Джанмария Анелло - Подари мне счастье

Первый признак, что она отсутствовала слишком долго, – вечернее солнце уступило место сумеркам. Второй – в дверях ее встретила тетя.

– Где ты была? Ты опоздала, – нервно жестикулируя, сказала Эмма. Пучки ее седых волос выбились из узла на затылке и теперь беспорядочно завивались вокруг щек. – Отец желает видеть тебя в библиотеке. Он в таком состоянии. Скорее, дорогая, скорее.

Явное тетино беспокойство так не вязалось с ее обычной уравновешенностью, что Ли съежилась. Папа, должно быть, просто рвет и мечет. Она отдала накидку ожидающему лакею и направилась через холл.

– Он очень сердит?

Эмма покачала головой, едва поспевая за Ли:

– Нет, но он отправил слуг на твои поиски полчаса назад. А поскольку Александр выбрал именно этот момент, чтобы заехать, можешь понять, что твой отец отнюдь не был доволен.

Да уж, она представляет, ведь папе не нравится Александр, хотя Ли не понимает почему. Более доброго, более уважаемого молодого человека, наверное, не сыскать во всем свете.

– Я не ждала Алекса вечера так рано. Он оставил записку?

– Милый мальчик ужасно извинялся, – сказала Эмма с нежной улыбкой, смягчившей встревоженное выражение. – Он завтра не может сопровождать нас в театр. Бабушка срочно вызывает его в Суффолк.

Ох, вот это и в самом деле плохая новость, но у Ли не было времени поразмыслить, поскольку дверь библиотеки резко распахнулась и отец гневно воззрился на дочь, сжав губы при виде ее заляпанного грязью платья.

Когда он поднял руку, Ли отступила назад, но он все равно схватил ее за локоть и потащил в комнату. Он подтолкнул ее к джентльмену, который разглядывал книжные полки у дальней стены.

Незнакомец не повернулся и никак не дал понять, что слышит возню позади себя. Изысканный покрой одежды обнаруживал мощное телосложение и длинные ноги, блестящие черные волосы лихо завивались над поразительно широкими плечами. Скрестив руки за спиной, незнакомец держал голову высоко, а спину – прямо, в небрежной, грациозной позе в высшей степени уверенного в себе человека.

Магнетическая привлекательность его личности заставила все органы чувств Ли встрепенуться. Ноги понесли ее к нему словно по собственной воле, или, быть может, это отцовская ладонь подталкивала ее в спину. Когда незнакомец, наконец, повернулся, Ли обнаружила, что смотрит в глаза самого дьявола.

У кого еще, кроме сатаны, могут быть такие безжалостные черные глаза, темные, как полуночное небо без единого проблеска света? Кто еще мог пленить ее чувства настолько быстро, настолько бесповоротно, что она была не в состоянии ни заговорить, ни разобрать слова отца сквозь шум в ушах?

Наверняка нет другого объяснения тому, что она таращится разинув рот, словно первый раз в жизни увидела красивого мужчину, что решительно неправда. Александр – очень красивый мужчина, но его красота словно купается в солнечном свете, а не утопает в колдовском, таинственном, мрачном облике властелина преисподней.

– Ли, – сказан отец, резким тоном выдавая гнев за ее опоздание, но именно нотки с трудом скрываемого торжества заставили ее поднять глаза.

Широкая улыбка и блестящие глаза никак не предвещали тех слов, которые он произнес дальше.

– Ли, дорогая, позволь представить тебе герцога Сент-Остина. – Его грудь раздалась, когда он сделал глубокий вдох. – Твоего жениха.

Ли заморгала. В голове у нее стало пусто, словно мозги внезапно разлетелись, как дождевые капли на ветру. После вероломного поступка в прошлом Ли считала, что ничто из того, что может сказать или сделать отец, больше никогда не удивит ее.

Она ошиблась.

Стало нечем дышать. Она повернулась к герцогу, но мозги по-прежнему отказывались служить ей. Его тяжелый взгляд опустился к ее губам, затем прошелся по лицу в медленной, чувственной ласке и снова вернулся к глазам.

Боже милостивый, она ощутила покалывание, как будто он провел по щекам костяшками пальцев. Она ожидала, что он опровергнет возмутительное заявление отца, но герцог молчал. Просто смотрел на нее этими своими непроницаемыми глазами, не выдающими никаких эмоций.

Она вскинула руку.

– Это шутка, да?

– Уверяю вас, мисс Джеймисон, нет. – Глубокий тембр его голоса разостлал горячий трепет по уже пылающей коже, затем герцог поклонился: – Позвольте пожелать вам приятного дня.

