Светлана Мерцалова - Под звуки меренге…

— Спасибо, успокоил, — сказала расстроенным голосом Яна.

— Лучше быть готовым к худшему, чем питаться иллюзиями и в итоге нарваться на неприятности.

— А ты не боишься? Я тебя втянула в такую передрягу...

— Я уже втянут, и поздно об этом говорить. К тому же я философ. Все равно срок жизни предопределен. Если должен умереть сегодня, то как ни старайся отодвинуть срок, все равно умрешь сегодня.

— Не надо с утра о печальном, — попросила Яна. Она не любила ни говорить, ни думать о смерти. Ей казалось, если не упоминать о ней, то она просто забудет о тебе...

— Не забывай, у нас есть сильное оружие против них — флешка. Один из великих изрек: «Кто владеет информацией, владеет миром», — сказал он, вставая. —Знаешь, какая самая лучшая защита?

— Какая?

— Как это ни банально звучит, но лучшая защита –это нападение.

— Слышала как-то, — засмеялась Яна.

Яна убрала на кухне, закурила и уселась с чашкой кофе за стол. Ей хотелось надеяться, что Борис найдет выход из этой ситуации.

— Мне нужно съездить, кое-что выяснить. Я уже близок к разгадке, осталось совсем немного. Похоже, Максим Лифшиц собирался кинуть своего партнера — Верещагина. Он около года готовился к этому. Николай знал и помогал ему в этом, поэтому-то и стал опасен. Лифшицу живые свидетели не нужны. Николай каким-то задним чутьем почувствовал, что его собираются «заказать». И решил уехать из страны. Но Лифшиц узнал об этом —или через «Пулково», или через турагенства, в наши дни это не проблема. Послал Игоря на Карибы разыскать Николая. Так как Игорь не владеет испанским, он решил прихватить тебя с собой. Ведь если бы Николай купил дом раньше, его бы пришлось искать по всем Карибам.

Игорю повезло, он нашел их в отеле. А могло не повезти, неделей позже они бы съехали. Тут твоя помощь и пригодилась бы.

— А я все думала, зачем я ему?

— Если бы они успели съехать из отеля, вы обегали бы все агентства по недвижимости, пытаясь выяснить, где они купили домик. Это была ошибка Николая, ему бы поторопиться с покупкой дома и как можно реже появляться в отеле. А если уж вышел поесть или на пляж, то сделать себя трудноузнаваемым: панамка, очки, листик на нос. И лучше всего молчать, чтобы никто не слышал русскую речь. Конечно, видеть чужие ошибки всегда легче, чем вовремя отлавливать свои. Как говорится, земля ему пухом, а живые должны думать о живых.

— Мне непонятно одно, ведь он понял, кто есть Игорь и зачем он здесь. Если бы Николай не поехал с нами на яхте, ничего бы не случилось.

— Если они его нашли, его все равно бы убили. Как говорится — все равно случится то, что должно случиться. Только чуть позже, и он это знал. Может быть, он с самого начала не доверял Игорю, его успокоило то, что тот сказал: что вы приехали неделей раньше. Но когда он узнал правду на рецепции, то понял, что попался. Тогда-то он и передал тебе мой телефон и флэшку. А дальше — Игорь подмешал в шампанское лекарство, вызывающее сокращение сердечной мышцы. Я в этом не сильно разбираюсь, что-то типа клофелина. Очень умно, потому что выглядит, как инсульт. Полиция, конечно, и не стала разбираться, они всегда выдают желаемое за действительное.

— Как ужасно! И это все из-за денег! Как могут люди быть такими жестокими?

— Нет, они просто — люди. Человек — самое несовершенное творение природы. Человек — немногий из тех, кто поедает себе подобных — в прямом и переносном смысле слова. Я не зацикливаюсь на каннибализме. Есть и пострашнее вещи... Только человек мог придумать, как больнее и изощреннее уничтожать друг друга. Только человеческий мозг мог придумать гильотины, дыбы, концентрационые лагеря... Мы давим друг друга танками, взрываем бомбами и, самое страшное, даже не обращаем на это внимания. Тебя сильно трогает, когда в новостях показывают: разрушенные дома, горы трупов, плачущих детей? Я думаю, что нет. Ты к этому уже привыкла. Когда это видишь по телику каждый день, то считаешь это обыденным. Это, наверное, самое страшное — что такие вещи стали обыденными для нас... А из-за денег и не такое бывает, поэтому мы должны подстраховаться. Я поговорю с моим другом: у него дача в пригороде, пара часов езды. Съезжу и заберу ключи, поживешь там недельку, пока все не выяснится...

