Джоанна Линдсей - Подари мне любовь

– Откройте ворота, леди.

Узнав о появлении брата, Эрика поспешно спустилась вниз. Она так и не придумала, что скажет ему. Ее мысли были настолько заняты мужем, что она даже забыла о возможной встрече с Рагнаром.

Их отвели в маленькую церковь и оставили наедине.

– Скажи правду, как ему удалось принудить тебя?

Такими были первые слова Рагнара, когда он увидел Эрику и стиснул ее в объятиях так сильно, что девушка едва не задохнулась.

– Думаю, тебе не следовало в этот раз оставлять меня дома одну, – только и ответила Эрика.

Непрошеные слезы жгли веки и в любой момент могли вырваться наружу. Эрика была счастлива видеть Рагнара, поскольку не надеялась, что это когда-нибудь произойдет. Но к радости примешивалось и смущение: что должна лгать, чтобы успокоить брата, чего никогда раньше не делала.

Эрика подвела брата к длинному ряду скамей. Оба сели, и девушка, сжав его руки, заговорила так убежденно, как только могла:

– Меня никто не заставлял.

– Эрика…

– Нет, выслушай меня. Я о многом успела подумать, даже о том, что ты хотел видеть в моем муже сильного союзника, а этот человек никогда тебя не предаст. Его зять – знатный лорд и друг саксонского короля, отец – богатый торговец, а дядя – могущественный норвежский ярл. Сам же Селиг командует целой армией воинов-викингов. О брат, ты не мог и надеяться на лучший союз!

– Но даже ради него я не принес бы тебя в жертву!

– Знаю, но не считаю, что пожертвовала собой, Рагнар! Если бы я не захотела стать женой этого человека, клянусь, я бы отказалась!

О Фрейя сладчайшая, почему ее слова звучат так искренне? И почему бы Рагнару не поверить ей, вместо того чтобы смотреть на нее с таким сомнением?

– Терджис рассказал мне все, что случилось. Этот человек похитил тебя, чтобы отомстить.

– Но он и пальцем меня не тронул, и…

Эрика опустила голову, надеясь, что Рагнар заметит ее смущение и не станет допытываться дальше.

– Я… я поняла, что неравнодушна к нему.

– Но почему?

Этот прямой вопрос застал девушку врасплох. Она едва не рассмеялась, хотя не смогла удержаться от улыбки. Женщине и в голову не пришло бы спросить такое!

– А разве ты никогда не видел его? – в свою очередь осведомилась она.

– Видел? – простонал Рагнар. – Да я спас его жалкую жизнь в последней войне!

– Но как такое возможно?! Он сражался на стороне датчан?! – вне себя от справедливого возмущения выговорила Эрика.

– Нет, за саксов, – с презрением пробормотал Рагнар, – в шлеме викингов и сыпал датскими проклятиями! Пойми, как мне было не ошибиться! Даже когда я увидел эту черную гриву, после того как оттащил его в сторону и перевязал раны, все равно не понял, что передо мной враг. И он позволил мне остаться в этом заблуждении! Я бы и не вспомнил об этом, пока снова не встретил его вчера!

Вчера! Селиг еще вчера знал, что именно ее брату обязан жизнью, и все же угрожал Эрике? Неужели и это всего лишь очередная хитрость?

У Эрики уже готово было вырваться признание, но вовремя она сообразила: то, что вчера было лишь уловкой, сегодня может оказаться правдой. Одно дело – отпустить пленницу, и совсем другое – отказаться от жены. Если Рагнар начнет настаивать на поединке, а он обязательно сделает это, когда узнает правду, Селиг примет вызов.

И хотя Эрика не желала признаваться в этом даже себе, но Рагнар, при его шестифутовом росте, был намного ниже ее мужа. Рагнар, представший перед Селигом на поле брани, будет выглядеть все равно что Селиг, отважившийся сразиться с Терджисом. И нетрудно угадать, чем кончится эта схватка, поэтому ей и дальше придется лгать.

Рагнар приподнял подбородок сестры, чтобы привлечь ее внимание:

– Какое отношение имеет моя встреча с Селигом к твоим чувствам к нему, Эрика?

– Ты должен признать, что он настоящий красавец. Когда Селиг рядом, мне трудно оторвать от него взгляд.

По крайней мере это – чистая правда, и, возможно, именно поэтому ее щеки вспыхнули.

– Ему просто нельзя противиться, – добавила девушка, к несчастью, сознавая, что и на этот раз не покривила душой.

– Хочешь сказать, что согласилась выйти за этого человека лишь из-за его красоты?!