Она не смогла отыскать изъяна в его изысканной вежливости, а он повернулся и вышел из кабинета.

Слова застряли у Ли в горле. Впрочем, она и не знала, что хочет сказать. То же удушающее ощущение, та же острая боль в животе, то же тошнотворное головокружение, которые она испытала в тот день, когда отец выгнал из дома ее сестру.

Спустя пять долгих лет Ли все еще ощущала боль от его предательства. А теперь это!

– Что ты натворил?

Отец чуть ли не выплясывал, направляясь к буфету.

– Поймал для тебя лучшую рыбу во всей Англии, вот что. Он высший сорт, говорю тебе, и нечего дуться. Другая на твоем месте плясала бы от радости, если б ей повезло так, как тебе.

– Повезло? Ты видел его лицо? Он ненавидит меня! Он меня даже не знает, так почему хочет, на мне жениться?

Отец плеснул в стакан янтарной жидкости.

– Из-за твоего приданого, моя дорогая. – Джеймисон перемежал каждый глоток бренди удовлетворенным вздохом. Наконец, опустошив стакан, вытер влажные губы ладонью. – Когда у человека достаточно денег, он может купить все, что хочет – даже герцога, – а у меня деньжата водятся.

Был в его глазах какой-то особый блеск, который подсказал Ли, что он лжет.

– Когда-нибудь ты еще поблагодаришь меня за это, – довольно закончил отец.

– Поблагодарю? Зато, что ты принудил меня выйти замуж?

Ли сомневалась, что отец услышал ее слова, настолько он был счастлив, бросаясь именами, датами и титулами.

– Пожалуйста, папа, – сказала Ли, трогая его за руку. – Не делай этого. Умоляю тебя. Я готова выполнить свой долг, но хочу выйти за мужчину, которого люблю. Который любит меня… за такого, как Александр Прескотт.

– Ты бы предпочла этого сопливого щенка герцогу?

– А что ты имеешь против Александра? Он прекрасный человек. И я небезразлична ему.

– А при чем тут все это?

– При том, что я хочу выйти замуж за мужчину, который меня любит. Как ты любил маму.

Отец отвернулся, чтобы она не видела его глаз.

– То было другое, – мягко, почти нежно сказал он, на один короткий миг вновь став тем человеком, которого она помнила с детства, каким он был до того, как умерла мама, до того, как деньги стали его единственной страстью. – Подумай, девочка. Ты будешь герцогиней.

Жесткая линия выступающего вперед отцовского подбородка дала понять Ли, что дальнейшие возражения бесполезны.

– С твоего позволения, отец, у меня есть дела, которыми я должна заняться немедля.

От лихорадочного биения сердца на коже выступила липкая испарина. Ли направилась к двери.

– Я знаю, ты не веришь, – сказал отец, выходя за ней следом, – но я сделал это для тебя. Я не мог тебе позволить растрачивать себя на этого неудачника Прескотта. Он тебе не подходит.

Надо идти. Не следует позволять ему втягивать себя в дальнейший спор. Но и позволить отцу оскорблять единственного человека, которому она небезразлична, Ли тоже не могла.

– Нет. Он не подходит тебе. Александр – прекрасный человек и замечательный друг. И если бы он попросил, я сочла бы за великую честь выйти за него.

– Но он ведь не просил?

Ли подобрала юбки и со спокойным достоинством стала подниматься по лестнице. Она не позволит отцу увидеть, что его слова попали в цель. Ли давно лелеяла в сердце нежные чувства к Александру, но они оставались друзьями, не более.

Правда, не раз после приезда в Лондон Ли ловила на себе его взгляд, настолько напряженный, что ее лицо заливалось краской. В своей глупости она позволяла себе надеяться, мечтать о будущем.

А теперь, вместо солнца и смеха, она помолвлена с мужчиной с черными, как у дьявола, глазами, которые, казалось, пожирали ее, заглядывали в самые потайные уголки ее души. После слов отца его глаза сделались жесткими, холодными и безжалостными, сверкающими яростью.

Неужели ей придется выйти за человека, который ее ненавидит?

Всю жизнь сносить его презрение?

Нет, это нестерпимо. Ли всегда старалась быть послушной дочерью, но этого она сделать не может. Не может выйти за человека, который ее презирает.

Ричард поднялся по ступеням своего особняка на Парк-Лейн. Он распахнул дверь прежде, чем до нее дошел дворецкий, и зашагал через холл.

