Аля Пачиновна - Подари мне себя до боли

ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ ЭРОТИКА! Очень много разных вкусных букв!!! Откровенно без уменьшительно-ласкательных суффиксов!

«Для него не существует запретов. И на войне все средства хороши. Когда невозможно купить то, что не продаётся, он делает так, чтобы ему это подарили. Он только не знал, что однажды, получив вожделенный бесценный подарок, сам навсегда потеряет покой...»

ВНИМАНИЕ! Строго 18+ Эротический триллер о сложных отношениях обаятельного психопата и тихой, гордой барышни с принципами и предрассудками.

Им придётся пройти через боль, чтобы принять друг друга. Прочтёте первые десять глав - подсядете... двадцать - утонете, после эпилога - начнёте читать сначала! Даже, если в душе вы - скромный аленький цветочек...

Не говорите потом, что я не предупреждала!

«Раз-девайся, пока я смотрю на тебя в упор. 

е-два - узнавший тебя внутри, познаю' снаружи. 

ш-три-хи твоих шрамов, морщины и ямки пор: 

Четыре-х часов не хватит все обнаружить. 

О-пять за окном темнеет, сбивая такт, 

В котором тела наши корчатся массой алой. 

Чтоб не кончить раньше, мысленно, как дурак, 

До пяти считаю, тысячу раз сначала. 

Раз-реши мне любить тебя так, чтобы ты кричала.»

Говорят, что это излюбленный приём всех искусителей: давать ложное ощущение права выбора. Это когда формально он, вроде бы, есть, но фактически - его нет. 

Если Еве достался такой же демон-манипулятор, то ее давно уже надо реабилитировать в глазах всей человеческой цивилизации. Запретным плодом было не яблоко, а сам Змей! И если он был хоть на десятую долю такой же обаятельный, как Моронский, у бедной женщины просто не было шанса. Ни единого.

Соня нервно усмехнулась. 

Первый в человеческой истории курортный роман женщины и скользкого мудака закончился так же банально, как все последующие. Догрызла Ева яблоко соблазна и поползла понуро к своему скучному Адаму.  

Но ей-то простительно! Глупой прародительнице никто не объяснил, что связываться со змеями - это билет в один конец  кубарем на грешную, выжженную землю. А в Сонином распоряжении триллионы подобных поучительных историй, прошедших сквозь века, описанных в литературе на всех языках мира! 

Что ещё надо знать, чтобы взять ноги в руки и бежать без оглядки, спасая свою душу от вечного адского плена?

Но Соня стянула вниз юбку и переступила через неё. Расстегнула уцелевшие пуговицы на блузке. Обе. Осталась в белье.

Сколько там курортные романы длятся? Недели две?

От автора:

Lasciate ogni speranza, voi ch’entrate …

Оставь сомнения, всяк сюда входящий…

Things I do for you

То, что я делаю ради тебя,

Write a million love songs

Пишу миллион песен о любви,

Sell out to my heart

Предаю себя своему сердцу,

Come with me please

Пойдём со мной, пожалуйста,

Give me hurt, give me love, give me rage

Подари мне боль, подари мне любовь, подари мне гнев

Rhue “Helpless”

Этот вечер четверга Соня хотела провести со своим парнем у него дома. Ну, или у себя на диване с книжкой. Второе  даже предпочтительнее... Вместо этого, согласно дресс-коду, пришлось влезть в узкое и неудобное чёрное платье, туфли на высокой шпильке и выхаживать меж снующих эстетов-посетителей выставки, делая вид, что она тоже что-то понимает в современном искусстве.

«Если кто-нибудь, что-нибудь меня спросит здесь, я провалюсь сквозь пол от стыда!» - думала она, передвигаясь от одного «шедевра» на стене к другому и старалась не смотреть на изображённые на полотнах сцены. Или хотя бы, не рассматривать детали так пристально, как это делали другие. Она уже заметила, что чем реалистичнее прописано действо, тем больше перед картиной собирается разношерстной публики, тем дольше не рассасывается перед ней толпа. Тем гуще в воздухе оседает липкая похоть.

