Бренда Джойс - Подари мне мечту

— По-твоему, я сам этого не знаю? Ладно, я выхожу немедленно!

Касс вцепилась в Антонио и не дала ему войти в дом вместе с братом. Она едва дождалась, пока Грегори окажется достаточно далеко, но не сразу решилась высказать то, что не давало ей покоя.

— В чем дело, Кассандра?

— Я понимаю, что он твой родной брат… — медленно начала она.

— Нет, — суровые отрывистые слова резали ей слух, как удары бича. — Он не просто мой брат, он мое второе «я», и упаси Бог тебя об этом забыть! — Едва сдерживая ярость, Антонио стряхнул с себя ее руку и вошел в дом.

Грегори отправился в город.

Они снова занялись поисками.

Касс с Антонио решили не разделяться и первым делом направились в сторону древних развалин. Грегори сказал верно — вместе было не так опасно. Они шли уже почти час, но не обнаружили ничьих следов.

Касс с тоской смотрела на выросшие перед ними угрюмые башни и разбитый автомобиль, сверкавший свежей синей краской. Ей вовсе не улыбалось снова приближаться к трупу.

— По-твоему, нам стоит туда забраться?

Антонио не ответил.

Касс оглянулась. Ей показалось, или он действительно что-то скрывает?

— Я сам загляну в замок, — сказал Антонио, остановившись у стены. — А ты жди здесь. Я быстро.

Касс кивнула. Он ушел и вернулся через несколько минут.

— Не повезло? — спросила она, и без того зная ответ.

Антонио покачал головой и предложил:

— Давай вернемся к дому. И будем искать в другом направлении.

Они торопливо зашагали назад под палящими лучами солнца. Касс ничего не понимала и едва переставляла ноги, хотя сознавала, что к приезду полиции ей следует продумать, как себя вести и что говорить. Ради, детей. И ради себя самой.

— Кассандра! Я не все тебе рассказал.

— Я так и знала! — Внутри у нее все сжалось от напряжения.

— Мой отец потерял рассудок незадолго до смерти, — скованным тоном сообщил Антонио. — И твоя тетка тоже.

— Что?! — Касс решила, что ослышалась.

— Они оба сошли с ума перед самой его гибелью! — Антонио все труднее было держать себя в руках.

Касс растерялась. Она не могла в такое поверить, но слова Антонио натолкнули ее на неясную догадку.

— Ты вполне в этом уверен?

— Я понимаю, это звучит ужасно, — ответил он, на ходу заглянув Касс в лицо. — Его поступки были полны ненависти и гнева, обращенных на твою тетку, и при этом совершенно необъяснимы с точки зрения здравого смысла.

Даже такого упоминания о Кэтрин было достаточно, чтобы Касс снова ощутила горечь утраты. Антонио почувствовал это и погладил ее по спине.

— Кассандра, она тоже была охвачена необъяснимой ненавистью и гневом. Тебе не стоит читать ее дневник.

Касс и не собиралась это делать! Она хотела запомнить Кэтрин как полноценную, нормальную личность. И тут она вспомнила искромсанные колеса автомобилей. Искромсанные… с ненавистью и гневом!

Касс застыла как вкопанная.

— Что с тобой? — встревожился Антонио.

— Когда я увидела, что осталось от колес автомобилей, то подумала: тот, кто сделал это, был полон ненависти и гнева. Антонио, ты не видишь, как эти ненависть и гнев сгущаются вокруг нас?

— Как вокруг моего отца и твоей тетки?

Касс кивнула, и внезапно все встало на свои места. Антонио побледнел. Ну конечно, он тоже все понял.

— То, как мы занимались любовью. Жестоко. Извращенно. Я никогда в жизни не пытался причинить женщине боль! Но мне хотелось, чтобы тебе было как можно больнее!

— А во мне то и дело вспыхивает жуткий гнев. То по отношению к Трейси, то к Грегори. Это были такие дикие вспышки, что мне самой делалось страшно. Это же не мои чувства!

— И со мной происходит то же самое! Я начинаю злиться ни с того ни с сего. А потом все моментально проходит.

Они замерли, глядя друг на друга.

— Ты подумал то же, что и я? — прошептала Касс.

— Если это правда… — Антонио шумно вздохнул. — Когда я увидел ее портрет впервые, у нее было такое грустное лицо…

— Но потом оно изменилось! Да, изменилось!

— О Господи! Сейчас ее глаза полны гнева и ненависти!

— А кроме того, в них есть угроза и жуткий расчет! — добавила Касс, хватая его за руку.

— Я и сам заметил, — мрачно кивнул он.

