Джанмария Анелло - Подари мне счастье

Ричард вскинул бровь, но ничего не сказал. Он был слишком занят тем, что сражался с желанием схватить брата за шею и придушить.

– Полагаю, ты имеешь в виду расписку, – сказал Джеффри, медленно подходя ближе, и его тихий голос растворился в дальних уголках просторной комнаты.

– Да, Джеффри: Расписка. Подлог. Мошенничество. Обман, в результате которого вокруг твоей шеи затянулась петля.

Джеффри сжал губы. Он потер ладонью шею и опустился на стул.

– Я… я не виноват.

– Ты вечно не виноват. Бога ради, скажи мне, как ты мог запамятовать, что отправился в ту чертову дыру под моим именем?!

– Это была ошибка, – поспешно забормотал Джеффри. – Я не выдавал себя за тебя. Ты дал мне денег, поэтому я купил для всех по кружке эля и джина и сказал: «От герцога Сент-Остина». А они решили, что я – это ты. Я не виноват.

– Поразительно. – Ричард взмахнул стаканом. – Давай, Джеффри, продолжай. Ты возбудил мой интерес.

– Ну, игра пошла серьезная. Потом все ушли, остались только мы с Джеймисоном… остальное ты знаешь. Я проиграл кучу денег, и мне пришлось дать ему расписку.

– И ты подписал свою расписку моим именем.

– А что мне оставалось? – Джеффри вскочил. – Не мог же я сказать ему, что я не тот, за кого он меня принимает.

– А тебе не пришло в голову, что он узнает? – взорвался Ричард, вскакивая, чтобы быть с Джеффри лицом к лицу, сжимая в руке стакан. – Иисусе, Джеффри. Ты попросил меня уплатить долг. Джеймисон же не идиот. Если б он раньше не докопался до истины, то, думаешь, сегодня не понял бы?

Джеффри вскинул руки:

– Ну и что такого? Ты же заплатил ему?

– Я скажу тебе, что такого, ты, безмозглый, безответственный дурак! Ты рассказал ему об Элисон! – Ричард потер руками лицо, потом метнул в брата разъяренный взгляд. – Так бы и убил тебя. Не будь мы братьями, сейчас бы дрались на дуэли вместо этого разговора.

Джеффри ссутулился. В глазах заблестела влага.

– Я был так пьян, что думал, это мне пригрезилось. Помню, он задавал мне вопросы, один за другим, но я так плохо соображал…

– Уверяю, тебе не пригрезилось. И можешь не сомневаться, этот вымогатель точно знал, как использовать полученные сведения.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что мне пришлось продать свою душу, чтоб гарантировать его молчание. – Ричард наполнил стакан и поднял его в глумливом тосте. – Можешь меня поздравить, братец. Я женюсь на дочке мельника.

Джеффри вытаращил глаза:

– Ты это серьезно?

– А что, по-твоему, я должен был позволить ему выбалтывать направо и налево все грязные подробности нашей семейной истории? Клянусь Богом, если б дело было только в тебе, я бы дал тебе гнить в кутузке.

– Прости, – пробормотал Джеффри. – Я не хотел.

– Слишком поздно для сожалений, – резко бросил Ричард. Внезапная усталость навалилась на него. – Я и не представлял, что тебе известно… Как ты узнал?

Джеффри затравленно смотрел на него.

– Я ведь жил с ними. Рейчел похвалялась этой новостью перед Эриком при каждом удобном случае. И ей было наплевать, в комнате я или нет. Не понимаю, если она его ненавидела, зачем вышла за него?

Ричард фыркнул:

– Ради титула, разумеется.

– Она сделала его несчастным. Клянусь, это она довела его до смерти.

– Несомненно, – сказал Ричард, стискивая стакан. Он смотрел на золотистую жидкость, пытаясь отгородить сознание от воспоминаний и предательств, приведших к несчастью. – Зачем тебя понесло в тот притон? Почему ты не пошел в какой-нибудь клуб?

Джеффри не ответил. Лицо его было таким же уныло-серым, как и мраморный памятник на могиле старшего брата. Тиканье каминных часов осталось единственным звуком в комнате.

Ричард прошел к окну.

Солнце отбрасывало последние неяркие лучи, прежде чем погрузиться во тьму. Он уже не знал, что делать. Знал только, что Джеффри ищет несчастья на свою голову и, похоже, вознамерился потянуть за собой в пропасть всю семью.

Ричард уже потерял одного брата и не может потерять другого.

– Подойди сюда, Джеффри. Скажи мне, что ты видишь?

Джеффри закатил глаза, но притащился к окну.