— Ты считаешь, там я буду в полной безопасности?

— Полную безопасность не всегда могут обеспечить даже президентам.

— Спасибо, успокоил.

— Только лучше отсюда никому не звонить, ведь мы не знаем, на кого из твоего окружения они вышли, — сказал Борис, закрывая дверь.

Оставшись одна, Яна впала в беспокойство, ей стало страшно. «Мать, наверное, с ума сходит. Только бы они не добрались до нее. Что делать? Нужно ее предупредить».

Бориса не было уже больше двух часов. Закончились сигареты, так как Яна нервничала и курила одну за другой. В коридоре около входной двери она увидела висящий на гвоздике ключ. Попробовала, ключ подошел к замку.

«Наверное, запасной. Я ненадолго: только куплю сигарет и позвоню Лизе. Ведь отсюда нельзя звонить». Яна посмотрела внимательно в окно, но ничего подозрительного не заметила. Открыв дверь, она осторожно вышла...

На улице Яна сразу почувствовала себя лучше. День был солнечный, теплый. Все вокруг выглядит дружелюбно, как и прежде. Детишки бегают на детской площадке, пенсионеры играют в домино, проезжают мимо автобусы. Жизнь идет своим чередом: светит солнце, пахнет наступающей весной, талым снегом ...

Яна увидела будку телефона-автомата и направилась к ней. В трубке не было гудков. Черт! Пришлось перейти улицу. Ей повезло, автомат работал.

— Алло! — закричала в трубку Яна, услышав голос Иры. — Я не могу долго разговаривать. Где Лиза?

— Как — где Лиза? Она же с тобой!

— Как со мной?

— Она же вчера поехала к вам.

— К кому к нам? Я ничего не понимаю!

— Она сказала: твой друг звонил...

— Когда это было?

— Вечером. Она сказала, что должна увидеть вас. У вас есть новости... Что-то важное...

— Она больше не звонила?

— Нет! Мы волнуемся! Что с ней?

— Не знаю. Потому что я не имею к этому никакого отношения.

— Но это же твой друг!?

— Он так назвался. Он не мой друг, — ответила Яна и повесила трубку. Лизу убрали. Теперь моя очередь. Яна почувствовала, как у нее ослабли ноги и блузка прилипла к спине. Она вышла из кабины телефона-автомата и пошла обратно. По пути купила пачку сигарет и остановилась рядом с дорогой, чтобы закурить. Сунув сигарету в рот, она полезла в сумку за зажигалкой.

— Прошу! — произнес мужской голос, и кто-то поднес зажженную зажигалку к ее сигарете. Яна резко вздрогнула и задохнулась, как будто ее неожиданно окатили ледяной водой. Это был Игорь. Она машинально прикурила, не забыв поблагодарить его.

— Всегда пожалуйста! Я так и не дождался твоего звонка... И вот я здесь! А ты девушка непостоянная: не успели вернуться, как уже нашла другого мужчину. Я так быстро не забываю: вечерние прогулки, наши жаркие ночи, — последние слова он сказал ей шепотом, на ушко.

Яна как ужаленная отпрянула от него в сторону. Произошло то, чего она боялась, — он нашел ее. Яна была в панике. Рядом остановился автомобиль

— Залезай! — он толкнул Яну к машине. Дверца была распахнута.

Яна хотела было возразить, но его рука сдавила ей локоть с такой силой, что она застонала.

— Мне больно!

Игорь ослабил хватку, и тут она смогла вывернуться и двинуть его локтем в живот. Игорь рассвирепел и выкрутил ей руку с такой силой, что у нее выступили слезы на глазах. И в этот момент она почувствовала, как что-то холодное и острое уткнулось ей под ребро.

— Еще одно движение — и ты на том свете.

Не доверять ему у Яны не было причины, она сразу вспомнила мертвое лицо Николая Петровича и послушно села в машину. Он уселся рядом с ней. Он закрыл дверь и, не убирая ножа, скомандовал:

— Двигай!

За рулем сидел мордоворот в черной коже. Он был здоровый, как шкаф, и тупой, как валенок. В придачу ко всему его наголо бритый череп был весь в шрамах и небольших вмятинах. Они ехали дворами и остановились у полуразвалившейся хрущевки, спрятанной в глубине строений.

— Выходи! И без сюрпризов! Мне терять нечего! —предупредил Игорь.

— А мне есть чего терять? Какая мне разница, где ты меня пырнешь: здесь или в другом месте? У меня есть шанс остаться в живых?

— Смекалистая девчонка! Как я раньше в тебе этого не разглядел? Такую овечку из себя строила! Выходи!

