Джанмария Анелло - Подари мне счастье

– Хорошо, ваша светлость. – Дворецкий поклонился и удалился.

Брови Рейчел взлетели вверх, бледно-голубые глаза ошеломленно распахнулись.

– Джентльмен с визитом в это время дня? В первый же день после свадьбы? И без разрешения супруга? Это не дело, Ли, совсем не дело.

Вспышка гнева обратила взгляд Ли к Ричарду.

– Мне требуется ваше разрешение, чтобы видеться с друзьями?

* * *

Ричард видел огонь, пылающий в ее глазах, словно она бросала ему вызов: мол, посмей только отказать мне. Был некоторый соблазн подразнить ее, но Ричарду хотелось, чтобы она поскорее вышла из комнаты, пока он не совершил какую-нибудь глупость, например, не повел себя как ревнивый дурак и не запретил ей видеться с другом. Или не притянул ее к себе на колени, не забрался руками под это прелестное воздушное платье и не стал ласкать ее прямо на глазах у Рейчел, сидящей через два стула.

– Разумеется, нет, – пробормотал он, пытаясь не обращать внимания на неожиданно зачастивший пульс и напрягшиеся мышцы рук. Если б он не знал, что это не так, то мог бы поклясться, что это ревность. – При условии соблюдения приличий.

О Господи, это прозвучало так педантично, и щеки Ли вспыхнули от гнева. Она стиснула зубы и прищурила глаза, словно хотела пронзить взглядом насквозь.

Натянуто кивнув, Ли повернулась и пошла прочь, и, глядя, как ее юбки кокетливо покачиваются при каждом шаге, Ричард с трудом удержался, чтобы не последовать за ней. Он знал имя ее посетителя из разговора с Пирсом. Это тот самый мальчишка, который по уши влюблен в Ли, и теперь он здесь.

Это беспокоило Ричарда, и он не хотел даже задумываться почему. Как ему удавалось сохранять вежливое равнодушие, когда ничего не хотелось больше, чем притянуть ее в свои объятия?

Он считал, что владеет собой, что глупые мысли вчерашнего вечера задвинуты в самые темные уголки его сознания, где им самое место. А потом, когда он в тревоге гадал, запил его брат снова или нет, Ли появилась перед ним прежде, чем он успел подготовить себя к ее присутствию.

И вот теперь кровь, несущаяся по жилам, говорила Ричарду, что эта его чопорная сдержанность была ложью. Снова звенели предупреждающие колокольчики, но похоть упорно игнорировала их.

Он не узнавал себя. Должно быть, в нем пробудились какие-то первобытные, примитивные инстинкты. Мужское удовлетворение от того, что он у Ли первый. Но конечно же, не любовь. Это глупую выдумку лучше приберечь для поэтов, школьниц и желторотых юнцов, настигнутых первыми волнениями плоти. Прежде чем правда обрушится на них. Любви не существует, есть страсть.

Нет, это не любовь. Но что, он не знает.

Ли определенно не важна для него и не нужна ему для счастья. Эта дорога ведет прямиком в ад, и нет ни малейшего желания идти по ней. Но Ли – его жена. Он должен обращаться к ней с уважением и вниманием, которого она заслуживает.

Вежливость и обходительность – вот ключевые слова.

И безудержная страстность, подумал он с печальным вздохом, взмокнув от воспоминаний о прошедшей ночи. Ричард подавил стон, осознав, что глазеет на свою жену, как какой-то слабоумный дурак, а Рейчел наблюдает за ним, с трезвой расчетливостью прищурив голубые глаза.

Проклятие, он и забыл, что она тоже здесь.

– Какие еще дьявольские интриги рождаются в твоих расчетливых мозгах?

– Ричард, ты грубиян. Разве ты не знаешь, что обижаешь меня?

Он углубился в газету.

– Неужели тебе ни капельки не любопытно, чего хочет этот джентльмен? Ты знаешь, что он был вчера на балу?

Это захватило его внимание, а вместе с ним явилась вспышка непрошеного напряжения, какого-то давления в груди. Это злость на Рейчел, сказал себе Ричард, отвращение к ее козням.

Это не ревность, направленная на юную жену.

– Насколько я понимаю, они друзья.

– Друзья, – повторила Рейчел с притворной невинностью. – Да, полагаю, это все объясняет. Я видела их вместе на террасе. Они были поглощены довольно напряженной беседой.

Ричард хлопнул газетой по столу.

– Ты опять шпионила? Сколько раз тебе говорить, чтобы занималась своим делом и не лезла в то, что тебя не касается.

– Все, что происходит в этом доме, меня касается. – Рейчел пробежала указательным пальцем по краю чашки. – Хочешь знать, что я видела?