Нет, конечно она не ханжа. Иначе бы просто не смогла применить свои дизайнерские навыки в организации выставки. Это ее идеей было подсветить объекты выставки со всех сторон белым, приглушить верхний свет по максимуму, а по периметру белого глянцевого пола выставочного зала галереи пустить неоновую подсветку. Бар оформить в стиле диско и пустить по «венам» здания нетипичное для художественных выставок музыкальное Сопровождение. Сейчас из динамиков довольно громко, громче, чем принято на подобных мероприятиях, звучала композиция «Porn is the love».

Нелли - ее лучшая подруга и по совместительству с недавних пор управляющая этой непопулярной галереей ухватилась обеими руками за идею организации подобной выставки, когда все остальные приличные галереи и слышать не хотели ни о чем подобном. Но Нелька быстро сообразила, что именно такой старт для раскрутки галереи и нужен! Эпатаж! Завтра во всех светских хрониках будут заметки о нестандартном мероприятии и ее, Нелли Корнеевой, фото!

Идея оформления выстрелила в яблочко! Белый глянцевый пол в лучах неоновых трубок светился ультрафиолетом. На его фоне посетители казались обезличенными, вырезанными из чёрной бумаги фигурами. Неон мягко рассеивался и по белым стенам, отчего казалось, что подсвеченные белыми лампами картины парят над поверхностью стены.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ Выбирая музыку, подруги убили несколько вечеров подряд в итоге подобрали, как им казалось, идеально подходящий к теме выставки плейлист. Несколько тяжеловатая аранжировка композиций перекликалась с основным посылом полотен: страсть и похоть, соединяющая в единое обнаженных  мужчин и женщин. Без купюр. Со всеми анатомическими подробностями, но изображёнными так красиво и эстетично, что картины не могли не притягивать взгляд... даже такого неискушённого в интимных вопросах человека, как Соня.

Секс в понимании Сони являлся проявлением Любви. И точка. Одного без другого просто не бывает! Интимные отношения между двумя любящими людьми - это акт наивысшего доверия. А то, что изображено на всех этих картинах... нет, это не про любовь, доверие и нежные чувства. Это что-то другое.

Из глубоких раздумий Соню выдернула подбежавшая Нелька. Она была заведена то ли картинами, то ли успехом, то ли всем вместе. Глаза ее непривычно блестели, лица не покидала счастливая улыбка, над верхней губой от волнения проступили мелкие бусинки пота. Стекла очков, которые она нацепила на нос, чтобы создать определенный имидж, казалось, «потели» от энергии, бившей из девушки гейзером.

- Уиииии, - тихонько визгнула Нелька на ухо Соне и рвано заключила ее в свои сильные объятия.

- Тихо, задушишь - засмеялась Соня.

- Мы победили, дорогая! Я в восторге! Уже трое ко мне подошли и пожелали  выставить свои работы. Одна из них какая-то жутко модная баба-фотограф, которая снимает кольчатых червей, прикинь! Я читала о ней!  - трещала подруга. - Ладно, ты тут потусуйся, выпей чего-нибудь, я скоро. Не скучай!

И опять убежала, послав на прощание воздушный поцелуй, оставляя Соню одну среди всей этой ху... этого «художества».

Ну, кстати, против перспективы остаться одной на мероприятии, где от количества посетителей яблоку некуда было упасть, Соня, как раз, и не возражала. Удивительно, но перед картиной, возле которой задержалась девушка, не было ни души. Видимо, она была здесь самая целомудренная, поэтому интереса у извращенцев не вызывала. Однако, если мимо полотен в середине зала Соня старалась побыстрее пробежать, чтобы не краснеть от смущения, то перед этой картиной смогла немного расслабиться и перевести дух. Картина эта, пожалуй, единственная на всю выставку, не изобиловала анатомическими подробностями полового акта, хотя именно его и изображала. На чёрном фоне полотна мужская и женская фигуры были обозначены лишь несколькими цветными размашистыми мазками неоновых красок. Будто это была не законченная работа, а всего лишь набросок.

Разглядывать эту картинку так внимательно Соня вообще-то не собиралась. Она вообще-то встала перед ней, чтобы выдохнуть и сбросить необъяснимое напряжение, которым, как ей казалось, пронизан даже воздух помещения. Однако, взгляд зацепился за позу, в которой пара занималась любовью. И любовью ли?

