Эллен Марш - Подари мне рай

Едва икка остановилась у подъезда, Мора вскочила на ноги.

– Мора, подождите...

Мотнув головой, она подобрала юбки и спрыгнула на землю. Не сказав ни слова, она скрылась с глаз.

Вечер застал Росса в гарнизоне, мерившего свою комнату с неукротимой яростью тигра в клетке. После возвращения из города он ни с кем не разговаривал, и даже Гхода Лал, распознав его настроение, мудро держался подальше от хозяина. Позже, когда принесли приглашение на ужин от полковника Брэдли, Гамильтон его не принял, а с извинениями отправил Гходу Лала.

Вечер кончился, настала полночь, а Росс все еще не собирался отставить в сторону бутылку бренди и отдохнуть. Он наливал себе очередную порцию спиртного, когда в дверь постучали. Метнув на Гходу Лала предостерегающий взгляд, Росс открыл сам и узнал одного из слуг Каррингтонов.

– Пожалуйста, сахиб, – дрожащим голосом заговорил тот, напуганный его грозным видом. – Карлайон-сахиб послал меня за вами.

Росс бросил взгляд на часы: был уже час ночи. Какого дьявола он понадобился Лоренсу Карлайону в такое время? Но делать нечего.

– Гхода Лал, седлай коня!

Росс стремглав поскакал в город.

Лоренс Карлайон, в нарушение всяческих норм этикета, ждал его в прихожей. Увидев Росса, дрожащей рукой взъерошил себе волосы.

– Слава Богу, что вы здесь!

Росс, растрепанный и пропыленный, подошел к нему с обеспокоенным видом.

– Что случилось, сэр? Ваша семья...

– Думаю, что это моя племянница.

– Что с ней?

Британский резидент взмахнул измятым клочком бумаги. Россу казалось, что Карлайон за вечер постарел на десять лет.

– Она исчезла! Даффи нашла вот это на туалетном столике, когда мы вернулись от Питерсов. Мора написала, что она уезжает и чтобы мы о ней не беспокоились. – Карлайон посмотрел на Росса с нескрываемой тревогой. – Какого дьявола она это сделала? Что это значит?

– Вы пробовали ее искать? – спросил Росс.

– Господи, повсюду! Каррингтон со своими слугами до сих пор ее ищет, а я вернулся совсем недавно. Даффи сама не своя, как вы понимаете. Доктор Локли дал ей успокоительное и уложил в постель.

Росс никогда не видел, чтобы Карлайон был так близок к панике.

– А что вы сами думаете об этом, сэр?

– Ничего... Даффи считает, что она сбежала. Я сказал, что Чарльз на такое не пошел бы, но его тоже нет. Не думаете ли вы...

– Сильно сомневаюсь.

– Ну и слава Богу!

Резидент вытер мокрый от пота лоб носовым платком и откашлялся.

– Итак, сэр?

– Кое-кто из слуг говорит, что вы сегодня днем уехали вместе с ней из этого дома. – Лоренс покраснел. – Я всегда высоко ценил вас, мой мальчик, но при данных обстоятельствах и учитывая, что вы были одни...

– Заверяю вас, что ничего неприличного не было в нашей совместной поездке, – сказал Росс. – Мисс Адамс хотела выполнить одно поручение, а так как слуги были взбудоражены происшествием на кухне – туда забежал шакал, а никого из вас не было дома, – я сам проводил ее. Это случилось днем, к тому же мои отношения с вашей семьей известны в Дели, так что...

– Вот-вот, то же самое я твердил Даффи, – оживился Лоренс. – И мы слышали об истории с шакалом.

– Могу я взглянуть на записку? – Росс протянул руку.

В поспешно нацарапанной записке Мора извещала, что покидает Дели и просит опекунов не беспокоиться о ней.

Но он-то знал, почему она уехала, и мог предположить, куда.

Заря едва занималась над Бхунапуром, когда Росс въехал в ворота британского военного городка. Настроение у него было отвратительное. Он постучал в дверь дома резидента.

Лала Дин, зевая и почесывая спину, сообщил, что никого нет дома. Его хозяин Карлайон-сахиб все еще в Дели, и семья уехала вместе с ним. Ведь хузур об этом знает?

– Разумеется, знаю, но где мисс-сахиб Мора?

Чуппрасси недоуменно заморгал глазами.

– Но она тоже в Дели. Где же ей еще быть?

– Позови ее айю, – приказал Росс, входя следом за чуппрасси в прихожую.

Мира скоро появилась, бледная и запыхавшаяся.

– Что такое, сахиб? Что случилось с девочкой?

– Я приехал спросить об этом у вас. Где она?

