Бренда Джойс - Подари мне мечту

Порох загорелся и взорвался. На какую-то долю секунды Изабель почувствовала, как ее тело разлетается на куски, — и все было кончено.

«Каса де суэньос»

Полночь

Оба окна в спальне захлопнулись со скоростью выстрела. И наступила тишина.

Касс застыла на месте, обливаясь потом от страха.

Тишину нарушало лишь ее собственное хриплое дыхание.

Она медленно перевела дух и напомнила себе, что сквозь стены может проходить только Изабель, а не Трейси, и заставила себя стряхнуть оцепенение.

Первым порывом было проверить окно в ванной комнате, но не успела она взяться за раму, как защелка на окне повернулась и с громким щелчком встала на место. То же произошло и с защелками на окнах в спальне.

Итак, ее заперли. Изабель заперла ее в спальне.

Но почему?

Чтобы поиздеваться лишний раз, заставив мучиться от собственной беспомощности? Вряд ли. Изабель собралась прикончить их всех, а ведь там, внизу, остались Грегори и Антонио, совсем ослабевшие от ран. Касс больше не волновало, каким способом Изабель воздействует на людей и предметы. Главное — ее способностей было более чем достаточно, чтобы справиться с ними со всеми.

Задыхаясь от страха, Касс встала перед дверью: Изабель могла появиться здесь в любую минуту. Но этого не случилось. Дверь оставалась запертой, смутно белея в темноте. Надо выбираться отсюда!

И Касс вдруг вспомнила, что за дверью все еще стоит Трейси. Трейси, ее сестра!

— Трейс! — воскликнула она, навалившись за дверь и пытаясь повернуть ручку. — Трейс! Ты слышишь меня?

— Я тебя слышу, — холодно ответила та.

— Пожалуйста, Трейси, не поддавайся ей, тебе надо бороться и помочь мне! Выпусти меня! — Мокрой от слез щекой Касс, прижималась к двери, вслушиваясь в то, что происходит снаружи. — Пожалуйста, Трейси!

— Нет.

Касс застыла, проклиная этот заторможенный, мертвый голос, и в отчаянии забарабанила по двери.

— Трейси! Трейси, вышвырни это из себя! Избавься от этой дряни! Пожалуйста, Трейси!

Но ей никто не ответил.

При мысли, что может сейчас случиться с Антонио, Касс разрыдалась. Только не это! Она не допустит, чтобы он погиб!

— Трейси!!! — Она снова набросилась на дверь.

За ее спиной громко зашелестел воздух.

Касс повернулась и прижалась спиной к двери, ожидая увидеть Изабель. Но вместо этого она обнаружила, что в камине появилось пламя. На ее глазах маленькие, слабые языки с невероятной скоростью превратились в жадного ревущего зверя.

Пока Касс соображала, откуда в камине взялись дрова и что это может означать, пламя выросло настолько, что дотянулось до ковра на полу. В следующий миг он тоже запылал.

— Трейси! — закричала Касс, ринувшись к двери. — Выпусти меня, умоляю!

— Нет.

Касс рухнула на пол, обливаясь слезами. Перед ней промелькнула вся ее жизнь. Похороны матери. Вечерний чай после школы с тетей Кэтрин. Долгие часы в комнате, посвященные новой книге. Трейси и бесконечная череда ее бойфрендов, сменявших одни другого, будивших в Касс смутную зависть, пока не появился Рик Теннант. Касс вспомнила, как впервые прижала к себе Алису — крохотное невесомое тельце. И как увидела Антонио на лекциях в «Метрополитен-музее» и полюбила его с первого взгляда.

Боже, как же она забыла? Что стало с Алисой и Эдуардо? А с Антонио?

— Чего ты хочешь? — выкрикнула Касс. — Черт побери, отвечай же, Изабель! Чего ты хочешь?!

— Ты знаешь, чего я хочу, — невозмутимо отвечала из-за двери Трейси.

Да, Касс знала.

Огонь охватил почти всю комнату и уже обжигал ей спину. Касс вскочила, но тут же осознала, что бежать ей некуда. Изабель собралась сжечь ее заживо. В точности так, как некогда сожгли ее.

У Трейси было такое ощущение, что она попала на поезд, который несется со скоростью сотня миль в час и стал совершенно неуправляем. Она хотела сойти с поезда. Она хотела, чтобы он остановился. Но поезд не тормозил, и у нее не было возможности покинуть его. Это было как сон. Жуткий, леденящий сон, длившийся и длившийся без конца. В таком сне человек обычно старается убежать от какой-то опасности, но ноги отказывают ему, и он затылком ощущает приближение смерти. Неужели это сон? Тогда Трейси хотела бы проснуться!

