Донна Флетчер - Подари мне нежность

Если Кавана держали здесь, таков был и его удел. Сердце у Гоноры заныло, но одновременно она пришла в бешенство. Обходя деревню, она гневалась все сильнее – ведь именно ее отчим принес столько страданий семье Кавана.

Единственной имеющей смысл причиной могло быть богатство. И власть. Он мог рассчитывать на определенную долю уважения в клане Синклеров, потому что его падчерица вышла замуж за вождя, но в общем его жизнь там не особенно изменилась.

– Даже и не надейся бежать.

Гонора узнала ехидный смешок Калума и повернулась, сделав несколько шагов в сторону, чтобы оказаться подальше от него.

– Почему? – неожиданно для себя закричала она, не в силах больше сдерживать гнев.

Калум замахнулся, собираясь ударить, но Гонора пригвоздила его к месту яростным взглядом.

– Не смей прикасаться ко мне, – процедила она сквозь стиснутые зубы.

Калум опустил руку и снова ехидно засмеялся:

– И правда. Зачем зря тратить время? Теперь пусть у Мордрака голова болит. Мне ты послужила хорошо. Я получил то, чего добивался.

– Богатство и власть, – сказала Гонора больше для себя самой.

– Вот. Даже ты видишь, что я этого заслуживаю, – самодовольно заявил Калум.

– Я вижу, что ты непременно получишь все, чего заслуживаешь.

Калум расхохотался:

– Дура! Ты все еще думаешь, что твой муж спасет тебя? Каван выполнит свой долг, но какой ценой? – Ехидный взгляд Калума сменился отвращением. – Он обменяет свою жизнь на жизнь жены, будет думать, болван, что его клан в безопасности. А потом Мордрак нападет и завоюет все земли Синклеров, и углубится дальше в Шотландию, и будет побеждать клан за кланом.

Похоже, ее отчим сошел с ума, если искренне верит в такую глупость. Шотландцы народ гордый, они будут отважно защищать свои земли и никогда не сдадутся таким, как Мордрак. И пусть Гонора знает, что Каван слишком умен и никогда не обменяет свою жизнь на ее, то, что она пленница его врага, ставит под угрозу жизнь мужа. И связывает ему руки. У нее только один выход – она должна бежать и добраться до Кавана раньше, чем он подойдет к крепости.

– И для этого тебе была нужна я? – уточнила Гонора, желая выяснить все до конца.

– Да ты была просто пешкой, чтобы расставить фигуры в нужных местах и в нужное время. И никогда не предназначалась в жены Кавану. Он должен был погибнуть в плену, но Мордрак вбил себе в голову, что нужно сперва как следует помучить этого могущественного воина, заставить его страдать и только потом убить. Никто не ожидал, что он отсюда сбежит, считалось, что это невозможно. У меня оставалось совсем мало времени, но я успел подготовить брачный договор так, чтобы ты вышла замуж за следующего лэрда Синклеров. Я-то знал, что Каван вернется домой. И как же мне повезло, что он вернулся как раз вовремя, чтобы предъявить права на невесту!

– Но я-то тут при чем?

– Ты жена вождя клана. Твой муж связан клятвой чести и должен тебя спасти. Он приведет своих воинов сюда, а Мордрак пошлет своих, чтобы уничтожить клан Синклеров. А ты будешь приманкой, чтобы твой муж не вернулся домой слишком быстро. Победа Мордраку обеспечена.

– И ты думаешь, Каван настолько глуп, что оставит свои земли и клан без защиты?

– А что ему остается? Он отлично помнит, как Мордрак обращается с пленниками, поэтому примчится спасать тебя очень быстро, а дома оставит совсем мало воинов. Конечно, он прикажет в случае нужды призвать на помощь другие кланы, но будет поздно – Мордрак уже послал свои отряды. Как только Каван покинет земли Синклеров, они нападут и убьют всех, кого увидят.

У Гоноры кровь застыла в жилах. Она станет виновницей всех этих смертей! Нет, нужно бежать. Раз это сумел сделать ее муж, сумеет и она.

Кал ум опять расхохотался:

– Ты хорошо послужила мне, дочь. А теперь будешь хорошо служить Мордраку, пока не надоешь ему. А если хочешь уцелеть, советую родить ему побольше сыновей – у него нет ни одного, и он пощадит женщину, которая даст ему то, о чем он давно и безнадежно мечтает.

– А что случилось с Тавишем Синклером? – спросила Гонора, точно зная, что Калум не преминет похвастаться, расписывая свои злодеяния.

