Виктория хотела удержать подступившие к глазам слезы, но его слова слишком глубоко тронули ее, и она почувствовала, что щеки стали влажными.

— Роберт, — начала она, не зная толком, что собирается сказать, — я так долго не…

— У тебя может быть ребенок, — перебил он ее. — Ты подумала об этом?

— Нет, — призналась она, судорожно глотнув. — Но я…

— Выходи за меня, — повторил он, крепко сжимая ее руки. — Так будет лучше всего.

— Зачем ты так говоришь? — сказала она. — Ты же знаешь, что я терпеть не могу, когда ты указываешь мне, что делать.

Роберт перевел дух.

— Я не это имел в виду, ты же понимаешь.

— Я понимаю. Вот только…

— Только что? — мягко переспросил он ее. — Что мучает тебя, Тори?

Она отвела взгляд, чувствуя себя ужасно глупо.

— Не знаю. Брак — это что-то такое постоянное и неизменное. Что если я совершу ошибку?

— Если это ошибка, то ты ее уже совершила, — заметил он, кивнув в сторону постели. — Но это не ошибка. Супружеская жизнь не всегда будет гладкой, но жизнь без тебя… — Он провел рукой по волосам, беспомощно улыбнулся. — Я не могу без тебя жить. Не знаю, как это еще сказать.

Виктория прикусила губу — кажется, она тоже приходит к такому же выводу. После всего что случилось с ней за этот месяц, она уже успела привыкнуть к его насмешливым ухмылочкам, к тому, как лукаво поблескивают его глаза, и что его волосы всегда выглядят так, словно он не удосужился как следует пригладить их щеткой. Она прямо посмотрела ему в глаза.

— У меня есть некоторые возражения, — неуверенно начала она.

— Это вполне понятно, — заверил он ее.

— Но у меня также есть и несколько доводов в пользу супружеского союза. — Она говорила медленно, старательно подбирая слова.

Внезапно умолкнув, она бросила быстрый взгляд в сторону Роберта, опасаясь, что он не даст ей докончить свою мысль и кинется ее обнимать. Но он не двинулся с места, прекрасно понимая, что ей надо выговориться.

— Прежде всего, — продолжала Виктория, — как ты уже сказал, у нас может быть ребенок. С моей стороны непростительное легкомыслие не подумать об этом заранее, но теперь уже ничего не поделаешь. Полагаю, мне следует подождать несколько недель, и тогда мы увидим…

— Я бы не советовал тебе так поступать, — живо возразил Роберт.

Она спрятала улыбку.

— Нет, у меня и в мыслях не было, что ты позволишь мне вернуться в Лондон, а если я останусь здесь, то…

— Я не смогу держаться от тебя на расстоянии вытянутой руки, — промолвил он, пожав плечами. — Я честно в этом признаюсь.

— Тогда я тоже не буду пытаться обманывать тебя и говорить, что мне… — она покраснела, — …что мне неприятно твое внимание. Ты ведь знаешь, мне всегда нравились твои ласки — даже семь лет назад.

Он понимающе улыбнулся.

— Но есть и другие причины, по которым наш брак не должен состояться.

— Должен.

Она удивленно заморгала.

— Прости, что ты сказал?

— Мы должны пожениться. И не говори мне, что не должны.

Виктория чуть не расхохоталась. Если Роберт чего-то отчаянно хотел, то становился похожим на очаровательного упрямого щенка.

— Я уже начинаю сомневаться, что ты позволишь мне принять собственное решение, — пригрозила она ему.

— Впредь я постараюсь уважать твои желания, — торжественно пообещал он. — Если я вдруг стану вести себя, как властный тупоголовый осел, ты сможешь стукнуть меня по голове своим ридикюлем.

Она прищурилась.

— Хм, а расписку дашь?

— Ну конечно. — Он подошел к столу, открыл ящик, вынул оттуда перо, лист бумаги и чернильницу.

Виктория следила за ним с открытым ртом. Он что-то нацарапал на листке и подписался размашистым росчерком пера. Затем подошел к ней и, протягивая ей листок, сказал:

— Вот, пожалуйста.

Виктория взяла листок и прочла:

— «Если я стану вести себя, как властный тупоголовый осел, я разрешаю моей возлюбленной жене, Виктории Мэри Линдон Кембл…» — Она подняла на него глаза. — Кембл?

— Ну да, Кембл. Ты станешь Викторией Кембл уже с сегодняшнего дня, стоит мне сделать соответствующие распоряжения. — Он указал пальцем на закорючку вверху листа. — Я датировал документ следующей неделей. Тогда-то уж ты точно будешь носить фамилию Кембл.