– Где леди Элисон?

– В саду, ваша светлость, – ответил слуга, семеня с ним рядом. – С миссис Пэрриш. Этим вечером они обедают на открытом воздухе. – В тоне дворецкого не было никаких тревожных ноток, никакого указания на то, что все не так, как должно быть.

Давящая тяжесть в груди Ричарда постепенно ослабла. Разумеется, он знал, что она дома. Разумеется, знал, что она в безопасности. И все же был один момент холодящей душу паники, когда этот ублюдок Джеймисон упомянул ее имя. Будь у Ричарда в тот момент оружие, фабрикант был бы уже покойником.

Хотя, конечно, Ричард никогда не подозревал, что его истинный враг живет с ним рядом, в одной семье.

– Сообщите лорду Джеффри, что я желаю видеть его. Немедленно.

Не дожидаясь ответа, Ричард распахнул дверь в библиотеку и промаршировал прямиком к буфету, где его ждал выбор превосходнейшего виски. Герцог выбрал крепкий шотландский скотч и покатал жгучий напиток во рту. Пожалуй, потребуется целая бутылка, чтобы вытравить горький привкус отвратительных событий сегодняшнего дня.

Ричард мерил шагами комнату, и первобытный гнев гнал по жилам кровь. Он не мог не испытывать невольного восхищения хитроумными интригами своего противника, хоть и поклялся отомстить.

В голове один за другим возникали бесчисленные способы мести. Но ни один, не считая смерти, не гарантировал того, что фабрикант будет держать язык за зубами. Будь он трижды проклят! Но как бы ни чесались руки убить мерзавца, Ричард знал, что никогда не опустится настолько низко, чтобы застрелить человека в спину, даже если ублюдок того заслуживает.

Остается одно: жениться на его дочери.

Ричард развязал галстук, швырнул его на стол и потер ладонью шею. Она либо величайшая актриса из всех, когда-либо рожденных в Британии, либо ни сном, ни духом не ведает о низких отцовских интригах. Испуганный взгляд широко раскрытых глаз, когда отец объявил об их помолвке, казался непритворным, как и цвет лица, сменившийся со здорового загорелого сияния на болезненную бледность.

Нет, «испуганный» – слишком мягкое слово, чтобы описать ее лицо в тот момент. Словно она проснулась посреди ночного кошмара и обнаружила, что это вовсе не сон. Ощущение, с которым Ричард слишком хорошо знаком. Кто же она – добровольная сообщница или невинная жертва? Да и имеет ли это значение? Он должен жениться на ней.

Должен защитить Элисон. Черт бы побрал Джеффри с его безрассудством! Как он мог втянуть Элисон в свои эскапады?

Ричард задержался у камина. Положив руку на каминную полку, он устремил взгляд в огонь, но не видел пламени. Он видел лишь бронзово-золотые волосы мисс Джеймисон.

О да, она красива, этого не отнять.

Когда их глаза встретились, все его чувства разбежались, мозг прекратил работу, и единственное, что Ричард видел, – это ее глаза, губы и чувственные очертания груди, вздымающейся и опускающейся под этим кошмарным платьем. В те несколько коротких мгновений неожиданное, непрошеное, желание прокатилось по телу сильнее и острее, чем когда-либо прежде.

Но потом ее отец заговорил, и чувства Ричарда вернулись вместе с воспоминанием о том, где он и почему.

Шаркающие шаги Джеффри, вошедшего в комнату, оторвали Ричарда от видения этих огромных зеленых глаз, присыпанных янтарем.

Все дело в ее глазах, решил он. Ее глаза околдовали его.

– Ты хотел меня видеть, – сказал Джеффри, останавливаясь в шаге от двери. Его мутный взгляд все еще нес в себе свидетельство вчерашнего кутежа, как и запах сигарного дыма и эля, которым провоняли его непричесанные волосы.

Пожалуй, лучше было бы повременить с этим разговором.

В своем теперешнем настроении Ричард сильно опасался, что может не сдержаться и поколотить брата.

Он быстро запретил себе это и налил виски. На этот раз дурак заслужил хорошую взбучку.

– Да, Джеффри, хотел. – Ричард схватил бутылку виски и подошел к столу. Он пригвоздил брата пронизывающим взглядом. – Я только что вернулся с крайне увлекательной встречи.

Джеффри провел ладонью по лицу.

– И?..

– Похоже, ты забыл рассказать мне о нескольких совсем незначительных подробностях. Не желаешь просветить меня сейчас?

– Не понимаю, о чем ты.