Мира покачала головой. Росс перешел на хинди:

– Твоя хозяйка. Я думал, она вернулась прошлым вечером в резиденцию.

– Нет, сахиб. В доме никого. Только слуги.

За спиной у Миры чуппрасси энергично закивал.

– Я уже говорил, хузур, мы тут одни. Вся семья в Дели.

– Что случилось, сахиб? – встревожилась Мира.

Росс вяло провел рукой по глазам.

– Я и сам не знаю. Она уехала из Дели вчера. Я думал, она здесь.

Он говорил, а Мира ломала руки и взывала к милосердию богов.

– Лала Дин сказал правду, – заверила она Росса. – Мы ее не видели с тех пор, как она уехала вместе со всеми в Дели.

– Вот проклятие! – Росс хлестнул по своей одетой в перчатку руке хлыстом для верховой езды. – Где же мне начинать поиски?

Захлопнув за собой дверь, он взгромоздился на спину своего измученного долгой скачкой коня.

– Сахиб!

Росс нетерпеливо обернулся. Мира бежала к нему через лужайку. Конец сари хлопал ее по ногам. Она ухватилась за стремя.

– Есть место, откуда ты можешь начать поиски. Ты знаешь Мохаммеда Хаджи?

– Этого толстого торговца? Что он может мне сообщить?

– Я не уверена, – взволнованно сказала Мира. – Но знаю, что Мора-сахиб посещала его дом время от времени. Всегда одна.

– Она ездила в город одна? – Лицо Росса потемнело.

– Много раз.

– И всегда в дом Мохаммеда Хаджи?

– Я ее один раз спросила, ездит ли она к кому-нибудь еще, но она не ответила. Она близка моему сердцу, сахиб, но о многом мне не рассказывала. Держала в секрете из-за моей безопасности, а не из-за своей, так она говорила.

– Почему меня это не удивляет? – пробормотал Росс по-английски.

– У меня есть двоюродная сестра, она торгует на базаре всякими безделушками. Она видела, как Мора заходила к женам Хаджи.

– Это уже что-то, – произнес Росс, не слишком обнадеженный.

Даже не заглянув в свое бунгало, хотя он с великим удовольствием поел бы и сменил пропыленную одежду, он проскакал расстояние до Бхунапура с большой скоростью. Солнце уже встало, когда он въехал в городские ворота, и торговцы на базаре раскладывали свои товары. Мохаммеда Хаджи среди них не было.

– Он уехал в Раджастхан, – сказал ему кто-то, – на свадьбу любимого племянника.

– Давно он уехал? – спросил Росс.

Никто не помнил точно, но сошлись на том, что прошла неделя.

Все более мрачнеющее выражение лица Росса побудило кого-то посоветовать ему, чтобы он поспрашивал в доме у Валида Али, дальнего родственника Мохаммеда. Может, там знают больше.

До этого момента Росс как-то начисто забыл о семейных связях обоих мужчин. Теперь он оставил коня на привязи у лотка торговки безделушками, а сам быстро зашагал по проходу, который вел к выходящему на площадь саду при доме Валида Али.

Завидев Росса, кто-то вышел из калитки и отступил в сторону.

– Аре, отец, – заговорил Росс на хинди, – ты нынче рано куда-то собрался.

Но это был вовсе не пожилой привратник Валида Али. При звуке голоса Росса из тени под нависающими виноградными лозами выступил куда более молодой и рослый, крупного сложения мужчина с темной густой бородой, вполне соответствующей его комплекции.

– Ты-то что здесь делаешь, черт побери? – взорвался Росс.

Исмаил-хан поднял голову и улыбнулся:

– Вот мы и встретились снова, хузур.

В последний раз они случайно встретились на Синдха-Бхатской дороге, припомнил Росс. Но что делает патан в саду у Валида Али?

– Но ведь я отсюда и пришел в резиденцию, – объяснил Исмаил-хан, явно удивленный, что Росс об этом не знает.

– Не понимаю, – пожал плечами Росс. – Откуда ты пришел?

– Все очень просто, хузур. Прежде чем я был нанят мисс-сахиб, я зарабатывал свою соль у бегумы. Теперь вернулся сюда.

– Но я никогда не видел тебя здесь раньше.

– Ничего удивительного, – рассмеялся Исмаил-хан. – Сахиб, конечно, знает, что у бегумы своя прислуга, а у ее мужа своя.

То была истинная правда: именно так и шли дела в больших индийских домах, полных запутанных интриг, и один член семьи почти никогда не знал намерений других ее членов. Но все же...

– Мои услуги были подарком для бегумы, преподнесенным моим бывшим хозяином из Гвалиора незадолго перед тем, как Адамс-сахиб приехала в Индию, – добавил Исмаил-хан.

– И каким же образом ты попал на службу к Адамс-сахиб?