— Не буду! Делай что хочешь! — закричала Яна.

Игорь сообразил, что у нее начинается истерика, и, размахнувшись, ударил в челюсть. Все вокруг поплыло перед ее глазами, и во рту стало солено от крови. Не дожидаясь, когда Яна придет в себя, он взял ее на руки и вышел из машины. Игорь нес ее, делая вид, что целует, при этом старался полностью закрыть ей лицо, так как по губам текла кровь.

Двор был совершенно безлюден. Быстро забежав в подъезд, они взлетели на второй этаж и нырнули за дверь. Злой и запыхавшийся, он бросил ее на диван. Яна стала приходить в себя и услышала, как лязгнули засовы. Ловушка захлопнулась

— Очухалась, сука? Как самочувствие?

— Твоими заботами, — вытирая кровь с лица, ответила Яна и закрыла глаза. Но не надолго, потому что тут же получила второй удар. В глазах запрыгали кровавые зайчики, и она почувствовала, как что-то теплое закапало на руки.

— Добавить? Тварь! — выругался Игорь и, подвинув стул, уселся напротив нее. Яна молчала, закрыв глаза.

— Ну что молчишь, как партизан на допросе? — он схватил ее за волосы и сильно потянул.

— Во-первых, на один вопрос я уже ответила: самочувствие ничего. Насчет того, чтобы добавить: отвечаю не надо...

— Ну, паскуда, получай! Сама напросилась, — и он еще раз двинул ей несильно. — Откуда ты знаешь этого лохматого? И где флешка?

— Не помню ничего, — еле слышно ответила Яна.

— Сейчас запрем тебя в этой конуре, посидишь пару деньков в темноте — вспомнишь, — он подошел и открыл дверь в маленькую, заваленную всякой дрянью кладовку.

— У меня клаустрофобия, я не могу долго находиться в темном замкнутом месте. У меня через пару дней вообще память отшибет.

— Ничего, жить захочешь — вспомнишь, — Игорь со злобой смотрел на нее. И сейчас он был самим собой —законченным подонком. От его обаяния не осталось и следа...

— Куда лохматый свалил?

— Кто? Борис?

— Не знаю его имени и не хочу знать. Хочу знать одно — как его найти?

Яна молчала. В голове гудело, а во рту был вкус железа.

— Молчишь? Сама же роешь себе могилу...

— Я ее уже вырыла. Вырыла в тот день, когда дала согласие поехать с тобой.

— У меня нет времени с тобой сидеть. Где лохматый?

Яна молчала, давно уже распрощавшись с жизнью. Она устала бояться. Устала от этого марафона без сна и отдыха...

— Что молчишь, сука? Я с кем разговариваю?

Яна повернула голву и натолкнулась на его стальной взгляд.

— Не знаю. Он мне не муж...

Игорь схватил ее за горло.

— Ты долго будешь испытывать мое терпение? Задушу, как котенка!

Яна захрипела и закатила глаза. Игорь ослабил хватку.

— Не знаю. Он мне сказал: чем меньше я знаю, тем лучше...

— Ты не врешь? — он уставился ей в лицо.

— Ты думаешь, кто-то в состоянии врать после твоих оплеух? — огрызнулась Яна.

— Витек, включи телевизор. И погромче, — доставая мобильный, крикнул Игорь. Он ушел на кухню, закрыв за собой дверь.

Яна оглядела квартиру, заставленную всякой рухлядью — старый телевизор на тумбочке, сервант с запыленной посудой. Потертые, выцветшие занавески на окнах, пожелтевшая, засиженная мухами люстра, мутное зеркало, пара облезлых кресел, пузатый диван, обитый рыжим шершавым плюшем, обои, конопатые от старости. Вся квартира пропахла кислым запахом испорченных продуктов. В углу под слоем пыли стояли гантели. Мордоворот стоял к ней спиной и крутил переключатель черно-белого телевизора. Яна ногой быстро пододвинула одну из гантелей под диван, поближе к себе.

«Просто так не дам себя убить, хоть одного, да возьму с собой», — решила она.

Игорь вернулся злой, сел напротив нее, достал пачку сигарет и закурил, выпустив дым ей в лицо.

— Сука! Ты спутала все наши планы. Твоя задача была поехать со мной и помочь мне в этой стране обезьян, а не играть в Шерлока Холмса. Могла бы остаться в живых.

— Если ты со мной разговариваешь, то значит, я все еще жива.

— Недолго осталось. Слишком много знаешь, а таких мочат без раздумий. Как говорится в народе: кто много знает, тот и до пенсии не доживает.