– Тавиш должен был умереть, а его сын – встать во главе клана. Я его отвлек, а варвары умеют действовать молниеносно. Все было кончено прежде, чем он – и даже я – успел что-то понять. А потом мы решили, что нужно сделать так, чтобы виновным оказался один человек.

– Каван.

– Нет, я не собирался сильно настраивать клан против лэрда. Воины все равно сражались бы на его стороне, но я хорошо потрудился. Все фигуры наконец встали на свои места. Скоро игра закончится, а я отпраздную победу.

Гонора смотрела в спину уходившему Калуму и чувствовала горький привкус во рту. Она его ненавидела.

Он стал причиной стольких страданий и потерь в ее жизни. Этот человек любил только самого себя. Для него не важно, кого он ранит, кто из-за него страдает, лишь бы он получил то, что хочет.

Она окинула взглядом деревню – где-то здесь должен быть выход. Каван его нашел, и она найдет. Она не будет пешкой в этой гнусной игре и не допустит, чтобы зло победило.

Прошло три дня с того момента, как Гонора оказалась в крепости Мордрака, и она прекрасно понимала, что времени остается все меньше и меньше. Прошел слух, что воины Кавана уже близко, и все вокруг готовились к битве, а она никак не могла отыскать путь к свободе.

Мордрак почти не обращал на нее внимания, зато все время похвалялся, с каким удовольствием убьет ее мужа. Варвар жаждал крови и заявлял, что никто не посмеет помешать ему.

Женщины для Мордрака не представляли никакой важности, что было особенно заметно по тому, как он обращался с дочерью. Она, как послушное дитя, беспрекословно выполняла все его требования. Гонора думала, что сама она примерно так же вела себя с Калумом, с той только разницей, что в конце концов она научилась защищать себя. Гонора больше не боялась Калума, а это значит, что он никогда больше не сумеет причинить ей боль, даже если ударит.

Гонора сидела в своей небольшой спальне, ощупывая синяки на лице, и думала о том, что шанс выбраться из крепости тает с каждым мгновением. Отчим постоянно бил ее, причем делал это в присутствии Мордрака, так что она не могла защищаться, понимая, что ей придется за это серьезно поплатиться. Кроме того, она не хотела лишиться привилегии свободно ходить по деревне.

В комнату вошла юная рабыня с едой и горячим отваром. Поднос украшала сосновая веточка. Гонора взяла ее в руки, вдохнула упоительный аромат и вспомнила небольшой лес на вересковой пустоши, где тоже росли сосны.

И ахнула! Сосны росли в гуще леса. Так откуда же здесь взялась эта ветка? Кто-то должен был ее отломить, а для этого нужно попасть в лес за пределами крепости.

– Где ты ее взяла? – воскликнула Гонора. Девушка опустила голову и испуганно сжалась, словно ждала, что ее сейчас ударят.

Какая знакомая реакция! Гонора подошла к девушке, ласково обняла ее и заговорила успокаивающим голосом:

– Не бойся, я не обижу тебя. Пожалуйста, скажи, мне просто нужно знать.

– Дочь моего хозяина приносит их из леса, – ответила девушка. – Она любит лес и часто туда ходит.

Гонора благодарно обняла девушку, сочувствуя ее тяжкому уделу рабыни.

– Спасибо. Но прошу, никому не говори, что я тебя об этом спрашивала.

Девушка кивнула и слегка улыбнулась, выходя из спальни.

Закутавшись в плащ, Гонора подождала, убедилась, что девушка ушла и не увидит ее, выскользнула из спальни и осторожно пошла в деревню. Она опасалась, что теперь, когда Каван уже близко, ее непременно остановят и прикажут вернуться в крепость, но никто не обращал на нее внимания, так что она гуляла до тех пор, пока не увидела дочь Мордрака.

Карисса сидела верхом на прекрасной вороной кобыле. Гонора понадеялась, что та ее не заметит, но их взгляды встретились. К счастью, Карисса тут же безразлично отвернулась и пустила лошадь медленной рысью.

Гонора украдкой шла следом. Как она радовалась своему умению быть невидимой, сливаться с окружением, не привлекать к себе внимания! Она шла вслед за Кариссой, и никто ее не замечал. Дочь Мордрака проехала еще немного и направила лошадь к большому дереву. Гонора терпеливо ждала, пока та обогнет огромный ствол и снова покажется на глаза, но Карисса словно по волшебству испарилась.

Никто ничего не заметил – ни жители деревни, ни стражники. Должно быть, это и есть путь в лес и выход из крепости. Потайное место, о котором никто не знает – или знают только избранные.