Могучие плечи приподнялись.

– Бегума, в свою очередь, подарила меня.

Наступило долгое молчание. Потом Росс медленно произнес:

– Ты хочешь сказать, что бегума знакома с твоей хозяйкой?

Исмаил-хан нетерпеливо кивнул.

– И это бегума предложила тебе служить мисс ангрези?

Огромный патан снова кивнул.

– Но зачем?

– Хай-май! – воскликнул патан и воздел руки кверху. – Этого я не могу понять! Чтобы защитить ее от внимания того сахиба, за которого выходит замуж. Воистину пути белых господ непостижимы.

– Теперь я поговорю с сахибом, Исмаил, – послышался мягкий голос по ту сторону калитки. – Проводи его сюда.

Исмаил-хан низко поклонился женщине, появившейся у калитки. Она была с головы до ног закутана в паранджу, и только ее черные глаза видны были в особо сделанной для этого прорези.

– Я вышла подышать утренним воздухом на верхнюю террасу, – заговорила женщина все тем же мягким голосом, звучавшим глуховато из-под плотной материи, – и услышала, что ты внизу. Ты хотел бы побеседовать со мной?

– Если сахиба бегума окажет мне такую честь.

– Входи, – пригласила она, указывая ему на сад. Она пошла впереди него по аккуратной дорожке к калитке, увитой виноградом, и жестом предложила ему закрыть ее за ними.

Росс так и сделал, потом повернулся и обнаружил, что находится в беседке, окруженной цветущими кустами, необычайно душистыми.

Кушна Дев уселась на скамейку, но даже не тронула паранджу. Она часто открывала лицо перед этим мужчиной, старым другом ее мужа, но то было в занане, а здесь она не могла себе этого позволить, так как ее мог случайно увидеть кто-то из садовников или других слуг-мужчин.

– Ты разговаривал с Исмаил-ханом, – заговорила она, в то время как Росс нетерпеливо расхаживал по беседке.

Росс резко повернулся к ней:

– Он сказал мне такое, чему я едва поверил. Это правда, что он был подарком от тебя племяннице британского резидента?

Бегума Кушна засмеялась низким грудным смехом.

– Разве это так необычно, Гамильтон-сахиб?

– Да, – отрезал он.

– Почему же, если мы подруги?

– Подруги?

Росс выглядел таким ошеломленным, что она продолжала быстро:

– Да, и я признаюсь, что последние три недели очень беспокоилась о ней. Возможно, я совершила ошибку, не отправив Исмаил-хана в Дели, когда она отослала его ко мне, но я не хотела вмешиваться. Тем более в жизнь семьи Карлайонов. – Она посмотрела на кончики тоненьких пальцев, которые виднелись из-под края широких рукавов паранджи. – Говорят, на свою свадьбу она наденет белое платье.

– Британские мэм всегда надевают белое, когда выходят замуж.

– Но белый – цвет смерти!

– Не думаю, что она выйдет замуж за Бартона-Паскаля, – сказал Росс.

Кушна Дев посмотрела на него недоверчиво:

– Откуда ты знаешь?

– Она уехала из Дели вчера именно по этой причине.

– Шабаш! – Кушна Дев захлопала в ладоши, засмеялась, будто сбросила со своих плеч тяжелый груз. – Я так надеялась...

– Что тебе известно о ее помолвке? – спросил Росс.

– Только то, что она не хотела выходить замуж за этого сахиба.

– А как ты это обнаружила?

Кушна Дев подробно рассказала, как она впервые встретилась с Морой после того, как та убежала на базаре от Бартона-Паскаль-сахиба. Как Мора не хотела поощрять даже его ухаживания.

– Тогда почему же, во имя Господа, она в конце концов решила принять его предложение? – спросил он.

– Может, она переменила мнение, – ответила Кушна Дев, хотя было ясно, что сама она в это не верит. – Но теперь история Исмаил-хана тебе известна. Это его дом. И когда жена Карлайона не пожелала взять его с собой в Дели, он, понятно, вернулся сюда.

– Мора никогда мне об этом не говорила.

– И тебя это удивляет?

– Нет, – тихо сказал Росс.

Разумеется, нет, потому что он никогда не вызывал Мору на откровенность. Наоборот! Он боролся со своим чувством к ней и держал ее на расстоянии, был груб и недобр, обращался с ней раздраженно и нетерпеливо. Ничего удивительного, что она ему вообще ни о чем не хотела рассказывать!

Повернувшись к бегуме спиной, он сунул руки в карманы и долго молчал, глядя, как падают к его ногам лепестки цветов, превращая пол беседки в душистый белый ковер. Ему еще многое надо было бы узнать и о многом спросить, но он не спрашивал.