– Факелы. Слуги. Летний домик. Розы.

– Да, а в домике маленькая девочка, которая нуждается не только в твоей осмотрительности, но, что важнее, в твоей защите. – Ричард встретился с братом взглядом. – Если не можешь исправиться ради себя, подумай об Элисон. Подумай обо мне. И помни вот что: если ты еще раз поставишь под угрозу ее благополучие, словом ли, делом ли, я сам убью тебя.

Джеффри прижал ладони к глазам и кивнул. Грудь его поднялась и опустилась раз, другой.

– Клянусь тебе, Ричард. Я обязательно исправлюсь.

Ричард мог лишь надеяться, что это правда, но слишком много раз он уже слышал эти слова. И все же брат сейчас являл собой жалкое зрелище человека, достигшего самого дна своего личного ада и осознавшего, что на своем пути вниз он погубил всех, кого любит.

Возможно, в этот раз надежда есть.

Джеффри сдавленно вздохнул.

– Итак, когда ты наденешь хомут?

– Как можно скорее. Хочу заткнуть рот этому ублюдку. – Ричард на мгновение задумался. – Через два дня Рейчел устраивает бал.

– Да. Ровно год со дня смерти Эрика.

– Не терпится поскорее сбросить траур, да? – пробормотал Ричард, сделав глоток виски. – Думаю, что достану специальное разрешение и совершу сделку в этот день, а потом представлю свою жену свету на суаре Рейчел.

Он улыбнулся, впервые найдя малую толику юмора во всей этой отвратительной ситуации.

– Недурное будет развлечение, полагаю. Должен признать, эта мысль доставляет мне немалое удовольствие.

Джеффри рассмеялся:

– Прекрасно. Ты сообщишь Рейчел о своих планах?

– Нет. – Ричард устремил взгляд на свое отражение в окне.

– Это может быть опасно для твоей молодой жены. А как насчет леди Монтегю?

Ричард поморщился. Да уж, Маргарет едва ли будет довольна.

– Пусть узнает от кого-нибудь другого. Не думаю, что она способна сохранить секрет.

– Ты, в самом деле, собираешься жениться на этой девушке? А какая она?

Ричард подумал о золотых волосах, словно поцелованных солнцем, и атласной коже, тронутой прелестным румянцем.

– Понятия не имею, но уверен, что узнаю, как это ни прискорбно.

– Зачем? Зачем ты должен жениться? Эрик никогда не отказывался от Элисон. Даже если Джеймисон распустит слухи, никто не докажет, что это правда.

– Но вред тем не менее будет нанесен, – ответил Ричард, вновь наполняя свой стакан, прежде чем растянуться в кресле. – Тебе не хуже моего известно, что истина не имеет значения перед лицом последних сплетен. Элисон станет предметом толков и пересудов. А когда она достаточно повзрослеет, чтобы выходить в свет, все это начнется снова. Перешептывания будут предшествовать ее появлению и лететь ей вслед. Всю жизнь она будет предметом злых сплетен и досужих домыслов, страдая от сознания того, что родители предали ее, как предали всех вокруг.

Ричард не может этого допустить.

Он лучше женится на этой девице Джеймисон, а после того, как дело будет сделано, просто отправит ее с глаз долой в свое корнуоллское поместье и забудет, что они вообще встречались. И все же, едва эта мысль обрела очертания, вернулось видение волнующих зеленых глаз, и он заподозрил, что ее не так-то легко будет забыть.

Стук в дверь нарушил молчание.

– Войдите, – приказал Ричард. В комнату ступил дворецкий.

– Прошу прощения, ваша светлость. Тут некая мисс Джеймисон. Она просит вас уделить ей несколько минут по срочному, как она говорит, делу.

Ричард сказал себе, что внезапный толчок под ложечкой – это гнев. У него, разумеется, нет ни малейшего желания видеть се снова.

– Где она, Харрис?

– В золотой гостиной, ваша светлость.

– С твоего позволения, Джеффри. Моя нетерпеливая невеста ждет. – Он допил оставшееся виски, затем поднялся и пошел к двери.

Проклятие! Он, кажется, немного пьян. Прекрасно.

Едва герцог вошел, Ли осознала, что совершила ужасную ошибку. Сардонически поднятые брови, оскорбительный изгиб губ, несдержанная резкость в движениях – все предостерегало ее, что от утонченной вежливости не осталось и следа.

Его нахальный взгляд окинул ее с нарочитой медлительностью, которая была столь же возмутительной, сколь и ошеломительной, и кожа загорелась, как будто ее укутали в горячие угли.