Кажется, это Касс, ее сестра, так кричит и зовет на помощь?

Но ее голос такой далекий, он едва слышен… наверняка это сон!

Сон… ночь… и эта женщина — Изабель…

Однако Касс все не умолкала. Трейси рассеянно уставилась на дверь и почувствовала, что пахнет паленым. В сознании всплыла мысль, что дверь необходимо открыть. Но вместо этого она развернулась и направилась к лестнице.

«Нет! — вдруг подумала Трейси, встрепенувшись от страха. — Я должна вернуться! Я должна выпустить Касс!»

«Нет! — возражал ей какой-то голос. — Все прекрасно, и ты должна идти вниз. Покой — это смерть».

Покой. Трейси на миг зажмурилась, вступая в непроглядную тьму коридора. Покой — это смерть. А ведь ей так нужен покой!

— Трейси!!! — кричала где-то наверху Касс.

Трейси споткнулась, однако ее ноги отказывались повиноваться и несли ее вперед. Страх стал еще сильнее, он напоминал, что нужно вернуться и помочь Касс.

«Нет. Все будет хорошо. Положись на меня!» — уговаривал голос. Наверное, это ее внутренний голос?

Ах, как бы ей хотелось положиться на себя! Господь свидетель, она хочет только мира и покоя. Так почему бы и не согласиться с этим голосом? Все равно ноги давно вышли из подчинения. Она не может управлять своим телом, она не может сойти с поезда…

«Положись на меня… Покой — это смерть…»

Монотонные холодные фразы несли в себе такой покой! По мере того как Трейси приближалась к холлу, ее страх ослабевал. Ну вот, она почти достигла цели. Надо только положиться на себя.

«Да! Положись на меня!»

Ласковый, чарующий шепот обволакивал сознание.

В холле едва теплились две последние свечки. Здесь царила почти полная тьма. Трейси склонилась над Антонио. Он лежал на полу и выглядел как мертвый. Тогда она обратила взгляд на разбитую дверь, перед которой так же неподвижно застыл Грегори.

Где-то на задворках сознания закопошилась мысль: «Как жалко!» И эта мысль снова разбудила страх, несмотря на то, что она двигалась к двери, зажав в руке длинный нож.

Нет! Трейси не хотела никого убивать!

«Положись на меня… Покой — это смерть…»

Страх притупился. Трейси шагнула вперед.

Грегори застонал. Он как бы услышал себя со стороны — хриплый чужой голос, полный боли. Неужели это ему так больно?

Черт побери! Боль переполняла все его тело, каждую клетку. Грегори заставил себя открыть глаза и сфокусировать взгляд на далеких звездах. Это помогло ему обрести память, и он охнул от испуга. Нет, не от испуга — от ужаса. Ведь он головой прошиб стеклянную дверь! Насколько глубоки его раны? Нет, он не хочет умирать! Черт бы побрал тебя, Изабель!

И где она шляется сейчас? Почему оставила его валяться на заднем дворе? Грегори замер от мрачных предчувствий.

Наверное, он получил рану в висок, и теперь кровь заливает ему глаза. Грегори машинально попытался вытереть кровь и подумал: куда запропастились все остальные? Его снова охватила паника.

Он кое-как сел, стараясь преодолеть острые приступы боли и беспамятство. Проклятие! Он действительно сегодня не в лучшей форме!

Немного отдышавшись, Грегори осторожно повернул голову, чтобы заглянуть в дом. И обмер.

Антонио лежал ничком посреди осколков стекла. Его спину охватывала повязка, насквозь пропитавшаяся кровью.

Господи, что с ним случилось? И где Касс?

Задыхаясь от слабости и боли, Грегори лег на живот и медленно, дюйм за дюймом, пополз к дому.

Вскоре он вынужден был остановиться, чтобы не потерять сознание. Грегори и не думал сдаваться, он просто нуждался в отдыхе, чтобы собраться с силами.

Инстинкт предупредил его, что приближается Изабель. От ужаса зашевелились волосы на голове. Он поднял взгляд.

Над ним стояла Трейси.

— Трейси… — с облегчением выдохнул он. Наконец-то кто-то ему поможет! Никогда в жизни он не испытывал такого счастья! — Слава Богу! Что с Тонио?

— Все будет хорошо, — отвечала она. — Положись на меня!

Ее странное, как бы неживое лицо и холодный, заторможенный голос моментально убедили Грегори в самом худшем.

Она улыбнулась. Женщина из детских кошмаров улыбнулась и занесла над ним нож. Грегори понял, что это конец.

— Нет!

Он еще пытался увернуться, но хищная сталь настигла свою жертву, и Грегори осознал, что на этот раз он проиграл окончательно.