Виктория не стала комментировать его нахальную выходку и продолжила:

— Так, посмотрим… «моей возлюбленной жене, Виктории Мэри Линдон, э-э, Кембл, стукнуть меня по голове любым предметом, который окажется у нее под рукой». — Она вопросительно взглянула на него. — Любым предметом?

Роберт пожал плечами.

— Если я вдруг стану невыносимым ослом, тебе, вероятно, захочется стукнуть меня чем-нибудь потяжелее ридикюля.

Плечи ее затряслись от беззвучного смеха, когда она дочитывала:

— «Подписано: Роберт Филип Артур Кембл, граф Макклсфилд».

— Я не силен в юриспруденции, но, по-моему, этот документ можно считать вполне законным.

Виктория расплылась в улыбке и смахнула слезы со щек.

— Вот почему я согласна выйти за тебя замуж, — сказала она, торжественно потрясая листком.

— Потому что я позволил тебе молотить меня по голове, когда вздумается?

— Нет, не поэтому, — возразила она, смеясь, — а потому, что мне трудно представить, что было бы со мной, если бы ты не дразнил меня. Я стала чересчур серьезной, Роберт. Но я не всегда была такой.

— Я знаю, — нежно промолвил он.

— Целых семь лет я не позволяла себе даже улыбнуться. И я уже почти забыла, как можно смеяться.

— Я тебе напомню. Она кивнула.

— Мне кажется, ты мне действительно нужен, Роберт. Правда.

Он присел рядом с ней на край кровати и нежно ее обнял.

— И ты мне тоже нужна, милая моя Тори. Правда.

Некоторое время она молчала, наслаждаясь теплом его объятий. Потом вдруг встрепенулась и спросила:

— — А ты серьезно решил жениться именно сегодня?

— Совершенно серьезно.

— Но это же невозможно. Мы должны еще получить разрешение на брак.

Он хитро улыбнулся.

— Я уже достал это специальное разрешение.

— Как, уже? — Она открыла рот. — Но когда ты успел?

— Неделю назад.

— Ты несколько самоуверен, тебе не кажется?

— Но ведь я оказался прав, не так ли? Виктория попыталась напустить на себя неприступный вид, но глаза ее продолжали смеяться, и она ничего не могла с этим поделать.

— Я думаю, милорд, в данном случае вы вели себя, как властный тупоголовый осел.

— Просто осел или невыносимый осел? Я хочу знать, поскольку от этого зависит сохранность моего черепа.

Виктория не выдержала и захихикала.

— Знаешь, Роберт, мне начинает нравиться эта мысль — стать твоей женой.

— Значит ли это, что ты простила меня за то, что я тебя похитил?

— Пока нет.

— Нет?

— Нет. Я попридержу свое прощение до тех пор, пока не получу все, что мне причитается.

На этот раз пришел черед Роберта согнуться пополам от хохота. Пока он ловил ртом воздух, Виктория стукнула его кулачком по плечу и заметила:

— Мы в любом случае не сможем сегодня обвенчаться.

— Почему это?

— Время к вечеру. А по правилам венчание должно происходить утром.

— Дурацкое правило.

— Но мой отец всегда строго его придерживался, — возразила она. — Я прекрасно это помню, поскольку вынуждена была колотить по клавишам органа каждый раз, когда он проводил брачную церемонию.

— Я и не знал, что в нашей деревенской церкви есть орган.

— Нет, это было в Лидсе, где мы раньше жили. И мне кажется, ты пытаешься сменить тему.

— Вовсе нет, — пробормотал он, потершись носом о ее щеку, — это всего лишь маленькое отступление. А что до утренних венчаний, то это касается только обычных свадеб. Со специальным разрешением мы можем делать все что вздумается.

— Да, мне следует благодарить судьбу за то, что мой избранник исключительно предусмотрительный и дальновидный джентльмен.

Роберт счастливо вздохнул.

— Я согласен принимать твои комплименты в любой форме.

— Так ты хочешь, чтобы мы поженились сегодня вечером?

— А что еще нам делать? У меня здесь нет игральных карт, и я уже перечитал почти все книги в библиотеке.

Она бросила в него подушкой.

— Я серьезно.

Не успела она и глазом моргнуть, как он повалил ее на спину, придавив своей тяжестью, и сказал:

— И я серьезно.

Она перевела дух и улыбнулась.

— Я тебе верю.

— Кроме того, если я сегодня на тебе не женюсь, то вынужден буду снова совершить грех прелюбодеяния.

— Правда?