Они снова посмотрели друг на друга.

— К тому же ей хватает энергии зажечь огонь или оставить сообщение, — промолвил Антонио.

— Но хватит ли этой энергии, чтобы искромсать колеса? Или заколоть человека? — Касс с содроганием подумала, что уже знает ответ. И он будет отрицательным.

— Я думал не об этом, — возразил Антонио.

— Ее ярость охватывает всех, словно зараза!

— И отравляет нам мозги! — довершил он.

Они шли и шли под безжалостным солнцем. Касс стерла ноги. Майка и шорты давно промокли от пота и противно липли к телу.

Наконец они сели передохнуть на большом плоском валуне. Антонио подал Касс фляжку с водой. Их плечи соприкоснулись. Оба моментально застыли. Их глаза встретились.

Касс ничего не могла с собой поделать. Она влюбилась в Антонио без памяти, и кто знает, доведется ли им снова остаться наедине?

— Антонио!..

— Кассандра, ты самая желанная женщина в мире, — хрипло прошептал он, не отрывая зачарованного взгляда от ее губ.

— Это она отравляет наши мозги? — нерешительно спросила Касс, ловя его взгляд.

Он привлек ее к себе, и от восторга у Касс захватило дух.

— Нет. Не сейчас. Сейчас все по-другому. — Антонио ласково, бережно поцеловал ее в губы.

Она не заметила, как оказалась на спине, тая под его торопливыми страстными ласками. И когда они слились воедино, в воздухе не было и намека на проклятый запах фиалок.

Когда все было кончено, Антонио улегся на бок, и Касс заглянула ему в лицо. Они долго смотрели друг на друга.

— Это не Изабель! — горячо прошептала Касс. — Она тут ни при чем!

— Я хочу любить тебя без конца, — признался он, перекатившись на спину. — Медленно, не спеша. Долгие-долгие часы. А не так, как сейчас — на грязной скале, кишащей насекомыми!

— Правда? — Касс почувствовала, как желание вспыхнуло в ней с новой силой.

Антонио посмотрел на нее, отведя волосы с лица осторожным, бережным движением.

— Конечно, правда.

На этот раз они не спешили. Поцелуи и ласки были нежными и неторопливыми, и Антонио даже умудрился отыскать среди скал крошечную лужайку, поросшую мягкой шелковистой травой.

Касс с готовностью подчинялась его безмолвным приказам, и в это утро они принадлежали друг другу целиком, без остатка.

Антонио нашел и подал Касс ее одежду. Она покраснела от смущения. Судя по солнцу, они провели на этой лужайке все утро.

И теперь она окончательно убедилась, что навеки отдала себя этому мужчине. То, что они испытали, было настоящей полноценной любовью, а не просто животной страстью.

На этот раз Изабель не удалось замутить им рассудок.

Касс еще не закончила одеваться, как на нее навалилось чувство вины. Трейси и Селия пропали без следа, Грегори пешком добирается до города, Изабель по-прежнему грозит им местью, а она провела самое чудесное утро в своей жизни.

Антонио дождался ее и взял под локоть. Одного прикосновения было достаточно, чтобы Касс снова вспыхнула от желания. Она с тоской подумала о том, что ждет их в будущем. Суждено ли им быть вместе?

Касс изо всех сил старалась сохранить надежду, но достаточно было одного взгляда на безлюдный двор и изуродованный «БМВ», стоявший перед парадным, чтобы вспомнить о нависшей над ними опасности.

— Здесь так тихо, — пробормотал Антонио, врываясь в ее мысли.

Касс оглянулась и вздрогнула. Он был прав: все замерло в какой-то мертвенной, призрачной тишине. Ее внимание снова привлек «БМВ». Касс присмотрелась и закричала.

Там сидела Трейси — неподвижная, мертвая!

Касс словно со стороны слышала свой отчаянный крик.

Антонио схватил ее в охапку, не пуская к машине, не пуская к сестре, навалившейся всем телом на руль. Спутанные волосы свесились на лицо. У них был какой-то странный неопределенный цвет.

— Пусти! — Касс вырвалась с дикой силой и помчалась вперед. Она уже знала, что означает этот жуткий цвет. Это была бурая, давно свернувшаяся кровь!

Касс распахнула дверцу и охнула: руки и ноги Трейси покрывали глубокие ссадины, и все вокруг было измазано кровью. Трейси все еще цеплялась обеими руками за руль.

— Нет! — Касс протянула к сестре дрожащую руку.

К ее удивлению, тело Трейси не покачнулось и не выпало из машины. Оно осталось в той же позе. Разве такое возможно?

