озадаченная. «Мои извинения подождут». За что он собирается извиняться? И почему откладывает? Поразмышляв с минуту над этой проблемой, Флора поняла, что не в состоянии с ней разобраться, и направилась в огород.


Наступила пятница.

Изабель проснулась под шум дождя. Дождь начался вчера вечером и шел всю ночь. Несколько раз ее будили удары ветра и стук дождевых капель по оконному стеклу. Она с ужасом думала о грязных следах, которые останутся на полу, когда все будут ходить туда-сюда, выгружая посуду, продукты и горшки с цветами из ардморской оранжереи.

Но в семь часов дождь прекратился. Изабель выбралась из постели (когда она снова ляжет, все будет уже кончено), подошла к окну, отдернула шторы и увидела жемчужно-серый туман над поверхностью моря и розоватые нити отраженных солнечных лучей. Островов не было видно; почти не слышался плеск волн о скалы.

Еще слегка моросило, но ветер стих. Изабель стояла у окна, не горя желанием начинать день, который, скорее всего, не закончится и к полуночи. Она знала, что надо выпить кофе, и бодрости прибавится. А после обеда приедет Энтони. При мысли об Энтони она сразу повеселела и поспешила в ванную.


Джейсон не хотел в школу.

— Я хочу остаться здесь и помогать. Я же должен участвовать в вечеринке, тогда почему мне нельзя помогать?

— Ты не обязан участвовать в вечеринке, — спокойно сказала ему тетя Изабель. — Никто тебя не заставляет.

— Ты могла бы написать записку мистеру Фрейзеру, что я нужен дома. Другим родители пишут такие записки.

— Я могла бы, но не буду. Доедай свой завтрак.

Джейсон погрузился в молчание. Предстоящая вечеринка его смущала, поскольку предполагалось, что он наденет килт и камзол, которые носил его дед, когда был мальчиком. Против килта он не возражал, но камзол был из бархата, а Джейсон считал, что это девчачий материал. Он ничего не скажет Дуги Миллеру про бархатный камзол. Дуги был на год старше и на голову выше ростом. У его отца есть собственный корабль, и он обещал взять Дуги в плавание юнгой. Мнение Дуги много значило для Джейсона.

Он доел яйцо и выпил молоко. Потом посмотрел на тетю Изабель и решил предпринять еще одну попытку.

— Я мог бы носить вещи. Помогал бы Уотти.

Изабель протянула руку и взъерошила его волосы.

— Да, мог бы, и делал бы это замечательно, но тебе нужно в школу. К тому же, после обеда приедет Энтони и поможет Уотти.

Джейсон забыл об Энтони.

— Он приезжает сегодня?

Тетя Изабель кивнула. Мордашка мальчика расплылась в широченной улыбке. Тетя улыбнулась ему с нежностью, не подозревая, что ее внучатый племянник уже строит планы, как заставить Энтони сделать оперение для стрел.


Некоторое время спустя у ворот Фернрига появился «лендровер» Анны Стоддарт. Он прогрохотал по выбоинам на подъезде к дому (и когда их только заделают?) и остановился на площадке из гравия рядом с синим фургоном, принадлежащим мистеру Андерсону из тарболской гостиницы. Входная дверь дома была распахнута. Анна вышла из машины и, сунув руки в карманы своей дубленки, поднялась по ступенькам.

Из холла уже вынесли лишнюю мебель и ковры. Миссис Уотти натирала паркет полотером, который гудел, как реактивный самолет. Изабель спускалась по лестнице, держа в руках стопку белых льняных скатертей и салфеток, а Уотти тащил из кухни корзину поленьев, чтобы положить у камина.