А она снова вонзила нож по самую рукоять.

Антонио упорно боролся с охватившей сознание тьмой. Где-то не умолкал слабый сигнал тревоги, он не давал забыться, он звал скинуть с себя оцепенение я прийти кому-то на помощь.

Да, он должен очнуться. Это дело жизни и смерти!

Но вязкая теплая тьма была такой ласковой… Так легко было отдаться в эти объятия и плыть, плыть все дальше… пока не наступит смерть.

Видения вспыхивали в мозгу одно за другим, лишая покоя.

Его чудесный сын. Его мертвая жена. Его брат, умирающий от ран. Маленькая девочка. Кассандра…

Антонио пришлось пробираться через целую толпу видений и еще более густую тьму, и он сделал это, несмотря на боль. Потому что, как только тьма стала редеть, возвратилась боль. И внезапно Антонио очнулся.

Вместе с сознанием восстановилась картина того, что произошло.

В Трейси вселилась Изабель, и если он не успеет уничтожить ее, то она уничтожит их всех.

Антонио открыл глаза и на миг испугался, что ослеп, — в холле сгорели почти все свечи. Но вскоре он привык к темноте и различил ее силуэт рядом с собой. Она стояла спиной к Антонио и смотрела куда-то в ночь. Нет, не куда-то в ночь, а на его раненого и беспомощного перед ее жестокостью брата.

Он во что бы ни стало должен встать и спасти Грегори! Нараставшая паника разбудила тлевшую в груди ярость. Скорее, пока не свершилось немыслимое!

И пока Антонио старался подняться с пола, краем глаза он заметил, как Трейси двинулась с места. Застыв, он повернул голову и увидел, как она со всей силы вонзила нож в спину Грегори.

Бешеный выброс адреналина придал его движениям невероятную скорость и силу. Он вскочил, не спуская глаз с Трейси, уже наносившей второй удар, и со всего маху налетел на нее сзади.

Она слишком поздно заметила его атаку, и оба покатились кубарем.

Антонио даже удалось поймать за запястье ее руку, державшую нож. Со звериным рычанием она вырвала руку и замахнулась, метя ему в лицо. Антонио едва успел увернуться, нож просвистел возле его уха и вонзился в пол.

А на него уставились пронзительные, полные ненависти глаза, не ведавшие пощады или сожаления.

Он схватил ее за горло и стал душить. Ее глаза широко распахнулись от неожиданности. Антонио никогда в жизни не испытывал такого удовлетворения содеянным, как при виде этих выпученных глаз. Гнев бушевал в его груди. Сейчас, сейчас он задушит ее голыми руками и будет упиваться каждой секундой ее мучений!

Она выронила нож, перехватила его руки и отвела от горла. И снова Антонио был потрясен этой жуткой силой. Потрясен и напуган.

Она улыбнулась дикой, каннибальской улыбкой. Оказывается, ей удалось подобрать камень, и она намеревалась размозжить ему голову!

Антонио попытался одновременно перехватить ее руку и увернуться. Но вместо этого он почувствовал удар, боль и провалился в беспамятство.

Касс сбила подушкой последние языки пламени и, когда огонь убрался обратно в камин, без сил рухнула на пол. Руки и ноги дрожали от изнеможения, а обожженные легкие и спина отзывались болью на каждый вздох. Она долго лежала, закрыв глаза, не в силах двинуться с места.

Но у нее не было времени на отдых. Там, внизу, оставались беззащитные Антонио и Грегори. Изабель и Трейси нужно было остановить любым путем и, конечно, отыскать детей.

Она заставила себя сесть. Удивительно, как ей удалось погасить этот пожар!

Касс встала, качаясь на непослушных ногах и жадно хватая ртом воздух. Она понятия не имела, с чем ей придется столкнуться на сей раз. Но в любом случае следовало найти хоть какое-нибудь оружие.

Из глаз потекли слезы. Разве у нее поднимется рука на Трейси — пусть даже она трижды стала Изабель? Даже если ей удастся убить свою сестру, Изабель это не остановит!

Касс трясло все сильнее. Нет, она не способна убить сестру, хотя ее поступками теперь движет Изабель, хотя Изабель готова прикончить ее руками Трейси, Касс не посягнет па жизнь дорогого ей человека.

Касс не знала, что делать.

Если бы найти способ как-то достучаться до Трейси!

Она машинально пошла к двери, но только лишний раз удостоверилась, что дверь заперта. С выражением мрачной решимости она схватила первое, что попалось под руку — тяжелые бронзовые часы, — и швырнула их в окно. Стекло разбилось, и осколки посыпались во двор.