— Конечно. Но ты ведь порядочная, верующая женщина, дочь священника, поэтому я почти уверен, что ты захочешь покончить с нашими внебрачными отношениями. — Он внезапно посерьезнел. — Когда-то я поклялся себе, что буду заниматься с тобой любовью только после свадьбы.

Она улыбнулась и погладила его по щеке.

— — Что ж, мы оба нарушили эту клятву.

— Один раз, я думаю, не такой уж большой грех, — сказал он, сосредоточив свое внимание на мочке ее уха. — Но я бы хотел надеть кольцо тебе на палец прежде, чем меня снова одолеет страсть.

— А разве она тебя еще не одолела? — лукаво спросила она. Нетрудно было догадаться, что уткнулось ей в бедро.

Роберт рассмеялся, продолжая целовать ее в шею.

— Жду не дождусь, когда мы станем мужем и женой, Тори.

— Я… я думаю, это достаточное основание для того, чтобы пожениться, — выдохнула она, стараясь не обращать внимания на волны наслаждения, прокатывающиеся по телу.

— М-м, да. — Он поднял голову и закрыл ей рот поцелуем, дразня её, пока она не затрепетала под ним. Затем внезапно отпустил ее и встал с кровати. — Пожалуй, мне следует остановиться, — сказал он с довольной улыбкой на губах, — ибо потом будет уже поздно.

Виктория хотела было закричать, что ей все равно, но удовлетворилась тем, что швырнула в него второй подушкой.

— Я не собираюсь больше компрометировать тебя, — продолжал Роберт, с легкостью поймав подушку. — Я просто хотел напомнить тебе, — он склонился к ней и запечатлел на ее губах очередной поцелуй, — об этом. Чтобы у тебя не осталось никаких сомнений.

— Вот теперь они у меня точно появятся, — буркнула она, надеясь, что на лице ее написано все то разочарование и недовольство, которое она чувствовала в этот момент.

Роберт рассмеялся и отошел в другой угол комнаты к письменному столу.

— Уверен, тебе будет приятно узнать, что меня, как и тебя, это маленькое напоминание привело в состояние легкой неудовлетворенности.

— — Я чувствую себя прекрасно, — возразила она, вздёрнув подбородок.

— Ну конечно, так я тебе и поверил, — поддразнил он ее и потянулся к своему дорожному чемодану, который оставил на столе. Виктория собиралась уже отпустить на этот счет какую-нибудь колкость, как вдруг он переменился в лице, и у него вырвалось громкое «О дьявол!»

— Что случилось? Он обернулся к ней.

— Ты не открывала этот чемодан?

— Нет, конечно. Я бы ни за что… — Она залилась краской, вспомнив, как рылась в его вещах. — Ну, на самом деле, признаюсь, я бы непременно заглянула в него, но я обнаружила твою ванную раньше, чем чемодан.

— Мне наплевать, даже если бы тебе вздумалось поднять все половицы в комнате, — рассеянно сказал он. — Все мое принадлежит и тебе. Но в этом чемодане у меня были важные бумаги, а теперь они куда-то исчезли.

В груди у Виктории все заклокотало от беззвучного смеха.

— Какие бумаги? — осторожно спросила она. Роберт негромко выругался себе под нос и ответил:

— Специальное разрешение, которое я добыл с таким трудом.

Виктория понимала, что сейчас не совсем подходящий момент для веселья, но не смогла удержаться, закатившись от хохота.

Роберт подбоченился и сурово взглянул на нее.

— Это не смешно.

— Прости, — вымолвила она извиняющимся тоном. — Это просто потому, что… О Господи! — И Виктория согнулась пополам, корчась от смеха.

— Должно быть, они в другом чемодане, — в раздумье промолвил Роберт. — О черт!

Виктория вытерла глаза.

— А где твой второй чемодан?

— В Лондоне.

— Понятно.

— Мы выезжаем в Лондон через час.

— Что? Прямо сейчас?

— Я не вижу другого выхода,

— Но как мы туда доберемся?

— Макдугал оставил мой экипаж у одного любезного сквайра, который живет в четырех милях отсюда. Уверен, он предоставит нам и кучера, который отвезет нас в Лондон.

— Значит, ты нарочно заставил меня поверить, что я никуда отсюда не выберусь?

— Но ты же не спрашивала меня, так ли это на самом деле, — возразил он, пожимая плечами. — А теперь тебе пора одеваться. В данный момент ты выглядишь прелестно, но в таком наряде тебе будет прохладно на улице.

Она плотно завернулась в простыню.

— Мое платье в соседней комнате.

— А не поздно строить из себя скромницу?

Она оскорбление поджала губы.