Касс, обмирая от страха, отвела в сторону слипшиеся от крови волосы и натолкнулась на немигающий, неподвижный взгляд. Но в тот же миг ей стало ясно, что сестра дышит!

— Трейси! — Касс хотела обнять ее, но Трейси даже не шелохнулась.

— Кассандра! — выкрикнул Антонио у нее за спиной.

— Она жива! — повторяла Касс, не обращая на него внимания. — Трейси, что с тобой? Что случилось? — Обливаясь слезами, Касс обнимала сестру и гладила по голове, не обращая внимания на покрывавшие ее грязь и кровь.

Что же случилось?!

Наконец Касс почувствовала, что тело Трейси обмякло у нее в объятиях. Еще минута — и младшую сестру охватил нервный озноб.

Придерживая Трейси за плечи, Касс хотела помочь ей выбраться из машины, но застыла от ужаса при виде пустых, бессмысленных глаз, какие бывают у слепых людей.

— Я… хочу… умереть… — невнятно пробормотала Трейси, стуча зубами.

День четвертый. Полдень

В отличие от большинства европейцев он не ленился поддерживать себя в форме и постоянно занимался спортом. Грегори выбежал из «Каса де суэньос» легкой трусцой, но уже через час почувствовал сильную усталость и перешел на скорый шаг. Дорога оставалась необычно пустой, несмотря на уик-энд. От поместья до Педрасы было примерно сорок километров, и Грегори рассчитывал, что остаток пути займет около двух часов, если ему так и не удастся поймать попутку.

Он был уверен, что сумеет сохранить этот темп до конца.

Оставалось совсем немного.

Если бы не эта проклятая жара!

Едкий пот струился по лицу и щипал глаза, а он все еще содрогался от ужаса, вспоминая, как вместо Трейси обнаружил у себя в постели Изабель де ла Барка. У нее была такая жуткая улыбка! Леденящая, злорадная… жестокая!

Этого не может быть, это все его больное воображение! Наверное, ему просто приснился кошмар!

Но тогда почему от его постели так и разило сексом? Этот запах не спутаешь ни с чем!

Грегори ничего не мог с собой поделать. Жуткий призрак не шел у него из головы, и все внутри сжималось от страха и недобрых предчувствий.

Кому-то предстояло в самом скором времени расстаться с жизнью. Грегори был в этом уверен. Демон из его детских кошмаров оказался вовсе не демоном, а проклятым призраком. И это доказывала фотография, сделанная Касс в старом замке.

Он упорно заставлял себя двигаться вперед, не поддаваясь страху.

Интересно, где пропадала Трейси перед тем, как вернулась прошлой ночью? Наверное, он так вопил от страха, что она вылетела от него как ошпаренная! А может, это все-таки был кошмар, порожденный его скрытыми детскими страхами? Если бы не это чертово фото, он запросто убедил бы себя, что так оно и есть!

Но то, что творилось в «Каса де суэньос», вряд ли можно объяснить его детскими страхами. Кэтрин Белфорд скончалась, а две женщины пропали без следа. И он знал, кто в этом замешан!

Грегори до последнего противился этой мысли. Разве призраки могут проткнуть колеса? Или оборвать проводку? Призрак — не более чем сгусток энергии. Разве кто-то когда-то умирал от руки, призрака?

Впереди что-то ярко блеснуло, и Грегори замигал, напрягая ослепленные солнцем глаза.

Навстречу ему медленно, как во сне, двигался человек. Неужели от жары у него начались галлюцинации?

Нет, не может быть! Грегори прищурился и разглядел наконец, что незнакомец едет на велосипеде!

Грегори помчался навстречу, размахивая руками и вопя:

— Эй, сеньор! Эй!

Оказалось, что это подросток. Он остановился и как ни в чем не бывало посмотрел на Грегори, словно в округе все было спокойно и он не слышал ни про какого маньяка-убийцу. Грегори вытащил из бумажника банкноту в две тысячи песет и сказал, что хочет купить его велосипед. Спорить было не о чем — за такие деньги мальчишка мог купить три новых велосипеда, и Грегори с облегчением устроился в седле. До последней минуты его терзал потаенный страх, что кто-то непременно постарается помешать ему попасть в полицию. Теперь он в два счета доберется до города! Грегори усердно нажимал на педали.

За его спиной громко загудела сирена.

От неожиданности Грегори едва не потерял равновесие. Он оглянулся и увидел, что его нагоняет огромный грузовик.

У Грегори тревожно екнуло сердце. Сирена взревела вновь. Грозно сверкая фарами и бампером, железная махина надвигалась на него со скоростью восемьдесят километров в час.