Ричард встал. Он должен уйти, пока не сказал что-нибудь, о чем потом пожалеет. Или не придушил Рейчел.

– Я видела, как он схватил ее за руки и притянул к себе! – прокричала она ему вслед. – А потом…

Ричард хлопнул дверью и направился в библиотеку.

Если по пути ему случится пройти мимо комнаты для приемов, где Ли разговаривает со своим приятелем, это ведь не будет подглядыванием… правда?

Ричард потер лицо руками. О Боже, он сейчас рассуждает прямо как Джеффри!

– Мистер Прескотт, – объявил Харрис из двери гостиной. Прежде чем Ли успела подняться со стула, Александр влетел в комнату. Его сюртук и бриджи были помяты и испачканы, как будто он спал в них, влажные волосы облепили голову.

Александр опустился на колени у ее ног и схватил за руки. Его теплое дыхание касалось кончиков ее пальцев.

– Ли, прости меня. Я знаю, что не заслуживаю прощения. Мои слова были злыми, жестокими и несправедливыми, но мне было так больно и хотелось причинить боль и тебе.

Ей невыносимо было видеть любимое лицо, искаженное такой болью. Она закрыла глаза, борясь со спазмами, сдавившими горло.

– Ох, Александр, мне нечего прощать. – Она потянула его за руки, помогая встать. – Никудышной была бы наша дружба, если бы не могла вынести нескольких резких слов. Пожалуйста, присядь рядом, и мы поговорим.

День был чудесным, и в камине не горел огонь, но ей было жарко, на коже выступила испарина. Алекс обессилено опустился на диван. Опершись локтями о колени, он обхватил голову руками.

– Я не мог уснуть. Только и слышал свои мстительные слона, снова и снова, я подумал, что сойду с ума. Я должен был увидеть тебя. Должен был все исправить.

– Не нужно больше ничего говорить. Давай просто забудем, как будто ничего этого и не было.

Облако, должно быть, набежало на солнце, ибо свет, вливающийся в окна, внезапно померк. А потом засиял снова, больно ударив по глазам.

Александр провел рукой по волосам.

– Я должен сказать это, Ли. Я не могу жить в мире с собой, зная, что обидел тебя. Я знаю, что ты никогда не лгала мне и не говорила фальшивых слов любви.

Он судорожно вздохнул, затем вытащил из кармана сюртука носовой платок.

– Мне следовало сказать тебе о своих чувствах, но я считал, что в двадцать два еще слишком рано жениться. Я и помыслить не мог, что кто-то украдет тебя у меня. Но, приехав в Лондон, я понял, что стоит мужчинам увидеть тебя, и они захотят тебя так же сильно, как я. И все равно ждал слишком долго.

Давая ему время возможность овладеть собой, Ли поднялась и подошла к камину, взглядом обводя золотистые прожилки в белом мраморе. Две одинаковые вазы с розами наполняли воздух ароматом лета.

Ли оборвала несколько увядших цветков и бросила их в камин. Если б вот так же легко можно было смягчить боль Александра, облегчить его страдания, наказать отца за его вероломство.

– Прошу тебя, перестань извиняться, – проговорила она, проводя дрожащей рукой по каминной полке. – Все забыто. Вчера вечером я поняла твою боль и понимаю твою печаль сегодня. Я тоже их испытываю. Когда я думала о том, что потеряла твою дружбу и уважение, было невыносимо больно.

Александр прижал ладони к глазам и глубоко, прерывисто вздохнул.

– Значит, ты счастлива в этом браке?

– Пока еще рано говорить, – мягко отозвалась Ли, стараясь не причинить ему еще больше боли. – Но герцог добр ко мне, и его семья встретила меня радушно. Я верю, что буду здесь счастлива.

Он вскочил с дивана.

– Ли, я люблю тебя. Мне невыносима мысль о тебе с другим мужчиной. Пожалуйста, пойдем со мной. Мы убежим в Шотландию.

– Ох, ты не понимаешь, о чем говоришь. – Она вскинула руку, останавливая его приближение. – Я замужем за другим.

– Он не любит тебя так, как я.

– Уверена, что он вообще меня не любит. Но это не имеет значения. Я его жена.

– Мне все равно. – Он понизил голос до умоляющего шепота: – Пойдем со мной, Ли. Я с радостью претерплю скандал, если это означает, что мы будем вместе.

Все произошло так быстро. Только что он смотрел на нее покрасневшими, затуманенными глазами, а в следующее мгновение схватил за руки и притянул к своей груди, целуя со всей силой страсти и глубиной отчаяния.