Можно ли назвать любовью довольно грубое, по мнению Сони, соитие? У женщины на картине завязаны тканью глаза, а ее волосы намотаны на руку, стоящего позади неё мужчины. Разве это любовь? Любящий человек нежен, заботлив, внимателен. Чуток, в конце концов, к партнеру в самый важный, интимный момент близости! А это какое-то животное совокупление! Порно - одним словом.

Соня даже непроизвольно наклонила голову к левому плечу, чтобы рассмотреть выражение лица женщины с рисунка. Рот открыт. Непонятно вообще, ей больно или, наоборот, слишком хорошо? И как в таком положении может быть хорошо, вообще? Это ж, наверное, жутко неудобно! Да ещё, когда в этот момент сзади кто-то тащит за волосы... Жуть!

Ну, нееет!

Соня мысленно порадовалась тому, что ее парень полностью  разделял ее взгляды на секс и в этом отношении был предельно прост и понятен. Как букварь.

- Нравится? - услышала она глубокий мужской голос позади себя и вздрогнула.

Слишком неожиданно он прозвучал. Совсем некстати. И очень как-то неприлично...

- Что, простите?

Will you turn away

Or will you take my place?

Does it start to show

Now the pressure is on?

Will they call my name

When it all goes up in flames?

Oh, will you be by my side?

KALEO “Break my baby”

Моронский Максим Андреевич находился в постоянном поиске новых острых впечатлений. А в последние 5-10 лет над этим трудился целый штат специально нанятых людей, чьи нервы он ежедневно испытывал на прочность.

К своим 32 годам он перепробовал почти все, что можно попробовать. Побывал везде, где только можно. Поуправлял  всеми видами транспорта, кроме, пожалуй, шаттла. Он охотился на диких кабанов, плавал с акулами, нырял на глубину, восходил на Джомолунгму, он прыгал с парашютом, с тарзанки, летал на параплане и проехал дорогой смерти Камино-Лос-Юнгас в Боливии.

Он ежедневно ощущал металлический привкус смерти, играя с законом и с теми, кто его переступает. Смаковал вкус. Лишь бы не прозябать от скуки, борьба с которой стала навязчивой идеей, смыслом жизни и занимала все свободное время пресыщенного холостяка.

Но ни одно экстремальное развлечение не цепляло Моронского так, как секс.

Это с моста в заповеднике Титикама в ЮАР можно было прыгнуть один раз и забыть. Или изредка выжимать из байка всех его лошадей на трассе.

Секс же хотелось повторять каждый день. Однако и здесь у Макса были свои принципы. Во-первых, секс должен быть с женщиной. С одной, с двумя, иногда даже с тремя - не важно. Цвет, рост, вес, размер... значение имели, конечно. Но здесь Макс был намного демократичнее, чем в выборе хорошего алкоголя. Важно, чтобы партнерши были эмоционально щедры, отзывчивы, отдавались страстно, бескорыстно и искренне.

И, главное, чтобы не сразу...

А это, как оказалось, было штучным товаром. В основном, поиграть с «жертвами» он не успевал и всем им что-то нужно было от самого Моронского. Деньги, подарки, статус любовницы известного ресторатора. Любовь, верность, законный брак, в конце концов, и дети. Как только очередная голубушка предпринимала попытки сократить дистанцию, начинала  намекать на развитие «отношений» дальше, чем просто «потрахаться», Моронский одаривал временную партнёршу какой-нибудь дорогой безделушкой и прощался. Как правило, ловить в такой связи было уже нечего. Секс, ради которого все и затевалось, превращался в банальный неинтересный трах, да ещё и с попытками вывести Моронского на «серьёзный разговор». Такая игра его не прельщала.

Ещё Моронский по праву считался ценителем особого рода искусства. Он ненавидел порно в привычном, общеизвестном виде этого жанра за фальшивые эмоции, образы и абсолютно дебильные ситуации, навязываемые продуктом индустрии. Порнуха - это просто порнуха ради порнухи, и с этой точки зрения это никогда не было искусством. А вот если художник создал определенный правдивый образ  женщины, мужчины и интимных моментов между ними; передал на полотне или экране весь спектр искренних эмоции в момент наивысшего наслаждения - то такой продукт творчества обязательно занимал место в личной коллекции Моронского.