Эрике было тяжело признать, что и она принадлежит к тем тщеславным пустым созданиям, которые судят мужчину по внешности, но пусть лучше Рагнар удовлетворится этой причиной столь внезапной «влюбленности». Поэтому она сочла разумным распространяться лишь на эту тему и говорила весьма убедительно, поскольку на этот раз ей не приходилось лгать.

– Я была сражена его красотой, еще когда впервые увидела в Гронвуде. Именно поэтому и потеряла голову, вышла из себя и приказала его выпороть. Ты не можешь представить, как сильно я пожалела об этом потом.

Трудно было выразиться более искренне!

– Ну а ты, нашел жену?

Рагнар, нахмурившись от столь внезапного поворота беседы, небрежно взмахнул рукой:

– Я сейчас и думать не могу об этом!

– Но мне необходимо отвлечься, хотя бы ненадолго, неужели не понимаешь?

– Выходит, что ты все-таки расстроена и несчастна? – мгновенно вскинулся Рагнар.

– Только потому, что доставила тебе столько неприятностей, – упрямо настаивала она.

Внезапно слова сами полились рекой, без всякого затруднения.

– Знаю, ты не ожидал подобного исхода, когда явился за мной, но, Рагнар, я просто не могла устоять против этого человека. Поверь, я пыталась сопротивляться! И Селиг тоже. Он так хотел ненавидеть меня! Но как ни старался, ничего не получалось. И это покорило мое сердце. Да, Селиг желал мести, именно по этой причине и похитил меня. Но обнаружил, что не способен мстить женщине. Можешь представить себе его раздражение, когда все планы рухнули и он понял, что тоже влюбился.

Да, пожалуй, Рагнар был вполне способен представить себе нечто подобное и почему-то едва не засмеялся. Какое облегчение слышать, что она говорит спокойно, рассудительно, совсем как прежде! Однако он все же не смог удержаться, чтобы не спросить:

– Ты уверена, что не сделала это лишь из-за угрызений совести?

Эрика совершенно забыла о собственной вине в тот день, когда Селиг велел надеть на нее проклятые цепи. Однако она не могла признаться в этом брату. Единственное, о чем она жалела, что дала повод Селигу презирать ее, и теперь он, по всей видимости, никогда не простит…

Поэтому девушка снова солгала:

– Все забыто, и совесть меня не мучает.

Их взгляды встретились и надолго застыли.

– Ты действительно хочешь, чтобы я уехал и оставил тебя здесь? – наконец проговорил Рагнар.

Это было самое трудное решение в жизни Эрики. Она очень хотела вернуться домой, к прежней жизни. Эрика так устала от гнева и ненависти и страшилась собственных чувств к человеку, которого не смела любить.

– Да, – выдохнула девушка и поклялась себе, что это последняя ложь, которую приходится высказывать брату.

Только при третьем, довольно сильном толчке Селиг шевельнулся и немедленно схватился за виски.

– О зубы Тора, неужели меня опять огрели по голове? – простонал он.

– На этот раз можешь поблагодарить себя… и мой превосходный эль.

– Это ты, Крис?

– Почему бы тебе не открыть глаза и не удостовериться самому? – резонно спросила Кристен.

– Лучше не надо. И так ужасно светло, даже с закрытыми веками!

– Именно до этого довела тебя женитьба? – развеселилась сестра.

– Как я мог забыть о ней? – снова простонал Селиг и на этот раз чуть приоткрыл глаза, хотя и не для того, чтобы посмотреть на сестру. Он повернул голову туда, где должна была находиться Эрика, но никого не увидел. Правда, это не вызвало в нем ни малейшей тревоги… пока.

– Где она?

– В часовне, со своим братом.

Селиг, мгновенно встрепенувшись, свирепо уставился на Кристен:

– И никто не разбудил меня?

Селиг попытался сесть, но что-то потянуло его назад. Цепи Эрики, обмотанные вокруг шеи!

Он смутно припомнил, как один из слуг объяснил, что нашел их во дворе и принес. Желая найти позже подходящее место, Селиг повесил их на шею, поскольку вовсе не горел желанием так скоро оказаться в своей комнате.

– Никто не разбудил тебя, потому что не было необходимости, – объяснила Кристен. – Если Эрика сможет убедить брата, что ты не тот жалкий негодяй, который все это время держал ее в цепях, то только не в твоем угнетающем присутствии.

Не собираясь распространяться насчет цепей, Селиг просто проворчал:

– Я вовсе ее не угнетаю.

– Но Рагнар в этом отнюдь не уверен.

Селиг отбросил оковы и снова попытался встать, но это получалось крайне медленно, поскольку голова с похмелья болела почти так же, как от удара дубиной. Однако все пересилила нарастающая паника.