Он шел не останавливаясь до тех пор, пока носки его сапог не коснулись носков ее кожаных туфель, пока она не вдохнула экзотический запах его кожи – чувственная, загадочная смесь жасмина, амбры и пряностей. При всем нежелании показать слабость Ли отступила на шаг, ибо необходимо было увеличить расстояние между ними.

Скрестив руки на груди, он наблюдал за ее отступлением своими дымчато-черными глазами.

Золотисто-красные отблески огня в камине плясали у него на лице, делая герцога еще больше похожим на властелина потустороннего мира. Волосы были взъерошены, словно их трепал ветер.

– Мисс Джеймисон, – сказал он. – Должен признаться, я… удивлен.

Это был ее шанс убедить его, что они совершенно не подходят друг другу, но до нее только сейчас дошло, что он снял галстук и рубашка у него не застегнута.

Она заставила себя перевести взгляд влево, на отливающую золотом камчатую ткань на стенах, на алую парчу оконных портьер. Роскошная обстановка подтверждала ее худшие опасения.

Герцог не нуждается в ее деньгах.

Отец обманом добился его согласия на этот брак. Но как?

– И несколько озадачен, – холодно и насмешливо продолжал герцог, но его голос был пронизан затаенной чувственностью. – Ваш отец заверил меня, что вы «милая и послушная».

Это был непродуманный план, теперь Ли это понимала. Но все равно она должна убедить его забрать назад свое предложение.

– Боюсь, он ввел меня в заблуждение, – сказал герцог. Он взял ее правую руку в свою, кончиками пальцев слегка касаясь чувствительного изгиба запястья; – Какая же послушная, благовоспитанная мисс пришла бы к мужчине домой вечером?!

«Одетая в лохмотья», – говорил его взгляд, хотя вслух это герцог не произнес.

Так много изменилось за последние несколько часов, что она забыла, на ней по-прежнему то простенькое пестрое платье, которое она надела утром, помятое и заляпанное после посещения приюта. Без сомнения, герцог обычно окружен элегантными дамами в атласе и кружевах.

В этот момент женского тщеславия она пожалела, что не надела какое-нибудь более привлекательное платье, которое бы подчеркивало золото волос и зеленый цвет глаз.

Ли отбросила глупую мысль. Она здесь не для того, чтобы привлечь его внимание. Ей нужно убедить его забрать свое предложение, но он своими разговорами не дает ей сосредоточиться.

Большим пальцем он рисовал круги на ее ладони. Это чувственное движение порождало тупую, ноющую боль в животе, а скачущий пульс и участившееся дыхание вызывали легкое головокружение.

– Это решительно опасный и глупый поступок, – сказал он низким, обволакивающим голосом. – Хотя, с другой стороны, какое значение имеет ваша репутация, если мы уже помолвлены?

Он думает, что она пришла соблазнять его. Ну разумеется, что еще он мог подумать, если она не сказала ни слова?

– Ну-ну, мисс Джеймисон, не стесняйтесь. Нет ничего постыдного в желании лучше узнать своего жениха.

– К вашему сведению, – произнесла Ли, наконец овладев своими чувствами, – я пришла, чтобы сказать вам, что не могу выйти за вас замуж. – Она высвободила свою ладонь и сцепила пальцы, дабы он не попытался снова завладеть ее рукой.

– Почему же, мисс Джеймисон? Мой титул недостаточно высок? Вы, быть может, мечтаете стать королевой? К несчастью, наш дорогой король уже женат. – Он склонил голову и потер потемневший от пробивающейся щетины подбородок. – Дважды, в сущности, хотя он отрицает один брак и старается отлынить от другого. Так что, возможно, у вас все-таки есть надежда. Может, эта партия и не слишком разумна, но, думаю, ваше приданое соблазнит его.

Возмутительно! У Ли возникло искушение рассмеяться.

Хотелось бы ей придумать что-нибудь такое же сардоническое, язвительное и остроумное, но она не намеревалась обмениваться колкостями с этим человеком.

– Я не хочу выходить за вас, сэр, и совершенно убеждена, что вы тоже не имеете ни малейшего желания жениться на мне. Если бы вы только забрали назад свое предложение…

– Вот тут вы ошибаетесь, мисс Джеймисон. Я очень хочу жениться на вас.

– Почему? С какой стати вам хотеть жениться на мне? Вы ведь меня даже не знаете.

– По обычным причинам, Ли. Я могу называть вас Ли? Поскольку мы скоро поженимся, нам нет нужды соблюдать формальности. Пожалуйста, называйте меня Ричардом.