Ли вырвалась из его объятий.

– Алекс, прошу тебя, прекрати это безумие. Да, я люблю тебя. Всегда любила, И всегда буду любить. Но теперь я знаю, что это любовь сестры к брату, друга к другу. – Она вытянула дрожащую руку. – Теперь моя очередь умолять, Алекс. Пожалуйста, будь моим другом.

Он посмотрел на ее руку.

– Значит, ты любишь его?

– Я нужна ему, Алекс. Я не могу это объяснить, но чувствую. Нам суждено быть вместе.

Равномерное тиканье каминных часов казалось в тишине ужасно громким. Плечи его поникли, и он испустил тяжелый вздох, потом улыбнулся кривой, самоуничижительной улыбкой:

– Похоже, я опять должен просить у тебя прощения. В своем безумии я растерял все мозги. Если они постучат в твою дверь, пожалуйста, отправь их ко мне.

Его шутка вызвала у Ли бледную улыбку, несмотря на подступившие слезы. Они оба сознавали, что их дружба уже никогда не будет прежней.

В затянувшейся тишине Ли услышала звук, очень сильно похожий на шаги в коридоре. На нее навалилось какое-то оцепенение, возникло странное ощущение остановившегося времени. Потрясенная и растерянная, она взглянула через плечо на тени, двигающиеся за дверью.

Леди Монтегю зачерпнула чайных листьев из деревянной коробочки и всыпала их в чайник из веджвудского фарфора.

– Должна сказать, я удивлена – нет, потрясена вашим приходом сюда.

Не более потрясена, чем сама Рейчел. Она никогда и помыслить не могла, что придет в дом к Маргарет.

Рейчел присела на краешек стула, держа спину очень прямо, как учила мама, за годы тренировки она достигла в этом совершенства. Кто бы ни вошел в комнату, ни за что не догадался бы, что пульс ее колотится так же неистово, как ноги Элисон, когда она закатывает истерику.

Руки в перчатках сложены одна поверх другой на коленях, выражение лица безмятежное, спокойное, царственное. Все, что должно быть в герцогине. Все, чего нет в той девчонке, в жене Ричарда. Маргарет долила в чайник кипятка из серебряного кувшина, затем закрыла крышечкой, чтобы дать настояться.

– Разве теперь, когда он женат, вы не вдовствующая герцогиня?

– Не стоит язвить, дорогая Маргарет, – сказала Рейчел с отработанной улыбкой – вежливой, равнодушной, в высшей степени уверенной. – Я пришла, чтобы предложить вам свою помощь.

Используя ситечко, дабы задержать разбухшие листья, Маргарет налила две чашки и подала одну Рейчел.

– He могу представить, в какого рода помощи, по-вашему, я нуждаюсь.

– Удержать привязанность Сент-Остина, разумеется.

Маргарет рассмеялась, и этот смех был таким же раздражающим, как и цокот лошадиных копыт по булыжной мостовой за окном.

– Не думаю, что мне нужна ваша помощь, чтобы завлечь его обратно в свою постель.

– Если вы готовы довольствоваться этим, то, полагаю, нам больше не о чем говорить. – Рейчел поставила свою чашку на маленький столик. С изящным достоинством она поднялась, зацепившись шелковыми юбками о потертую обивку из малиновой парчи.

Ковры были выцветшими, обои отстали от стен. Но хотя обстановка выглядела убогой, платье Маргарет цвета весенней зелени, украшенное оборками и пуговицами, было сшито по последней моде. Охотясь на мужа, Маргарет явно знала, на что потратить свои средства.

– Я просто подумала, что вас больше интересует положение жены, а не любовницы. Не будете ли вы так добры позвонить, чтобы подали мою карету?

Маргарет отпила чаю.

– У Сент-Остина уже есть жена, которую он, кстати сказать, весьма театрально продемонстрировал свету. Хотя держалась она неплохо, как ни жаль.

– Не играйте со мной в наивную глупышку. – Рейчел снова села, расправив вокруг себя юбки. – Вам прекрасно известно, что брак можно разрушить… имея правильные… доказательства.

– Но скандал…

– Он более губителен для женщины, чем для мужчины. Ричард обладает властью и положением, дабы смягчить остроту, и, как пострадавшей стороне, ему все будут сочувствовать. Особенно мужчины, которые всегда боятся, что их драгоценные земли унаследует незаконнорожденный. Поскольку все женщины жаждут заполучить Ричарда в свои постели, они рады будут посмотреть на это сквозь пальцы.

– Я не сомневаюсь, что и сам он, в конце концов, будет бесконечно рад, что удалось избавиться от такого унизительного мезальянса.