– Но ты по крайней мере послала лазутчика, чтобы подслушать, о чем они говорят? – допытывался он.

Брови Кристен взлетели к самым волосам.

– Это при том, что только ты, я и отец знаем датский язык? Ты, конечно, можешь попросить отца стать твоим шпионом, но я на это не осмелюсь!

– Могла бы и сама пойти!

– Я?! – едва не завопила Кристен. – Разве я не сделала все, что от меня зависит, чтобы заставить этого несчастного едва не лопнуть от ярости! Теперь он посчитает тебя истинным даром небес в сравнении со мной!

Селиг наградил сестру уничтожающим взглядом. Кристен страшно захотелось рассмеяться, но вместо того, чтобы посочувствовать брату, она просто сунула ему в руки расческу. Селиг даже не попытался сменить одежду, в которой заснул. И когда уже выходил из комнаты, Кристен неожиданно спросила:

– Ты все еще ненавидишь ее?

Селиг замедлил шаг и поспешно обернулся:

– Почему ты меня опять об этом спрашиваешь?

– Потому что ты женился на ней, – пожала плечами Кристен. – Не находишь, что твоя «месть» зашла слишком далеко?

– Занимайся своими делами, Крис, и не вмешивайся в мои.

Кристен ехидно прищелкнула языком:

– С радостью, как только один надменный брюзга уберется из моего дома.

– Я вовсе не надменный.

– Я имела в виду ее брата, болван, а не своего.

Селиг нашел жену и шурина в часовне. Они по-прежнему сидели вдвоем и разговаривали слишком тихо, чтобы можно было что-то подслушать, хотя он и навострил уши, надеясь узнать, что сказала Рагнару Эрика. Тот обнял сестру за плечи, голова Эрики покоилась у него на груди. И даже зная, что перед ним брат Эрики, Селиг почувствовал непреодолимое желание оттолкнуть его.

– Рад оказаться свидетелем встречи любящих родственников.

При звуках знакомого голоса Рагнар резко вскочил. Лицо его ничего не выражало. Селиг не имел ни малейшего понятия о том, что сказала датчанину сестра. Эрика встревоженно нахмурилась, но это могло означать все, что угодно, даже страх за брата.

По дороге Селиг успел остановиться у кузницы и забрать свой новый меч. И теперь он висел у пояса, хотя другого оружия у Селига не было. Он по-прежнему оставался в свадебном наряде, Эрика тоже была в платье Кристен. Поскольку Селиг не помнил, как добрался до постели, то и не заметил, провела ли Эрика ночь в спальне, не говоря уже о том, раздевалась ли она на ночь или, как и он, спала в одежде.

Рагнар, конечно, отправился в Уиндхерст в полном вооружении, хотя, приблизившись к Селигу, небрежно положил на рукоятку меча левую руку, давая понять, что не собирается пустить его в ход. Обстоятельство, которое в любой момент может измениться.

Рагнар остановился в двух футах от нового родственника. В воздухе мелькнул его кулак и, прежде чем Селиг успел опомниться, врезался в его челюсть.

– Не надо! – с криком взметнулась Эрика.

Она успела заметить, что Селиг почти не шевельнулся от удара, только голова слегка дернулась. И он воззрился на Рагнара, едва удерживаясь от улыбки.

Нужно отдать Рагнару должное, он скорее был раздражен, чем расстроен тем, что не удалось как следует отделать шурина. Эрика, однако, совершенно потеряла голову, поскольку была убеждена, что не имеет никакой власти над мужем и не сможет убедить его смягчиться и отказаться от мести.

– Это за все тревоги, которые ты заставил меня пережить, – без обиняков заявил Рагнар Селигу.

Тот кивнул, словно полностью удовлетворившись ответом, и, потрогав щеку, добавил: – Значит, ты не собираешься вызывать меня на поединок? – спросил Селиг.

– Не сейчас, хотя оставляю за собой право изменить это решение в будущем.

– Конечно.

Улыбка Селига едва не заставила Рагнара вновь потерять самообладание.

– Пойми меня, Хаардрад. Я не очень верю сказкам Эрики, хотя не сомневаюсь в искренности ее намерения остаться с тобой. Должен признать, что мне все это не нравится, но я покоряюсь желанию сестры. Однако оставляю с ней ее человека, Терджиса. Если Эрика опомнится и захочет вернуться домой, он привезет ее, и Один помоги тебе, если ты попытаешься помешать.

Веселость Селига как ветром сдуло, и на смену ей пришло то, чего он никогда раньше не знал за собой, – собственнический инстинкт.