Тут в деревне затрубили тревогу, и Гонора сжалась в комок – вокруг заметались люди. Времени не осталось совсем, нужно бежать прямо сейчас, или будет слишком поздно.

Раздавались громкие крики, началась подготовка к сражению, и в этом хаосе Гонора скользнула за дерево и увидела проход в лес, густо заросший кустарником. Ветки рвали одежду и царапали кожу, но, пробравшись сквозь колючие заросли, Гонора увидела перед собой протоптанную тропинку и пустилась по ней бежать.

* * *

Каван сидел верхом на коне и смотрел на крепость варваров. За его спиной выстроилась шеренга воинов. Атаковать будет нелегко. Каменная стена тянулась от одной опушки леса до другой. Варварам удобно целиться с нее в нападающих, а густая чаща позади крепости тоже служит надежной защитой. Это место выглядело неприступным.

Но об этом Каван тревожился меньше всего. Он понимал, что Мордрак использует Гонору, чтобы заставить его сдаться. А еще он понимал, что не может думать только о жене, потому что должен помнить о своем клане. Каван мысленно возблагодарил Господа за мудрость, которой обучил его отец. Если бы не это, он вряд ли сумел бы спокойно оценить сложившееся положение.

К нему галопом подлетел Лахлан:

– Мы готовы и ждем твоей команды.

– Первый шаг за Мордраком, – ответил Каван, и в тот же миг деревянные ворота в каменной стене отворились.

Появился Мордрак, одетый в кожу и меха, а рядом с ним еще всадник. По росту и фигуре Каван легко узнал Калума.

Каван и Лахлан спустились вниз с откоса, чтобы встретиться с врагом. Каван безмолвно молился, чтобы жена его была целой и невредимой. А если это не так, то Мор-драку придется сильно помучиться перед смертью.

Каван старался не думать о том, что Гонора, возможно, сейчас страдает. Голова должна быть ясной, чтобы у него все получилось так, как задумано. Он не может допустить, чтобы единственной целью сражения была Гонора, должен думать не только о жене, и не важно, что это так сложно. Это единственный способ спасти и Гонору, и своих людей.

Каван в одежде цветов своего клана, гордо выпрямившись, сидел в седле. Лицо его было суровым, он крепко удерживал поводья – и собственный гнев, иначе накинулся бы на Мордрака и убил его голыми руками.

Он ничуть не удивился, увидев Калума рядом с варваром. Этот не удержится и захочет похвалиться своей воображаемой победой. Каван дождаться не мог момента, когда кулаком сгонит наглую ухмылку с этого лица.

– Добро пожаловать обратно, – произнес, самодовольно ухмыляясь, Мордрак. – Твой загон ждет тебя.

– Он мне не потребуется, – отрезал Каван с убежденностью, насторожившей его противников.

– Ты забыл, что твоя жена у меня, – напомнил Мордрак.

– Ты лучше молись, чтобы с ней все было в порядке, – все так же решительно предупредил варвара Каван.

Мордрак вцепился в луку седла.

– Я с большим удовольствием поимею твою жену у тебя на глазах. А потом убью тебя и воспитаю твоего ребенка варваром.

Каван подскочил в седле, но быстро взял себя в руки. Гонора носит ребенка? Его ребенка!

Боже милосердный, как он хотел обнять ее прямо сейчас! Он никогда ее не отпустит. Никогда и никуда не отпустит! Он должен уберечь и Гонору, и ребенка, не важно, какой ценой; сейчас это еще важнее, чем раньше.

– Ты сдашься, и я позволю твоей жене и клану жить дальше под моим предводительством, – резко бросил Мордрак. – Если же нет, все до единого Синклеры погибнут, и, конечно же, твое нерожденное дитя тоже. – Он посмотрел на ясное небо. – Сегодня прекрасный день для пыток и казней.

– Разве я могу доверять тебе? – спросил Каван, хотя больше всего ему хотелось вцепиться в глотку варвару и удушить его.

– Даю слово, – ответил Мордрак.

– Разве можно верить слову лжеца?

Мордрак ухмыльнулся:

– Разве у тебя есть выбор? Ты проиграл, Синклер. Смирись и спаси тех, кого еще можно.

Каван знал, что слово Мордрака ничего не стоит. Как только он сдастся, варвары вырежут весь клан Синклеров до последнего человека. Мордрак славился тем, что убивал любого, осмелившегося бросить ему вызов, а тех, кого брал в плен, превращал в рабов.

Тут Лахлан приподнялся в седле и посмотрел куда-то вдаль. Туда же всматривались и другие воины, удивленные появлением одинокого всадника у дальнего конца стены, сразу у опушки леса.